Игорь Пыхалов - Реванш Сталина. Вернуть русские земли!
Пользуясь нерасторопностью советской военной администрации, «АКовцы» самозванно провозглашали себя бургомистрами и комендантами населённых пунктов, издавали приказы от имени эмигрантского правительства и верховного командования АК. Как правило, продолжалось это до приезда советских особистов, которые достаточно решительно ставили самозванцев на место.
Решение о Варшавском восстании было принято 25 июля 1944 года на совещании польского эмигрантского правительства в Лондоне[744]. Как мы видели на примерах Вильно и Львова, главным было вовремя начать, подгадав к приходу советских войск. Тогда и с немцами особо драться не придётся, и на участие в победе можно претендовать. И тут командование Армии Крайовой во главе с Бур-Коморовским, неоднократно переносившее дату выступления, совершило роковой просчёт. 1 августа поступило ложное сообщение, будто советские войска уже вошли в правобережное предместье Варшавы. Поверив этой информации, Коморовский отдал приказ, имевший трагические последствия.
Впрочем, как недавно выяснилось, подготовка восстания не была тайной для немцев. Несколько лет назад в польских архивах удалось обнаружить весьма любопытный документ — запись беседы Бур-Коморовского с офицером немецкой службы безопасности Паулем Фухсом во время тайной встречи, состоявшейся в середине июня 1944 г. вблизи пригорода Варшавы Юзефова. На переговорах присутствовал немецкий офицер-переводчик, впоследствии завербованный польской службой безопасности и представивший детальный отчёт об их ходе.
«ФУХС. Пан генерал, до нас дошли слухи, что вы намерены объявить о начале восстания в Варшаве 28 июля и что в этом направлении с вашей стороны ведутся активные приготовления. Не считаете ли вы, что такое решение повлечёт за собой кровопролитие и страдания гражданского населения?
КОМОРОВСКИЙ. Я только солдат и подчиняюсь приказам руководства, как, впрочем, и вы. Моё личное мнение не имеет здесь значения, я подчиняюсь правительству в Лондоне, что, несомненно, вам известно.
ФУХС. Пан генерал, Лондон далеко, они не учитывают складывающейся здесь обстановки, речь идёт о политических склоках. Вы лучше знаете ситуацию здесь, на месте, и можете всю информацию о ней передать в Лондон.
КОМОРОВСКИЙ. Это дело престижа. Поляки при помощи Армии Крайовой хотели бы освободить Варшаву и назначить здесь польскую администрацию до момента вхождения советских войск…
Я знаю, что вам известны места, где я скрываюсь, что каждую минуту меня могут схватить. Но это не изменит ситуации. На моё место придут другие, если Лондон так решил, восстание, несомненно, начнётся»[745].
После подобной беседы поневоле возникает вопрос: это глупость или измена? Особенно если учесть, что немецкая служба безопасности, хотя и была вполне осведомлена, где находится Коморовский, предпочла оставить его на свободе. В любом случае, уверения наших доморощенных полонофилов, будто Варшавское восстание было поднято, чтобы помочь наступающим советским войскам, совершенно не соответствуют действительности. Подлинная его цель состояла в том, чтобы вошедшие в город части Красной Армии застали там уже сформированные органы «законного правительства». Впрочем, не исключена возможность, что отдельные польские лидеры, типа того же Бур-Коморовского, являлись откровенными предателями и сознательно помогали немцам уничтожать собственных бойцов. Даже командующий польскими войсками на Западном фронте генерал Андерс, узнав о восстании, презрительно бросил: «Пусть гибнут, если дураки»[746].
В сегодняшней Польше считается хорошим тоном возлагать вину за поражение восставших на Сталина, коварно остановившего наступление советских войск на Варшаву. Так, Т.Дзержикрай-Рогальский в предисловии к своей книге «Заметки о Варшавском восстании» пишет: «Русские, воздерживаясь от взаимодействия с повстанцами, специально остановили своё наступление на пороге столицы, задержав по меньшей мере на месяц свой марш в Европу»[747].
В издании польского информационного агентства «Польша — страна и люди», предназначенном для широкой зарубежной аудитории, доцент исторического института Варшавского университета М.Тымовский заявляет: «Во время восстания и позднее, во время уничтожения Варшавы, Красная Армия не вела никаких действий»[748].
Польской пропаганде старательно вторят многочисленные подпевалы из числа доморощенных российских полонофилов. Слушая их, так и представляешь картину, как въехавшие на окраину польской столицы краснозвёздные танки внезапно останавливаются и, невзирая на все призывы гибнущих повстанцев, упорно отказываются двигаться дальше.
Насколько справедливы эти обвинения? Был ли у Красной Армии реальный шанс придти на помощь восставшей Варшаве?
Уже 2 августа 1944 года немцы нанесли мощный контрудар по частям 2-й гвардейской танковой армии, приближавшимся к Праге — расположенному на восточном берегу Вислы пригороду Варшавы. Потерявшая в ходе предшествующих боёв свыше 200 танков и самоходных орудий, армия была атакована 8 вражескими дивизиями, в том числе 5 танковыми. Отбить контратаку многократно превосходящих сил противника 2-я гвардейская не смогла и с боями отошла на пятьдесят с лишним километров.
Лишь с подходом дивизий 47-й армии ситуация несколько выправилась, но оставалась чрезвычайно опасной. «Войска двух армий вытянулись в нитку, введя в бой все свои резервы, — писал впоследствии командующий 1-м Белорусским фронтом маршал Рокоссовский, — не осталось ничего и во фронтовом резерве»[749].
Признав сквозь зубы факт вынужденного отхода от Варшавы передовых частей 1-го Белорусского фронта, либеральные историки утверждают, что во второй половине августа основные танковые силы немцев были якобы переброшены в Прибалтику. Однако на самом деле лучшая часть ударной группировки противника оставалась у стен польской столицы. Когда 47-я армия и усилившая её наполовину укомплектованная советскими гражданами 1-я армия Войска Польского возобновили наступление, они встретили ожесточённое сопротивление отборного 4-го танкового корпуса СС. Развернувшись на отбитом у 2-й танковой армии рубеже в районе Станислава, эсэсовские дивизии «Викинг» и «Мёртвая голова», а также усиливающие их пехотные части целый месяц сдерживали советско-польское наступление. Лишь 14 сентября войска Рокоссовского смогли окончательно занять Прагу, причём её северные окраины немцы удерживали и дольше.
Перебросить подкрепления с других участков фронта советское командование не могло. Войска 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов целый месяц вели ожесточённые оборонительные бои, отражая атаки гитлеровцев на Магнушевский, Пулавский и Сандомирский плацдармы, захваченные в начале августа на западном берегу Вислы. Именно под Сандомиром, стремясь любой ценой сбросить красноармейцев в реку, немцы впервые применили новейшие сверхтяжёлые танки «Королевский тигр». Неимоверными усилиями все три плацдарма удалось удержать и впоследствии они сыграли решающую роль в броске наших армий от Вислы к Одеру, когда и была освобождена польская столица.
Попытку занять Варшаву советское командование смогло предпринять лишь, когда части 1-го Белорусского фронта вторично вышли на подступы к городу. Уже через день после взятия Праги 3-я польская дивизия при поддержке советской артиллерии, начала форсирование Вислы. Но удержать захваченные плацдармы не удалось. Как вспоминал позднее маршал Рокоссовский, десантные подразделения польской армии высаживались на участках берега, которые должны были находиться в руках повстанческих отрядов. Однако по распоряжению Бур- Коморовского отряды Армии Крайовой к началу высадки десанта были отозваны с прибрежных районов вглубь города. Немедленно занявшие их место немцы встретили десант ураганным огнём, расчленили переправившиеся подразделения и прижали их к реке. Оказавшись на грани уничтожения, польские батальоны получили 22 сентября приказ об отходе и спаслись лишь благодаря помощи нашей авиации и артиллерийскому огню с восточного берега.
Потери советских войск были огромными. Только 1-й Белорусский фронт с начала августа до середины сентября потерял 166 808 человек убитыми и ранеными, а части 1-го Украинского фронта только в августе 122 578 человек[750].
Тем временем в самой Варшаве заранее знавшие о выступлении немцы быстро перехватили инициативу и без труда удерживали все важные военные объекты. Поделив город на несколько секторов, они приступили к методичному подавлению восстания. Вопреки ожиданиям, помощь от США и Великобритании повстанцы получили крайне незначительную. Отказ оказать поддержку с воздуха союзники мотивировали оперативными и техническими причинами, разрешив транспортные рейсы лишь нескольких польских и южноафриканских эскадрилий.
