Анатолий Терещенко - СМЕРШ против бандеровцев. Война после войны
В частности, палач признался, что приводил в исполнение приговоры службы безопасности 27 раз.
– И как же он казнил?
– Естественно, излюбленным с детства способом – удавкой. Заходил сзади обреченного, внезапно набрасывал со спины на шею шнур и тянул несчастную жертву за собой. В течение минуты человек уходил из жизни, – повествовал старый вояка невидимого фронта.
– А что еще он натворил?
– Даты и села, где он действовал в Прикарпатье и в Карпатах, а тем более имена уже выветрились из памяти, запомнились более или менее два случая расправы.
Он признался, что однажды Янош был направлен на исполнение приговора над бывшим председателем сельсовета и его многодетной семьей.
Он примерно так рассказывал:
«Пришли в село. Ночь была звездная. Природа отдыхала после дневной спеки. Нужный дом нашли быстро. Постучались в окно. Никакой реакции в течение трех-пяти минут. Стали бить в дверь прикладами. И вдруг слышу:
– Кто там, шо вам треба?
– Вас треба, – ответил я.
– Не дождетесь, – ответил мужской голос. Видно, это был председатель.
Что делать? Надо выполнять приказ. Подперли ломом входные двери, а хату с соломенной крышей подожгли.
Сначала было тихо. Потом поднялся детский плач, скоро переросший в вой. И вдруг вижу, разбивается оконная рама, и в образовавшийся проем стала выпрыгивать семья. Нам ничего не оставалось делать, как их всех собрать…»
– И что они сделали с несчастными?
– Всех девятерых побросали в колодец…
А вот его другое показание.
– Вы знаете лучше меня, – говорил Шандор Ференци, – на помощь в Западную Украину после воссоединения всей Украины в 1939 году восточные братья посылали сотни, нет, скорее тысячи своих сыновей и дочерей. Они помогали выбраться из польского рабства. Ведь не секрет, что для поляков украинцы были восточниками и считались низшей породой людей. Думаю, бандеровщина разматывалась из этого клубка противоречий.
Ехала на Запад молодежь по вербовке, по комсомольским путевкам, по разнарядкам и прочее.
Юноши работали помощниками и машинистами паровозов, инженерами, токарями…
Девушки – учителями, связистками, поварами, почтальонами, медсестрами и врачами…
Именно по ним прокатился каток террора. Воевали украинцы против украинцев.
Именно с такими патриотками решили расправиться бандеровцы в одном из поселков Львовской области.
Янош, помню, спокойно рассказывал, как он с группой бандитов решил наказать девчат, приехавших из Сумской области.
«Это были три девицы. Работали они на разных работах, помогали советской власти. Одна трудилась учительницей, другая медсестрой, а третья поштаркой (почтальоном. – Авт.) Наши люди их предупредили, чтобы они в двадцать четыре часа убрались с Галичины. Но они не послушались нашего совета – вот мы их и наказали.
Забрать их не составляло труда, так как они все трое жили в одной хате. Пришли ночью, повыволакивали их всех на улицу вместе с хозяйкой и передавили удавками. Никаких выстрелов. Сделали все тихо…»
– Вскоре я уехал с группой дальше в Карпаты, поэтому не могу сказать, что уповец еще рассказал сотрудникам СМЕРШа, – со вздохом высказался ветеран войны. – А вообще мне непонятно, как люди, жившие на задворках России, смогли так организоваться, что своими чисто фашистскими идеями заразили так много людей. То ли еще будет, если их не остановить силой убеждения, а кое-где и силой принуждения…
Как прав был тогда Шани бачи – мой уважаемый и бескорыстный дядя Саша. Сегодня его пророчества, к сожалению, сбываются…
Встреча на Унтер-ден-Линден
Небольшой городок на украинском Полесье Дубровица, стоящий на границе с Белоруссией, был освобожден от немецко-фашистских захватчиков 10 января 1944 года войсками 13-й армии 1-го Украинского фронта. Непосредственное участие в зачистке города от немцев и их агрессивных холуев из числа бандеровцев и местных полицаев принимал личный состав 447-го стрелкового полка (командир подполковник Макаров А. Т.) 397-й стрелковой дивизии (командир полковник Андоньев Н. Ф).
В освобождении города также были задействованы силы партизанского отряда Василия Бегмы.
В отделе КР СМЕРШ дивизии шла бурная деятельность. То и дело оперативные уполномоченные военной контрразведки полков докладывали руководству о выявленных фактах злодеяний нацистов и их прихлебателей из числа украинских буржуазных националистов против мирного населения.
Начальник дивизионного отдела КР СМЕРШ информировал комдива об усилении охраны тыловых подразделений соединения в силу полученных данных об оставленном предводителем УПА «Полесская Сечь» неким Тарасом Бульбой агрессивном подполье.
– Николай Федорович, у нас есть проверенные данные о запланированном нападении бульбашей, так здесь называют этих бандитов, на обозы по подвозу оружия, боеприпасов и продовольствия. Следует усилить охрану и временных мест складирования подвозимого имущества.
Комдив принял информацию к сведению и тут же вызвал своего начальника штаба…
Сотрудники отдела КР СМЕРШ 397-й дивизии получили компрометирующие данные на сбежавшего коменданта местной полиции некого Кирилла Сыголенко, который проявлял большое рвение в помощи оккупационным властям и совершил лично ряд кровавейших преступлений. Собранные материалы о его измене, участии в вооруженной борьбе против Красной армии, насильственной отправке местных жителей на работы в Германию, службе в фашистской полиции и в массовых убийствах советских граждан, грабеже своих жертв сотрудниками СМЕРШ были переданы быстро формировавшимся территориальным органам государственной безопасности.
Предатели сразу же попрятались от закономерного возмездия по подвалам, чердакам и лесным схронам и бункерам, оступившиеся приходили в органы СМЕРШ и территориальные органы РО УНКГБ с повинной, обиженные нацистами и бульбашами делились воспоминаниями об ужасах оккупации и давали свидетельские показания…
* * *Вплотную уже пришлось заниматься сбором дополнительных материалов и поиском самого кровавого палача, руководителя Дубровицкой полиции моим землякам – ровенским чекистам. Данные собирались по городам Львову, Ровно, Олевску, Сарны, Дубровице и за границей – в ГДР. Но все по порядку…
Все началось со случайности, но она всегда бывает частью закономерности. Недаром Наполеон Бонапарт говорил, что в каждом большом деле всегда приходится какую-то часть оставить на долю случая. Вот уж действительно, всем правит случай. Знать бы еще, кто правит случаем.
Чекисты шли по следу Сыголенко. Но вот удача. Ярким солнечным днем 1949 года в Дубровицкий районный отдел УМГБ УССР по Ровенской области пришла только что вернувшаяся на родину после долгих лет пребывания на работах в Германии местная жительница, дочь погибшего на фронте красноармейца Текля Семенюк. Ее насильно вывезли за границу вместе с десятками других девушек и молодых женщин Дубровицы. После окончания войны территория, где она работала по 14–16 часов в день у богатого бауэра, оказалась в американской зоне оккупации. Девушке пришлось пройти не один лагерь перемещенных лиц, чтобы в конце концов оказаться в родном городе, к счастью, в сохранившемся отчем доме и с живой матерью.
Она пришла с заявлением в органы ГБ потому, что ей хотелось рассказать не о своей жизни в Германии, а об одной интересной встрече в Берлине с человеком, очень похожим на начальника Дубровицкой полиции Кирилла Сыголенко.
– Не обознались? – спросил оперработник лейтенант Георгий Федорович Петренко.
– Нет, я впервые его увидела на станции подземки Фридрихштрассебанхоф. Он приехал с западного сектора. Я за ним шла до тех пор, пока он не повернулся в мою сторону, – утвердительно ответила Текля.
– А в Дубровице вы часто видели его?
– Раза два-три в неделю. Только одевался он тогда иначе. Носил полувоенную форму, фуражку-мазепинку с длинным козырьком. Зверюга был, а не человек. Люди говорили, что евреев самолично расстреливал. Не щадил даже детей.
– И все же как вы определили, что это он? – с тактичной настойчивостью добивался сотрудник райотдела.
– По крупной лысой голове с большим лбом, и несмотря на глубоко посаженные глаза, они казались несколько выпученными. У него всегда был полуоткрытым рот, за верхней губой которого виднелась золотая коронка, – спокойно ответила молодая женщина.
– Как он был одет? – не унимался чекист.
– В длинный современный плащ с поясом. В руке он держал пузатый портфель из желтой, очевидно, свиной кожи.
– И каков был его отслеженный вами маршрут?
– Он дошел по Фридрихштрассе до Унтер-ден-Линден, пересек ее и свернул налево. В кафе у Оперного театра он задержался, выпил чашечку кофе и о чем-то тихо и быстро переговорил с кельнером. Расплатившись, знакомец с тем же портфелем энергично зашагал к Александерплац. Здесь он быстро смешался с толпой, направляющейся в подземку, и я потеряла его из виду.
