Елена Авадяева - 100 великих казней
Кидд купил небольшой шлюп «Святой Антоний» и прибыл на нем в Нью-Йорк. Через своего адвоката Кидд уведомил членов синдиката, что готов передать захваченные им 30 000 фунтов стерлингов.
Это составляло 500 % прибыли на вложенный ими капитал. Взамен Кидд просил лишь справедливого отношения. Никто из близких и знакомых капитана не сообщил ему, что в Англии за время его отсутствия произошли серьезные перемены. Возможно, провинциалам, жившим в далекой колониальной глуши, ничего не было известно о борьбе партий и придворных интригах в столице. От губернатора Беллемонта он получил обнадеживающий ответ.
На острове Гардинер, неподалеку от Лонг-Айленда, Кидд зарыл два мешка с ценными вещами и сундук с золотом и серебром. Он указал владельцу острова место, где были закопаны мешки и сундук. 28 июня 1699 года шлюп Кидда прибыл в Бостон. Кидд оказался в руках Беллемонта.
Тем временем члены синдиката, принадлежавшие к партии вигов, стали подвергаться нападкам со стороны своих противников – тори за содействие «пирату» Кидду.
Ост-Индская компания поспешила подать петицию о том, чтобы у Кидда отобрали «украденные» им сокровища Великого Могола. Министры Вильгельма III решили, что в таких условиях удобнее всего пожертвовать Киддом.
Беллемонт потребовал от капитана подробный дневник путешествия, а так как Кидд не успел составить объяснения в предоставленный ему жесткий срок, по приказу губернатора моряка арестовали. При этом был распространен слух, что Кидд скрывается от правосудия. Тюремный режим изо дня в день становился все более суровым. Кидду запретили свидания с женой, заковали в кандалы, вделанные в стену его камеры. Он покинул тюрьму только через полгода, чтобы под конвоем перейти на военный корабль «Эдвайз» для отправки в Лондон. Парламент находился накануне роспуска. Тори добились принятия специальной резолюции, запрещавшей проведение суда над Киддом до созыва нового парламента. Они боялись, что во время перерыва в заседаниях парламента министры-виги организуют поспешный суд над Киддом и сумеют спрятать концы в воду.
В апреле 1701 года новый парламент принял резолюцию о предании Кидда суду, который начался 8 мая. Суд был скорым и неправым. В центре внимания стоял вопрос: были ли обнаружены французские паспорта на «Кведаг мерчэнт»? Иначе говоря, принадлежал ли захваченный груз подданным вражеской страны? Прокурор доказывал, что существование паспортов – вымысел. Правда, многие свидетели обвинения не отрицали, что им приходилось слышать об этих паспортах. Некоторые моряки даже видели какие-то бумаги, которые, как объяснил Кидд неграмотным матросам, были французскими паспортами.
Однако приговор был предрешен.
До последней минуты Кидд отказывался раскаяться и признать себя пиратом. 23 мая состоялась казнь. В первый раз веревка оборвалась под тяжестью тела осужденного, и он, шатаясь, поднялся на ноги. К Кидду поспешил священник Лоррен, который помог ему снова встать под виселицей. «Я обратил внимание грешника, – писал позднее Лоррен, – на великую милость Господню, давшую ему неожиданно дополнительную отсрочку, чтобы он мог воспользоваться этими немногими, подаренными ему милостиво минутами, дабы укрепиться в вере и покаяться... и он раскаялся от всего сердца».
По другим источникам, бедняге Кидду было все равно, отпустят ему грехи или нет, он (спасибо добродушному палачу) был пьян в стельку и вряд ли осознавал, что с ним происходит.
После казни тело его было вымазано дегтем и подвешено на железном каркасе, где и провисело более двух лет в назидание всем пиратам – печальная участь для человека, в общем-то, в пиратстве не виновного.
КАРТУШ
Картуш родился в семье парижского бочара около 1680 года и сызмальства отличался скрытным и лживым характером. Отданный десяти лет от роду в иезуитский колледж, он умудрился стащить десять золотых луидоров чуть ли не из-под носа своего учителя, причем так, что подозрение пало на него лишь спустя годы. Уже подростком, он впервые попался на краже денег у своего однокашника. Кто видел мебель тогдашнего времени, может представить себе громоздкий шкаф под потолок высотой, на вершине которого затаился маленький Картуш с ворованными ста луидорами в то время, как его разыскивает весь иезуитский колледж. Возможно, найди его тогда учителя-иезуиты, примерная порка (тоже род казни) сделала бы из него примерного члена общества. Однако чадо ухитрилось удрать и от иезуитов, и от собственных родителей и перебралось к дяде в Орлеан, набираться воровской премудрости.
Полагают, что дядя преподал ему азы фехтовального мастерства, благодаря чему юный Картуш не боялся неожиданных встреч в ночных переулках. Впервые о нем заговорили после серии необычайно дерзких карманных краж в нескольких городских церквах. Орлеан тогдашнего времени был городом небольшим, продать краденое и не попасться было практически невозможно, тем более что власти немедленно начали розыск похищенного. Картуш, почувствовав на затылке ледяное дыхание закона, спешно засобирался в дорогу.
В 1710 году в Париж возвратился убежденный в правоте своего дела вор с задатками лидера. Тогда же с ним познакомился первый член будущей его шайки, по кличке Стальная Рука. Этот могучий, неимоверной силы человек, как нередко бывает, трепетал перед не в меру дерзким и изобретательным юношей.
Картуш создал воровскую шайку, за которой с десяток лет безуспешно охотилась парижская полиция. В шайку Картуша входили около двух тысяч человек.
Награбив огромные суммы денег и других ценностей, Картуш подкупил и превратил в своих агентов многих полицейских, чиновников тюремной администрации, судей и военных, даже наиболее видных врачей. Сотни трактирщиков выполняли роль хранителей и скупщиков краденого. Чтобы окончательно сбить с толку полицию, Картуш имел целую дюжину двойников. Полицейские – даже те, которые не были подкуплены, – не хотели ловить Картуша: пока он находился на воле, им выплачивали повышенное жалованье (лишних 30 су в день) за участие в поисках знаменитого разбойника. Картуш так обнаглел, что однажды обратился в парижскую полицию с просьбой принять его на работу в качестве филера (сыщика). Свою благонадежность он доказал, «сдав» несколько конкурировавших воровских шаек.
Людям Картуша удавалось проникать и в покои герцога Орлеанского.
Чтобы одурачить воров, герцог приказал не пользоваться во дворце драгоценной посудой и заказал себе шпагу без золота и бриллиантов, со стальной рукояткой. Впрочем, у рукоятки была очень тонкая отделка, из-за чего шпага обошлась в полторы тысячи ливров. Когда герцог выходил из театра, шпага исчезла. В Париже смеялись, уверяя, что Картуш наказал главного вора Франции, который хотел надуть своих коллег.
Картуш имел в разных городах своих соглядатаев. Они заранее извещали его о поездках богатых людей и агентов правительства или торговых фирм, перевозивших большие суммы денег.
По слухам, когда полиция организовывала настоящую охоту за «королем» парижских разбойников, он несколько недель скрывался в Англии, где встретился с «лондонским Картушем» – Мекинстоном. Они условились заранее извещать друг друга об отъезде за границу вельмож и толстосумов, которых можно хорошенько потрясти, повстречав на большой дороге.
Случилось так, что слух о проделках Картуша достиг ушей короля, и тот выразил свое недоумение и недовольство по этому поводу начальнику городской полиции д'Этанжу. Не хватая звезд с небес в области сыска, тот решил действовать древним как мир способом и объявил в награду за голову Картуша или за содействие в его поимке совершенно немыслимую по тем временам сумму. Самым удивительным было то, что этот тривиальный способ на удивление быстро сработал.
Картуша схватили у входа в дом его сожительницы в результате предательства Дюшатле, одного из членов шайки, который после ареста решил спасти себе жизнь и получить большую награду, обещанную за поимку главаря разбойников.
Но и в тюрьме Картуш похвалялся, что ему удастся выбраться на волю, и только особые меры предосторожности помешали его бегству. Картуша приговорили к колесованию на знаменитой Гревской площади Парижа в назидание будущим карманникам и мошенникам. Уже на эшафоте, чтобы наказать своих сообщников за то, что они не спасли его, Картуш назвал имена членов своей шайки, после чего в Париже были произведены сотни арестов. Банда Картуша и его разведка перестали существовать.
АННА БОННИ И МЭРИ РИД
Наиболее примечательными дамами в истории бандитизма и морского разбоя были женщины-пираты – Мэри Рид и Анна Бонни.
Жизнь Мэри Рид была полна приключений. Мать ее была «соломенной вдовой» и с юных лет внушала своей дочке, что она должна научиться постоять за себя в этой жизни, воспитывала ее, как мальчика, и одевала в мужскую одежду. В тринадцать лет девочку взяла в услужение некая француженка, однако участь камердинера девочку не прельстила, и она устроилась юнгой на военный корабль. Но скоро она удрала с корабля и поступила на службу в один из французских пехотных полков, расквартированных во Фландрии. В солдатском обличье она пережила множество приключений, проявила отвагу и удаль в сражениях. И наконец, когда ее перевели из пехоты в кавалерию, в сердце ее наконец поселилась любовь к своему сослуживцу. Лишь ему она открыла тайну своего пола. Свадьба «кавалергард-девицы» произвела фурор в армии, сие радостное событие почтили своим присутствием многие высшие армейские чины. Счастливые молодые свили себе гнездышко в городке Бреде в таверне «Под тремя подковами», существующей и до сей поры.
