Юрий Воробьевский - Пятый ангел вострубил
Череп – символ смерти, бренности всего сущего. Петух предвещает близкий рассвет, пробуждение заснувшей энергии к новой деятельности и победу сил Света над силами Тьмы. Песочные часы и коса напоминают о вечной преемственности жизни, где одни формы бытия разлагаются, но переходят при этом в другие…
Тусклый свет в келье символизирует слабый блеск нашего разума, а череп и кости – голую реальность, подобно тому, как основой тела является скелет. Чем глубже мы проникаем в суть нашего духа, тем ближе мы подходим к остову Истины, на котором и строится здание нашего миросозерцания. Этим объяснялось у алхимиков особое мистическое значение серной кислоты. Буквы В.И.Т.Р.И.О.Л. составляют такую философскую формулу: Визита Инфарьора Тэрраэ Рэктификандо Инвэниес Оккультум Лапидэм, что означает: ищущий познания должен проникнуть в тайники своей души, найти там то, что осталось ценным и очиститься этим прежде, чем вступить на путь посвящения.
Еще один глубокий и многозначный символ – алхимическая триада. Три сосуда, наполненных Серой, Ртутью и Солью. Сера обозначала у алхимиков элемент энергетический и действие его при сжатии и расширении идет от центра к периферии. Ртуть, наоборот, просачивается внутрь под давлением извне. Кроме того, сера – мужское начало, а ртуть – женское. Вместе они уравновешиваются в боли, представляющей собой принцип кристаллизации и устойчивости.
Таким образом, нам как бы сообщают, что перед посвящением необходимо «сжать» свою внутреннюю энергию для последующего «расширения» в жизни. Но дальше нас подстерегает действие внешних сил, которые, как ртуть, будут неуловимо и ускользающе рассеивать эту внутреннюю энергию. Мы должны будем преодолевать это устойчивостью своего духа и постоянно стремиться к устойчивости, к «кристаллизации»…
Для более глубокого осознания собственной смерти (для прошлого жизненного пути) нам предлагается написать в Черной келье свое завещание. Отвечая письменно на вопросы об отношении к законам морали и долга, к ближним, к человечеству и к самому себе, мы окончательно завершаем прежнюю жизнь и готовимся к Пути посвящения.
Да, перед входом в комнату раздумий необходимо было снять с себя все металлическое. Заминка возникла с нательным крестом и обручальным кольцом. Расставаться с ними мне никак не хотелось. С кислыми минами сопровождающие разрешили сделать исключение.
Символика Черной кельи.
В этой мрачной комнате – череп, коса… Откуда эта дурацкая фраза: мертвые с косами стоят?! Здесь требовалось написать три завещания – близким, родине и человечеству… Когда же на шею надели веревку, вспомнился классический английский юмор: «Клуб самоубийц», (21-2).
Однако же надо было использовать «Кабинет рефлексьон» чисто профессионально. Как актеры, оставшись с собой наедине в грим-уборной, собираются, сосредотачиваются, «входя в образ», готовят весь свой «психофизический аппарат» для появления на публике, так и я мысленно пробегала свою роль. Убирала мышечный зажим, концентрировала внимание и волю для образа эдакой девушки-простушки с элементами травести, в котором, как мне казалось, будет наиболее выигрышно, располагающе и обезоруживающе явиться перед не очень-то дружелюбно настроенным зрителем…
Весь мой режиссерский снобизм разлетелся в дым, а актерская подготовка оказалась слабой. Думаю, что выглядела я абсолютной дебилкой! Эта давящая слепота, шлепанье босой ступней по холодному полу, потом какие-то идиотские качели под ногами, грохот, лязг, тошнотворная горечь напитка…
Потом, когда можно было наконец-то увидеть «публику» и почувствовать реакцию зала точнее, я уже, махнув рукой на «домашние заготовки», доигрывала все в комическом ключе и повеселила народ, откровенно придуряясь, как «рыжий» на ковре. Это – приемчик «самоигральный» и безотказный. Дурак всегда выглядит органично, вызывает снисхождение и симпатии. Троекратные масонские хлопки приветствия звучали, как благодарные и искренние аплодисменты! Меня не просто приняли, меня нежно полюбили даже враги-соглядатаи из Великого Востока!
На агапе ощущение бенефиса, сыгранного под аншлаг, усилилось. Меня рвали в клочья желающие поздравить, пообщаться, подружиться, взять телефон и сунуть свой… Когда, как говорится, – усталые, но довольные, – мы с Жаном брели пешочком через теплую парижскую ночь к себе на Рю де Колонн, он подтвердил: моя клоунада слегка сняла остроту накала страстей вокруг твоей регуляризации. Некоторые из настроенных непримиримо востоковцев, возможно, подумали: «Чего уж тут не сделаешь сгоряча и не обдумав, когда жена такая дура!»
Но как бы легкомысленно и насмешливо не относилась я к женскому масонству – особенно, увидев с какими серьезными и важными лицами старые толстые тетки в длинных черных робах машут шпагами, корча из себя рыцарей, – в результате-то была получена обнова! Ну а какая же нормальная баба будет спать спокойно, зная, что у нее в шкафу – ни разу, если не считать самого момента облачения, не надеванное платье? А запончик и перчатки белые? Ленточка с медалью? Куда же выпендриться в этих прибамбасах?
Ну, дома-то перед подружками все было уже меряно-перемеряно, общупано, обсуждено и кайф получен. Но это же не то! Надо же в этом во всем мужикам показаться! Тем более что за абсолютную неповторимость такого наряда в Москве можно было не беспокоиться!
Словом, я решила устроить свое дефиле в «Северной звезде», где тебе появляться было вроде бы категорически нельзя. Нельзя-то нельзя, но ведь если очень хочется, то можно. Наш хитроумный «ход» был прост, как гиря – Ты приходишь без облачения, в цивильном, так сказать, небрежно-светском виде. Ты – как король в изгнании, как августейшая особа инкогнито. Ты, как бы почти игнорируя свои, ослепительно высокие уже к тому времени градусы и должности, в данном конкретном случае – лишь мое сопровождение, мой рыцарь, моя свита.
Я же, по всей полной форме одетая, буду демонстрировать натуральную масонку.
Вот моя «доска» про эту всю одежку.
Облачение ученицы
Одним из самых важных моментов, завершающих обряд инициации, является момент, когда посвящаемую сестру облачают в одежды ученицы, и она обретает внешнюю форму масона 1-го градуса, чтобы занять предназначенное ей место в ряду учениц под северной колонной.
Белые перчатки являются необходимой частью облачения каждого масона символического градуса. Перчатки – исключительно важный элемент масонской обрядности и один из глубочайших символов в традиции Вольных каменщиков. Это прежде всего напоминание о рабочих перчатках, которые и до сих пор обязательно надеваются всеми, кто имеет дело с камнем или кирпичом, раствором, мастерком, кто возводит стены. Перчатки масона – знак готовности к труду, к любой самой черной работе. Но перчатки – белые. Это символ чистоты и непорочности замыслов…
На сегодняшнем уровне знания можно считать вполне доказанным и тот факт, что белые перчатки избирательно пропускают лишь «благотворный магнетизм», т.е. как-то регулируют биоэнегретику Ложи в целом предохраняют каждую из сестер от тех тяжелых энергетических волн, которые, по-видимому неизбежно возникают в любом замкнутом пространстве, где имеется значительное количество людей.
Вероятно, современные биофизики отметили бы, что таким же воздействием на общую энергетику в Храме обладает и ношение каждой из сестер кожаного запона. Запон ведь прикрывает один из важнейших центров излучения на теле человека, то, что индуисты называют «нижней чакрой»…
Во всех женских ложах сестры носят специальные платья, предназначенные только для работы в Храме и закрывающие собой те одежды, которые мы носим в профанском мире. Длинные, наипростейшего покроя глухие платья напоминают монашеские сутаны и объединяют нас как служительниц и послушниц единого монастырского устава.
Ученица надевает самое простое колье с медальоном своей Ложи. Медальон и цвета ленточки несут на себе лишь опознавательные знаки принадлежности к определенной Ложе и не имеют еще никаких «индивидуальных» признаков. Другие цвета и отличия могут появляться на них лишь потом, по мере неустанной работы и продвижения в градусах, назначения офицерских должностей.
Успех превзошел все ожидания, был сокрушительным и полным. Первым подошел ко мне с «братскими» поцелуями и приветствиями невысокий, лысый, улыбчивый и очаровательно галантный человек, которого я почему-то не узнала. Оказывается, это – из «новых поступлений».
Без тебя «востоковцы» не только не развалились, что само по себе уже досадно, но и организовали в физкультурном зале школы этот «храм», посвящали профанов, а что обиднее всего – вышли на «международную арену»… Ну, правда, какая уж там у «нерегулярных» особая арена-то – Франция, Бельгия, Италия, да еще какая-то европейская мелочь… Однако же вот на международный масонский семинар в Страсбург съездили! Он назывался «Франкмасонство и Восточная и Средняя Европа».
