Терри Джонс - Варвары против Рима

Его собственное божество Ахурамазда было не статуей или идолом, а всепобеждающей моральной властью, которой поклонялись посредством священного огня. Дополнительное преимущество этой религии заключалось в том, что изображение бога, живущего в храме-дворце и обладающего большей властью на земле, чем сам Кир, отсутствовало. Кир принял учение пророка Зороастра, и «цилиндр Кира» с экстраординарной декларацией веротерпимости можно сравнить с хартией прав человека.

Нельзя сказать с уверенностью, был ли Зороастр современником Кира, но совершенно очевидно, что то была эпоха великих религиозных проповедников — время Залмоксиса и Будды. Зороастр провозгласил этический монотеизм, который был всемирным учением. Верховный бог Ахурамазда находился в центре царства справедливости, обещавшего бессмертие и блаженство. Но существовала также и злая сила — Ахриман, вступивший в схватку с Мудрым Господом. Человеческие существа были вольны выбирать между Справедливостью и Истиной и Царством Лжи. Зороастр уподоблял добро достижениям цивилизации и власти, а зло сравнивал с ворюгой-кочевником, врагом культурного земледелия и скотоводства. Это в действительности было следствием образа жизни на Среднем Востоке, который на протяжении тысяч лет формировался как городской. Для завоевателя смена культуры в городе оборачивалась драмой. С другой стороны, римская идея цивилизации была нацелена преимущественно на сельские культуры Северной Европы. Рим строил мини-Римы, чтобы сделать аборигенов «римлянами». Когда Рим захватывал крупные города в других регионах (Карфаген, Коринф, Иерусалим), его первой реакцией было сравнять их с землей.

Царства Ахеменидов во многом зависели от торговли. В английский язык пришло много слов из персидского, таких как «bazaar (базар)», «shawl (шаль)», «sash (кушак)», «turquoise (бирюза)», «tiara (тиара)», «orange (апельсин)», «lemon (лимон)» и, конечно, «paradise (рай)» — от персидского слова, означающего «сад». Слова путешествовали вместе с товарами. Масштабы торговли иллюстрируются находкой в 1949 г. персидского ковра размером в 6 квадратных футов в ледяной могиле в Пазырыке, что в Южной Сибири. Это старейший из найденных когда-либо ковров, он датируется IV или V в. до н. э.

Символическим сердцем царства был легендарный город-дворец Парса (Персидский город, Персеполь), который, похоже, предназначался для царских ритуалов. Он был построен отцом Ксеркса Дарием, и размах строительства впечатляет даже сегодня. А в те времена он и вовсе должен был смотреться потрясающе с этими своими высоченными деревянными потолками, громадными дверями, отделанными золотом, роскошными занавесями и настенными росписями, удивительными изразцами и чудесной резьбой. Стены и лестничные пролеты дворца покрыты рельефной резьбой, изображающей племена, приносящие дары со всех концов царства. Их подношения довольно символичны: одежда, молодые животные — подарки такого рода можно рассматривать как жертвоприношения богу.

Это царство ни в чем не напоминало Рим, который хотел романизировать весь мир, установив не просто свою власть, но и навязав культуру, язык, литературу, религию и общественный строй. Персидская концепция империи основывалась на идее «царя царей», который жил, подобный богу, во дворце, фактически являвшемся храмом, и чьи вассалы, как более мелкие боги, естественным образом правили собственными народами на свой собственный манер. Поэтому там было такое разнообразие культур и религий.

Примечательной чертой резных рельефов, покрывающих Персеполь, является то, что людей из подчиненных народов ведут к царю за предплечье, а не за кисть, — в знак того, что они идут по собственной воле, а не как пленники. Римляне никогда не могли понять этих фризов с данниками, одетыми в одежды своего народа и явно демонстрирующими свою принадлежность к другой культуре. Для римлян все было проще: либо ты учишься выглядеть, одеваться и быть, как римлянин, либо ты — варвар.

Конец династии Ахеменидов пришел в 330 г. до н. э., когда Александр Македонский, вооруженный артиллерией и непоколебимой верой в свою миссию завоевателя, разгромил империю с исключительной жестокостью, поскольку он сам хотел стать царем царей. В отместку за сожжение Ксерксом Афин 150 лет назад, он разрушил Персеполь, увезя содержимое огромной сокровищницы на 20 000 мулов и 5000 верблюдов.

После смерти Александра греческие общины остались одними из наиболее приметных среди народов империи. Когда во II в. до н. э. к владычеству пришла новая династия, парфяне, они стали называть себя «греколюбы», филэллины.

Персеполь лежал в руинах, а империя, столицей которой он был, ушла в прошлое. Но идея царства, которую он символизировал, не была утеряна, и парфяне переняли у Ахеменидов традиции толерантности и многообразия. Они позволяли народам сохранять свои языки и культуры в местах проживания. Это была децентрализованная империя, в которой царь царей правил более чем 18 подчиненными царствами, без претензий на центральное руководство. Для римлян такой способ организации был непостижим. Они видели в нем просто политическую дикость.

В 55 г. до н. э. Римом управляли три человека: Помпей, Цезарь и Красс. Цезарь был занят завоеванием Галлии. Помпей аннексировал Сирию, захватил Иерусалим и заключил мирный договор с Парфянской империей. А третий и самый богатый член триумвирата Красс решил, что его патриотический долг заключается в том, чтобы победить Парфию, захватить ее золото и установить римский контроль над обширной варварской империей. Кроме всего прочего, таким образом он стал бы вровень с двумя другими членами триумвирата.

Красс делал деньги на пожарах в Риме. Он приобретал рабов-строителей и рабов-архитекторов. Когда в перенаселенном городе загоралось очередное здание, он мчался туда, чтобы купить пылающий дом и соседние кварталы, которые вот-вот загорятся. Красс получал их по бросовым ценам и, в конце концов, стал владельцем большей части города. Но стратегия бизнеса и военная стратегия — это далеко не одно и то же.

Парфяне обнаружили, что без каких-либо провокаций или нарушений договора с их стороны на них готовится напасть огромная армия в 40 000 человек — семь легионов плюс вспомогательные войска. Красс на протяжении года тянул деньги из дружественных городов на юге Турции, а затем Артавазд, правитель Армении, предложил ему 6000 кавалеристов и свободный проход через свою территорию.

Принято считать, что Артавазд проявил слабость и малодушие, но Красс в этом предложении увидел хорошую возможность для армян отомстить за прошлые унижения. Он решил идти не через Армению, а через Месопотамию. Артавазду он сказал, что его дело — блокировать наступление парфян. Тот ответил, что будет рад оказать услугу.

Вскоре после этого к Артавазду заявился гость с очень немаленькой армией. Ород II, парфянский царь царей, прибыл внезапно с намерением устроить пир по случаю намеревающейся свадьбы своей сестры и сына Артавазда. Армянский царь оказался в положении, когда он ничем не мог помочь римлянам.

Красс узнал, что Артавазд больше не союзник, когда его армия была вымотана долгим маршем через безжизненную пустыню. К нему прибыл гонец от армянского правителя с классическим дипломатическим посланием: «Прости, облом приключился». Еще было добавлено, что римлянам лучше не идти дальше, чтобы не нарваться на неприятности. Но Красс, невзирая ни на что, двинулся к стенам города Харран, или Харрану, на юго-востоке Турции, где, согласно Библии, родился Авраам. Harranu по-ассирийски означает «дорога». В этом месте дорога на Дамаск пересекалась с дорогой на Ниневию. В VII в. до н. э. город был столицей Ассирии. Римляне называли его Карры, они понятия не имели, где оказались. Их вели самоуверенность Красса и плохо выбранный проводник, а теперь они впервые заметили парфян.

Когда Красс со своими людьми пересек Харранскую равнину, он увидел впереди около 10 000 конных лучников. Это составляло чуть больше четверти численности армии Красса.

У него имелась кавалерия: всадники из Южной Галлии, вооруженные саблями и без брони.

Парфянский командующий Сурена — глава клана Суренов — был не из тех, кто путешествует налегке. Обычно его сопровождали 1000 багажных верблюдов, 200 колесниц для гарема, личная охрана из 1000 тяжело вооруженных воинов и нескольких тысяч с легким оружием, а также свита из 10 000 всадников. Но это для обычных мирных визитов. А у Харрана, с намерениями далеко не мирными, Сурена держал большую часть своих сил в укрытии. Римляне уверенно двинулись вперед.

Ничего подобного парфянским конным лучникам римляне никогда не видели. Вместо простых деревянных луков у парфян были суперлуки двойной кривизны из дерева, рога и сухожилий. По эффективности это были скорее ружья, чем луки. Максимальная дальность выстрела составляла 300 ярдов, а со 150 ярдов они пробивали римские щиты и доспехи.