Игорь Пыхалов - Реванш Сталина. Вернуть русские земли!
Впрочем, отпустив «андерсовцев» в Иран, мы немного потеряли. По имевшимся агентурным данным, среди их командного состава господствовала уверенность, что «после разгрома Германии неизбежна война Польши с СССР». Например, некий поручик Корабельский заявлял: «Мы, поляки, направим оружие на Советы… Мы вместе с Америкой используем слабость Красной Армии и будем господствовать на советской территории». Примечательно, что эти взгляды высказывались фактически в открытую. Так, в польской армейской газете «Ожел бялы» была опубликована статья капитана Рудковского, в которой говорилось: «Большевики на краю гибели, мы, поляки, только и ждём, когда нам дадут оружие, тогда мы их и прикончим»[708]. Поэтому может оно и к лучшему, что всю эту публику спровадили к англичанам, а то они бы нам тут навоевали!
Тем не менее, не все польские офицеры разделяли подобные настроения. Одним из тех, кто не утратил совесть, был полковник Зигмунд Берлинг, занимавший в 1941–1942 гг. в армии Андерса должность начальника штаба 5-й пехотной дивизии. 22 июня 1942 года он и ещё 13 офицеров обратились с письмом к советскому правительству, в котором просили предоставить им возможность сражаться против Германии. В августе 1942 года 5-я дивизия ушла в Иран, однако Берлинг со своими единомышленниками остался в СССР[709]. В апреле 1943 года он вновь обратился к советскому руководству с предложением о создании польских воинских частей и стал одним из организаторов, а затем и командиром 1-й польской пехотной дивизии им. Тадеуша Костюшко, формирование которой началось 6 мая того же года[710].
12 октября 1943 года польская дивизия вступила в бой с немцами в составе 33-й армии Западного фронта у села Ленино юго-восточнее Орши[711]. Вскоре на её основе был развёрнут 1-й польский корпус им. Костюшко, а 16 марта 1944 года — 1-я польская армия. Впрочем, справедливости ради следует отметить, что сформированные на советской территории польские и чехословацкие соединения примерно на 60 % были укомплектованы гражданами СССР[712].
В то же самое время значительное число поляков воевало на стороне Германии. Так, в ноябре 1941 года советская военная разведка сообщала, что «267 п[ехотная] д[ивизия] в значительной степени укомплектована австрийцами, чехами и поляками. В 467 п[олку] одних поляков на 24 ноября 41 г. было около 50 человек»[713].
В 1942 году поляки составляли 40–45 % личного состава 96-й пехотной дивизии вермахта, около 30 % 11-й пехотной дивизии (вместе с чехами), около 30 % 57-й пехотной дивизии, около 12 % 110-й пехотной дивизии.
5 января 1942 года в районе деревни Чулково был взят в плен солдат 7-й роты 511-го пехотного полка 293-й пехотной дивизии Крук Франек, который на допросе сообщил, что является поляком и призван в армию в марте 1941 года[714].
На 1 июля 1943 года в 168-й пехотной дивизии из 6 тысяч человек личного состава 60 % являлись немцами, 20 % — поляками, 10 % — чехами. По показаниям пленных, в некоторых пехотных ротах 332-й пехотной дивизии числилось 40 % поляков, 10 % чехов, остальные немцы[715].
Взятый в плен 5 июля 1943 года северо-западнее Малоархангельска ефрейтор 8-й пулемётной роты 533-го пехотного полка 383-й пехотной дивизии поляк Франц Брож показал, что в его полку солдаты не немецкой национальности (поляки и другие) составляют до 15 %[716].
Многие из мобилизованных в вермахт поляков вовсе не горели желанием умирать за своих немецких хозяев. Так, 9 августа 1942 года добровольно сдался в плен солдат 120-го пехотного полка 60-й моторизованной дивизии поляк Эрнст Бичковский[717]. Во время допроса Бичковский показал:
«Прибывшее к нам в конце июля и в первых числах августа пополнение, примерно по 8-10 человек на роту, состояло исключительно из поляков. Все они абсолютно не знали немецкого языка и жаловались на грубое и нетоварищеское отношение немцев»[718].
11 сентября 1942 года добровольно сдался в плен солдат 10-й роты 3-го батальона 208-го пехотного полка 79-й пехотной дивизии поляк Альфред Шмайдох, который сообщил:
«В нашей роте ещё имеется, примерно, 10 поляков, которые тоже хотят перейти на сторону русских и сделают это», а также пожаловался, что «немцы как бы презирают поляков и не доверяют им»[719].
В докладах польского подполья лондонскому эмигрантскому правительству, датированных первой половиной 1943 года, сообщалось, что «согласно приблизительным расчётам в Силезии было направлено в войска 200 тысяч поляков». На начало 1944 года с присоединённых к Рейху польских территорий Поморья и Верхней Силезии было призвано 400–450 тысяч человек. Приводящий эти сведения в своей книге польский историк Рышард Качмарек оценивает общее количество граждан довоенной Польши, прошедших за время войны через немецкую армию, в полмиллиона человек[720].
Случалось и так, что полякам, одетым в немецкие мундиры, приходилось воевать против своих. Например, Ян Газур из Тешинской Силезии был призван в немецкую армию в 1943 году и оказался под Монте-Кассино в составе пулемётного расчёта. Зная, что на другой стороне есть поляки, он использовал благоприятный момент, чтобы спрятаться, дождался, когда линия фронта переместится, после чего вылез из полуразрушенного бункера и с криком «Не стреляйте, я поляк!» сдался соотечественникам из армии Андерса[721].
К концу войны в советском плену оказалось 60 277 поляков, сражавшихся на стороне Гитлера[722].
А что же в это время происходило на территории Польши? Ещё в январе 1940 года там был создан подчинявшийся польскому правительству в эмиграции «Союз вооружённой борьбы». Однако вопреки названию, реальной вооружённой борьбы практически не наблюдалось. 14 февраля 1942 года на базе «Союза» была образована знаменитая «Армия Крайова» (Armia Krajowa, т. е. «Отечественная армия»)[723].
В сегодняшней Польше Армия Крайова окружена героико-романтическим ореолом. Реальность была намного прозаичнее. Активные военные действия «АКовцы» начали лишь после того, как на советско-германском фронте был достигнут явный перелом. Именно тогда были созданы первые партизанские отряды, получавшие оружие главным образом с Запада. Согласно разным источникам, численность АК составляла от 250 до 370 тыс. человек[724]. Однако лишь меньшинство из них участвовало в боях с немцами. Впрочем, точно так же выглядело «сопротивление» и в других оккупированных Германией европейских странах (за исключением разве что Югославии и Албании).
Когда 3 августа 1944 года на переговорах в Москве премьер-министр эмигрантского правительства Станислав Миколайчик (сменивший в июле 1943 года погибшего в авиакатастрофе Сикорского) заявил, что «поляки создали в Польше подпольную армию», Сталин резонно заметил:
«Борьбы с немцами она (Армия Крайова — И.П.) не ведёт. Отряды этой армии скрываются в лесах. Когда спрашивают представителей этих отрядов, почему они не ведут борьбы против немцев, они отвечают, что это не так легко, так как если они убивают одного немца, то немцы за это убивают десять поляков… наши войска встретили под Ковелем две дивизии этой армии, но когда наши войска подошли к ним, оказалось, что они не могут драться с немцами, так как у них нет вооружения… отряды польской подпольной армии не дерутся против немцев, ибо их тактика состоит в том, чтобы беречь себя и затем объявиться, когда в Польшу придут англичане или русские»[725].
А вот что вспоминает о «партизанских буднях» оказавшийся в АКовском отряде А.В. Трубецкой:
«Отряд жил мирной, размеренной жизнью маленькой воинской части. Изредка проводились занятия с "новобранцами". Чувствовалось, что здесь нет постоянной напряжённой борьбы с немцами, но всё же каждый день ещё затемно отправлялись в разные стороны патрули смотреть, не обставляют ли немцы лес для облавы…Иногда группа партизан уходила на «акцию», в основном за продуктами, или сделать "внушение", главным образом плёткой, какому-нибудь стукачу или фольксдойчу…
Насколько я знаю, другие польские отряды жили такой же размеренной жизнью, сохраняя свои силы и особенно не докучая немцам… А вот боевых действий при мне не было. Но сказать, что их совсем не было — неверно… Были и нападения на немецкие посты. Но всё это ограниченные действия. И это можно понять. Немцы жестоко мстили за активные действия, расстреливая и вешая заложников, уничтожая деревни…Как, зная всё это, нападать, если пострадают твои близкие?»[726]
Этим Армия Крайова принципиально отличалась от созданной чуть позже военной организации Польской Рабочей партии — Гвардии Людовой, первый партизанский отряд которой начал действовать в мае 1942 года[727]. Значительно уступая «АКовцам» по общественной поддержке и влиянию среди населения, коммунисты, тем не менее, развернули интенсивную партизанскую борьбу с оккупантами.
