Андрей Дикий - Пропавшая грамота. Неизвращенная история Украины-Руси
В селах, которые обычно были смешанного состава из крестьян и казаков, было свое сельское самоуправление, отдельно для крестьян и отдельно для казаков. Крестьяне выбирали «войта», а казаки – «атамана».
Любопытно, что это отдельное самоуправление крестьян и казаков в селах Левобережной Украины сохранилось до самой революции 1917 года, хотя звания «войт» и «атаман» были заменены «старостами». Но старосты были отдельные: для казаков – казачий, для крестьян – крестьянский.
Организовав таким образом аппарат власти на освобожденной территории, Хмельницкий в особо важных случаях собирал «широкую старшинскую раду», в которой кроме генеральной старшины принимали участие также полковники и сотники. В архивах сохранились данные о созыве таких рад в 1649, 1653 и 1654 годах.
Проводя свои административные организационные мероприятия, Хмельницкий отлично понимал, что борьба еще не кончилась, а только начинается. А потому лихорадочно готовился к ее продолжению, собирал силы и создавал из них дисциплинированную армию. Рассчитывать на скорое открытое вмешательство Москвы было трудно. Татары же были союзники и ненадежные, и нежелательные: во всякое время они могли изменить, а кроме того, они неизменно занимались грабежами и насилиями даже тогда, когда приходили как союзники.
Не теряла времени и Польша. Несколько оправившись после поражений под Желтыми Водами и Корсунем, она начала собирать свои силы для подавления восстания.
В это время в Польше после смерти короля Владислава был период бескоролевья и польская шляхта была всецело поглощена предвыборной борьбой. Но, несмотря на это, поляки все же собрали 40-тысячное войско, которое и двинулось из Польши на Волынь, где к нему присоединился со своим войском бежавший с Левобережья Вишневецкий.
Во главе войска было поставлено коллективное руководство – триумвират, состоящий из польских магнатов: изнеженного, толстого князя Заславского, книжника и ученого Остророга и 19-летнего князя Конецпольского. Хмельницкий иронически говорил об этом триумвирате, что «Заславский – перина, Остророг – латина, а Конецпольский – дитина» (дитя).
В начале сентября это войско, с многочисленными обозами и слугами, появилось на Волыни. Поляки шли в этот поход, как на увеселительную прогулку, заранее уверенные в легкой победе над «взбунтовавшимися рабами», как они называли повстанцев.
Хмельницкий двинулся им навстречу из Чигирина, где он провел летние месяцы, лихорадочно работая над созданием административного аппарата и армии. С ним вместе и отряд татар.
Пилявский разгром
Под небольшим замком Пилявка (близ верхнего Буга) обе армии вошли в соприкосновение и началось сражение, закончившееся 13 сентября полным разгромом поляков. Разрозненные остатки польской армии, бросив всю артиллерию и обозы, бежали в направлении Львова. Заславский потерял свою булаву, доставшуюся казакам, а Конецпольский спасся, переодевшись крестьянским парнем. Длинный путь от Пилявцев до Львова поляки пробежали в 43 часа, по словам летописца, «быстрее самых быстрых скороходов и вверяя свою жизнь своим ногам». Беглецы недолго задержались во Львове. Собрали возможно больше денег и ценностей с монастырей, церквей и горожан «для усмирения бунта» и двинулись дальше к Замостью.
Не спеша двигалось войско Хмельницкого за бежавшими поляками. Подошедши ко Львову, в котором был польский гарнизон, Хмельницкий не стал брать Львов, который он мог взять без труда, а ограничился наложением большой контрибуции (выкупа) и двинулся дальше к Замостью.
Настроение в Польше после Пилявицкого разгрома было близко к паническому. Летописец Грабинка так описывает эти настроения: «Аще много ляхов у Варшаве собрася, обаче все заячий уши имеяху, тако бо их страх од Хмельницкого обийде, яко едва суха древа треск услышат, то без души ко Гданску бежаху и через сон не един рек: «Ото Хмельницкий!»
Новый король Ян-Казимир
В это время был избран новый король Ян-Казимир, брат умершего Владислава. Новый король (иезуитский епископ до избрания королем), учитывая обстановку, начал делать попытки к соглашению с Хмельницким, обещая казакам разные милости и привилегии и выступал как бы их защитником против своеволия магнатов и шляхты. Он тонко играл на том, что-де и все восстание разгорелось из-за этого своеволия и было направлено не против короля, а против магнатов и шляхты. Так убеждали Хмельницкого и старшину высланные к нему королем эмиссары.
Хмельницкий принимал и выслушивал эмиссаров и заверял их, что против короля лично повстанцы ничего не имеют и что возможность соглашения не исключена. А сам со своим войском, не спеша, продвигался к Замостью, где были сосредоточены польские войска и созданы поляками укрепления.
Осада Замостья
Обложив Замостье с находившимися в нем поляками, Хмельницкий не спешил развязать сражение, хотя у него и были все данные повторить в Замостье Пилявицы и двинуться дальше добивать поляков в самой Польше, где уже начались вспышки крестьянских восстаний против помещичьего гнета. Начали подниматься также Галиция и Белоруссия и там уже оперировали повстанческие отряды, которых поляки презрительно называли «бандами». Однако Хмельницкий не использовал конъюнктуру, после нескольких недель снял осаду Замостья, и, оставив гарнизоны на Волыни и Подолии, вернулся на Приднепровье.
Киевские торжества
В декабре 1648 года состоялся торжественный въезд Хмельницкого в Киев. Навстречу ему в сопровождении 1000 всадников выехал находившийся тогда в Киеве иерусалимский патриарх Паисий с киевским митрополитом Сильвестром Косовым. Состоялся ряд торжеств, на которых славили Хмельницкого, как борца за православие, ученики Киевской коллегии (основанной Петром Могилой), читали по-латыни вирши в честь Хмельницкого, во всех церквах звонили колокола, стреляли из пушек. Даже митрополит Сильвестр, ярый сторонник магнатов и ненавистник повстанцев, произнес большую речь с восхвалением повстанцев и Хмельницкого. Настроение народных масс было настолько определенно на стороне повстанцев, что митрополит не решился не только выступать против них, но даже и воздержаться от речи.
Народ тогда по всей Руси-Украине распевал новую песню, как «казаки загнали ляшку славу пид лаву» (скамью), всех поляков называл «пилявчиками» и непоколебимо верил в окончательное свержение польского ига и в воссоединение с единоверной Москвой.
Не задерживаясь долго в Киеве, Хмельницкий уехал в Переяслав и в течение всей зимы 1648/49 гг. занимался административными и военными делами, имея контакт и с Польшей, и с Москвой. От первой к нему приезжали послы и уговаривали помириться; в Москву Хмельницкий слал письма и послов с просьбой о помощи и о согласии на воссоединение Украины-Руси с Москвой.
Причина приостановки военных действий
О причинах малопонятного ухода из-под Замостья и прекращения военных действий, когда были налицо все предпосылки для окончательного разгрома Польши, существуют разные мнения и версии.
Школа Грушевского и его последователей шовинистов-сепаратистов, которая вообще относится к Хмельницкому отрицательно за его общероссийские симпатии и действия, приписывают Хмельницкому двурушничество и чисто классовые старшинско-шляхетские взгляды на восстание и его цели. В своей книге «Илюстрована история Украины» Грушевский о Хмельницком пишет: «Народ украинский был для него средством для осуществления казацких желаний, а через казачество он мог надеяться некоторым облегчениям и себе лично; национальный вопрос для него не выходил за рамки чисто религиозного вопроса, которым он тоже неизвестно насколько интересовался…» «Он боялся, что он так сильно обидел величие Речи Посполитой и он, вместо благосклонного урегулирования казачьего вопроса старался всеми силами казаков побороть…» Под Замостьем, по словам Грушевского, Хмельницкий «нарочно вел осаду так, чтобы она ничем не кончилась и, наконец, дождался тут выбора нового короля».
Изображая так события 1648 года, Грушевский и его «школа» замалчивают об одном неоспоримом факте, наличие которого дает совсем другую картину этих событий. Это собственноручное письмо Хмельницкого к царю Алексею Михайловичу от 8 июня 1648 г. с просьбой о принятии Украины-Руси в состав Русского (Московского) государства. Письмо это сохранилось в Москве и находится в Центральном государственном архиве древних актов (ЦГАДА). На его примере можно убедиться, насколько бесцеремонно обращается с фактами Грушевский и его «школа», замалчивая его существование, которое не могло быть неизвестным Грушевскому, ибо было хорошо известно еще до революции всем, кто интересовался историей Украины.
Письмо это было написано после победоносных сражений под Желтыми Водами и Корсунем, перед не менее победоносной Пилявицой, то есть, когда успехи восстания были в апогее.
