Россия во французской прессе периода Революции и Наполеоновских войн (1789–1814) - Евгения Александровна Прусская
При этом нужно подчеркнуть, что французская пресса эпохи Консульства и Империи целенаправленно не создавала обширных портретов русских генералов, поскольку информация о них публиковалась, например, Ш. Л. Лезюром, чиновником министерства иностранных дел, в его книге «О прогрессе российского могущества», изданной в 1807 и 1812 гг.[428] Такую тенденцию можно рассматривать в качестве продолжения общих установок наполеоновской пропаганды на умеренность и видимую непредвзятость в изображении любого противника. Кроме того, в период побед не было необходимости высмеивать или как-то иначе принижать врага, поскольку победы над сильным противником более почетны. В то же время в периоды неясного исхода сражений (как зимой 1806/1807 гг.) или вынужденного отступления (как осенью-зимой 1812 г.) французская пропаганда старалась оправдать такие действия необходимостью перехода на зимние квартиры, а не удачами соперника. Поскольку большая часть кампаний 1800–1814 гг. происходила на значительном удалении от границ Франции, то пропаганде и не требовалось возбуждать общественное мнение на борьбу с противником.
В мирные годы (то есть когда Россия и Франция не воевали друг с другом) газеты старались следить за перемещениями по должностям, наградам и повышениям в звании внутри российского генералитета. Например, в марте 1803 г. Moniteur сообщала о назначении генерала А. Я. Будберга военным губернатором Петербурга[429], а в мае того же года – о возвращении на службу генерала Буксгевдена[430]. Но подобные сообщения можно скорее отнести к разряду придворных новостей. Также регулярно публиковались сообщения о маневрах, проводимых русской армией. Как правило, упоминались маневры, проводимые на не очень большом удалении от Петербурга. Видимо, тут сказывалась особенность корреспондентской сети газет, которая во многом опиралась на французское посольство в Петербурге или иностранных торговых агентов.
* * *Представления о русской армии, ее силе, слабостях, особенностях комплектования, различных родах войск и внешнем виде являлись важнейшей составной частью образа России в целом, поскольку именно армия была наглядным отображением ее сил и возможностей. Кроме того, для многих французов армия стала единственной частью России, которую они смогли наблюдать воочию.
Характер газетных статей об армии сильно зависел от фазы взаимоотношений России и Франции – во время мира о России вообще и русской армии в частности писали скорее в позитивно-нейтральном ключе, демонстрируя ее успехи в войнах с другими странами (Швецией и Турцией). В периоды назревания конфликтов на первый план начинают выходить заметки о трудностях и мелких неудачах русской армии, а также сообщения о жестокости русских солдат, их варварском происхождении. В период войн газеты изобилуют принижающими армию противника сообщениями, демонстрирующими его слабость, низкие боевые качества, жестокость. Телесные практики, одежда, пища, нравы («алчность» и «фанатизм») – все, что казалось французам нецивилизованным, варварским, плохо объяснимым, подчеркивало инаковость противника и одновременно должно было продемонстрировать его слабость и превосходство французских войск.
Вместе с тем совершенно другой образ русской армии складывался на страницах франкоязычных газет, издававшихся за пределами Франции (в городах Германии, Голландии), где длительное время не существовало французской военной цензуры и пропаганды. Таким образом, жители французских провинций, которым были доступны альтернативные источники периодической информации, иначе относились к тиражируемому в парижской прессе образу «варварства» русской армии.
Глава 4
Российское пространство во власти стихии и климата. От новостей о погоде в России к военной пропаганде
Мыслители и публицисты века Просвещения склонны были подчинять географию и естественные науки общим философским конструкциям, особенно когда речь шла об описании земель, расположенных за воображаемыми рубежами цивилизованной Европы[431]. При изобретении нового места обитания «варваров», которых теперь решили поместить на «Европейский Восток» или в «Восточную Европу», которые призваны были заменить собой в европейской литературе и на ментальных картах конца XVIII в. воображаемый (а не географический) «Север» континента, идеологические детали легко попадали в научные атласы и трактаты, а приблизительные и порой фантастические суждения о климате и природе в научные и литературные журналы и альманахи. Благодаря этому, а также и устойчивым традициям образно «населять» просторы России и соседних с ней земель народами древности и использовать топонимы и этнонимы времен Геродота и Римской империи. география позволяла в общественном сознании существовать некоему пространству неопределенности, где даже граница между Европой и Азией передвигалась с завидной легкостью. Эта философская география территорий на Востоке Европы, как верно отметил Л. Вульф, «была игрой с очень вольными правилами», что позволяло сочинять о России любые произведения в любых жанрах, никогда в ней не побывав[432].
В этом отношении публицисты периода Революции и Наполеоновской империи самостоятельно не изобретали ни новых подходов, ни новых жанров. При невероятном разнообразии текстов о России и Восточной Европе в целом французские издатели (как под влиянием государства, так и самостоятельно) предпочитали переиздавать уже известные сочинения, часто в переводе с английского или немецкого языков. Таким же был замысел известного публициста и ученого, пропагандиста нового политического режима – Виктора де Комераса, который посвятил первый том своих заметок о путешествиях по всем странам Европы Польше и России[433]. Именно из такого рода популярных изданий черпали сведения о природе России читатели, которым был чужд интерес к сугубо научным и энциклопедическим сочинениям. Автор, исходя из сочинений академиков, предлагал разделение страны на три климатические зоны, но все равно Россия здесь представала настоящим снежным царством: «Морозы, а еще более – количество снегов, которые их сопровождают, есть неиссякаемый источник выгод и преимуществ для власти, так как это особенно облегчает наземные коммуникации. Без снега и мороза многие из провинций не могли бы ни обеспечить себя необходимыми для жизни продуктами, ни совершать денежную торговлю»[434]. Такие климатические условия, когда зимняя стужа сменяется нестерпимой летней жарой, отражаются и на образе жизни россиян в целом, но климату нельзя приписывать главную роль во всем: «Во многих из этих земель (север и центр европейской России. – Авт.) девушки ходят всегда с непокрытой головой, а женщины
