Дмитрий Гаврилов - Время богов и время людей. Основы славянского языческого календаря
Принято полагать, будто изначальная традиция в значительной степени утрачена или выродилась. Однако именно глубокое знакомство с основами способов времясчисления у восточных славян открывает совершенно новый простор для понимания этой якобы выродившейся традиции. Ведь если в основе ее описания, в основе космогонического предания лежало чередование времен года, света и тьмы, умирания и возрождения, опиравшееся на изначальную Мировую ось, то о какой утрате может идти речь? Все осталось по-прежнему: как и тысячу лет назад наступает утро, приходит весна или осень, день равняется с ночью и уступает ей, чтобы непременно взять свое полгода спустя!
Следовательно, утрачено нечто субъективное: понимание, отношение. Часть утраченного, видимо, бессмысленно восстанавливать в наши дни, оно отжило свое или видоизменилось. Но часть нам необходима – хотя бы для удовлетворения присущей современному человеку «тоски по священному», для его выживания и внутреннего роста.
Постижение и осмысление этого необходимого, которое, по нашему мнению, пребывает неизменным на протяжении всей истории человечества, видится нам чрезвычайно важной и насущной задачей. Ключом к ее пониманию является не в последнюю очередь календарь. В основе его – все то же древнейшее представление о круге бытия как о годовом круге и наоборот: «Рождение – развитие – взросление – наивысший расцвет – плодоношение – зрелость – увядание – старость – уход».
В древнейшем обществе все эти значимые отрезки жизни сопровождались обрядами, которые принято называть обрядами перехода. Память о них у восточных славян сохранилась в малой степени, а дожила лишь в отдельных разрозненных обычаях, в сказках, причем порою – в весьма завуалированном виде.
Вместе с тем и обрядность года как сакрализованного явления представляла собою в известном смысле совокупность переходных обрядов. Надо полагать, перекликавшихся с личными переходными обрядами, так как обычай предполагает глубинное, сущностное родство одного и другого. Следовательно, внутреннее содержание подобных ритуальных действий может быть понято (пусть даже и не в совершенстве) через сопоставление их с астрономическими явлениями, поведением небесных светил и т. д. За примерами далеко ходить не надо, достаточно вспомнить связь осенних празднеств с видимостью Млечного Пути илизависимость сельскохозяйственных работ от появления на небе Плеяд. Если этого недостаточно, можно обратиться к традиционным представлениям о вероятности благоприятного исхода того или иного дела в зависимости от фазы Луны, в которую оно начато.
Но как приложить это к человеку? Думается, сегодня прежде всего важно осмыслить приложение годового круга к развитию личности, к ее духовному росту. И здесь символическое описание вполне понятно. Видимо, уместны аналогии, известные, скажем, из средиземноморских традиций – в частности, греческой. Двенадцать подвигов Геракла уверенно сопоставляются как с двенадцатью Знаками Зодиака, так и с неким аллегорическим описанием внутреннего духовного совершенствования.
Позволим себе частично повториться и провести сопоставление развития человека с годовым кругом как своего рода мистериального акта.
Новое живое существо приходит в Этот Мир в самое темное время года. Родившись, оно словно бы прибавляет толику света в темном и обреченном на увядание. Мы наблюдаем стихийное проявление диалектического закона отрицания отрицания в чередовании поколений. Сложное время, новорожденный еще слишком слаб, а потому требуется огромное количество магических усилий, дабы обеспечить ему защиту от недобрых внешних воздействий. Кроме того, родители ребенка, конечно, стремятся понять, каким оно будет. Именно это мы и наблюдаем в праздничных обычаях новогодних святок – вплоть до всем известных гаданий на грядущий год.
Переходные обряды обычно сопровождались испытаниями различной степени сложности. На фото 2008 года – эпизод опытов по восстановлению таких действ. Проверка выносливости…
Однако дни бегут, и ребенок взрослеет. Вот он уже встал на ноги, сделал первые шажки. Росток проклюнулся. Уже понятно, что дитя выживет, но усилий и забот потребуется еще очень-очень много. Наступает время первого испытания: зима встречается с весной, холода становятся яростнее, но событие свершилось. Света в мире ощутимо прибавилось. Прослеживается прямая параллель с традиционными праздниками февраля.
Мало предсказуемые капризы весны в зоне рискованного земледелия вполне сопоставимы, как нам кажется, с тем отрезком человеческой жизни, которое принято называть пубертатным периодом. Только после успешного прохождения этого времени молодой организм становится способен не только светить, но и воспроизводить самого себя, обретает способность к деторождению, становится взрослым. Действительно, праздничная обрядность годового цикла – от разгульного Великодня (своего рода апофеоза детской радости) до прихода Ярилы и майских праздников создает уверенное ощущение связи с возрастом нашего мифологического героя. Он вырос. Он уже совершил свои первые знаковые деяния. Он привел в мир тепло (сравните с известными сюжетами русских сказок). Как именно это было сделано, изнанием ли Зимы или неким иным образом, приемов, от которого Зимата превратилась в молодую красавицу-весну – вопрос дискуссионный. Однако наш герой взрастает и становится большим, сильным, способным на Поступок.
Те же опыты, но в их «жен ском» («девичьем) варианте (2005 год). «Баба Яга» испытывает пусть и шутливо, но в каждой шутке – только доля шутки…
Все ближе и ближе самая верхняя точка года. Традиция Северной Европы связывает это событие с гибелью Бальдра, бога солнечного света, который как бы приносит себя в жертву для того, чтобы мог появиться новый урожай и жизнь продолжилась бы. Применительно к восточным славянам летний солнцеворот скорее принято рассматривать как время священного бракосочетания Земли и Неба. Если это действительно обстояло именно так, то в качестве потомства от такого брака могли рассматриваться, как мы уже говорили, плоды урожая и, быть может, сами люди (род людской). Возможно, с точки зрения «мистерии года» Купальские дни следует рассматривать не брак и не жертвенное деяние, а переход к зрелости, который сопровождается необходимостью сознательного самоограничения, отказа от чего-то. Однако утверждать что-либо определенное пока все-таки рано, имеющиеся у нас предположения пока недостаточно доказательны.
Купальский праздник в Белоруссии на советской почтовой марке 1991 года
Дни продолжают бежать, вместе с ними бежит и жизнь. Оставаясь в рамках устоявшихся представлений, мы видим, что приходит время собирать то, что является следствием предшествующих весенних действий. Следовательно, на первый план выходит не подвиг как таковой, а необходимость выработать в себе умение грамотно распорядиться полученным. Мало собрать, надобно еще сохранить и умножить, наделить всех сородичей и сообщинников. Это еще и время подводить первые итоги пройденного пути.
За ними начинает переломная пора. Лето уходит, чтобы уступить место осени. Уже нет нужды срываться и бежать невесть куда, дабы восстановить справедливость, спасти кого-то. Уже осознано, что равновесие мировых Сил требует не вечного лета, а зима никогда не приходит навсегда. Значит, нужно обрести и закрепить на должном уровне знания, которые будут сохранены и переданы подрастающим поколениям – тем, кто придет на смену. Дни, посвященные божествам – покровителям ремесел, Макоши и Сварогу, позволяют развить навыки, необходимые в повседневности и, видимо, те, от которых зависит зрелость не только плотская, но, если можно так выразиться, духовная (чествуют ремесла, которыми владели боги-демиурги). В эти дни очень важной становится помощь, которую оказывают человеку предки, основатели рода и те, кто пришел им на смену.
В символическом смысле это можно рассматривать как одну из причин, по которой именно поздние Осенние деды считались едва ли не самыми важными из всех поминальных праздников.
Круг близится к завершению. Но теперь человек сознает, что этот круг может быть рассмотрен не как нечто, замкнутое само на себя, а как еще один виток мировой спирали.
Мир вращается вокруг своей оси, чередуя жизнь и смерть, полноту и опустошенность, молодость и зрелость. Таков путь человека, который есть неотъемлемая часть, плоть от плоти этого мира и тех, кто сотворил его. Возрождение грядет. Оно неизбежно. В холоде зимней ночи под сполохи северных сияний где-то там, далеко-далеко, пробивается росток нового мира, нового света, нового солнца. И пусть мы знаем, что это, в сущности, то же мир, тот же свет и то же солнце.
