Андрей Ветер - ВОСПЕВАЮЩИЕ БИТВУ
Некоторые могильные холмы бывают сложены из камня, и о таких никто не может сказать наверняка, почему их возводили. Сами индейцы уже не помнят этого, настолько давно это началось. Одни считают, что в них лежат останки тех, кто погиб в боях, проходивших на местах захоронений. Другие объясняют их существование давним обычаем индейцев собирать кости умерших родичей в определённом месте, где бы они ни были захоронены первоначально. Третьи полагают, что это общие могилы возле поселений. Но наверняка не знает никто. У некоторых племён существовал обычай хоронить возле нового поселения первого своего покойника в вертикальном положении. Его обкладывали землёй так, чтобы она закрывала его и поддерживала. Следующего покойника прислоняли к первому, прорыв к нему узкий проход; затем снова обкладывали землёй и так далее. Среди индейцев такие курганы пользуются печальной славой.
Племя Кри, пожалуй, было единственным равнинным народом, кто возводил курганы, и это, надо полагать, связано с тем, что Кри имели наиболее устойчивые связи со своими лесными родственниками, от которых им передались знания о возведении насыпей над массовыми захоронениями. Если бы Кри не возводили время от времени могильных холмов, то их погребения можно было бы приравнять к типичным высоким помостам на четырёх шестах, характерным для всех племён Верхнего Миссури. Но иногда они насыпали курганы.
«Во время второй эпидемии оспы 1838 года было устроено несколько других захоронений такого же типа, но размерами они получились гораздо меньше, благодаря тому, что число жертв было меньше… Обычно индейцы не практиковали массовые погребения, но в случаях внезапного повального мора, как мы видим, такие могильники сооружались. При нормальных обстоятельствах редко можно увидеть более одной или двух могил вблизи от деревни, ведь племя беспрестанно кочует с места на место и не имеет постоянного кладбища. Даже возле крупных зимних стойбищ не насчитать более дюжины захоронений» (Denig «Five Indian Tribes of the Upper Missouri»).
И всё же основным способом захоронения равнинных Кри были традиционные помосты. Покойника наряжали в лучшие одежды. В поздний резервационный период умерших облачали в покупной цивильный костюм, а не в старинную индейскую одежду из кожи, зато молитвы читают до сих пор прежние. Друзья и родственники молятся, чтобы покойник отправлялся прямо на юг и не оборачивался, дабы не прихватить с собой кого-нибудь ещё.
«В былые времена покойника выносили через задний или боковой полог палатки, но никогда через дверь. Обычно Кри хоронили своих покойников на помостах. Колени мертвеца, хорошо укутанные в одеяла и шкуры, обязательно сгибали, поднимали покойника и придавали ему полусидячую позу. Позже Кри, согласно указаниям правительства США, стали хоронить умерших в земле. Они выкладывали могилу сучьями осины или пихты, чтобы оградить тело от почвы, только после этого опускали покойника в могилу. Рядом с телом оставляли табак и оружие. Затем захоронение заваливали камнями вровень с поверхностью земли. Шайены поступают почти так же, но оставляют над землёй небольшую насыпь из камней. Ассинибойны и Большебрюхие после распоряжения правительства стали уносить своих умерших высоко в горы, чтобы на опускать в землю, но позже и они пришли к погребению в гробах» (Verne Dusenberry «The Montana Cree: a Study in Religious Persistense»).
Поскольку традиционные захоронения кочевых племён уже рассматривались в главе об Опалённых Бёдрах, я закрою данную тему, дабы не повторяться.
Результаты нашествия оспы, случившегося в 1838 году, оказались не столь губительными благодаря стараниям Компании Гудзонова Залива, так как за несколько лет до этого большинству туземцев были сделаны прививки. И всё же много детей скончалось. Хинд вспоминал, что вакцинация дикарей проводилась Компанией Гудзонова Залива сразу после серьёзных эпидемий 1816, 1817, 1818 годов: «С тех пор в тех местах об оспе позабыли». Утверждение Хинда, конечно, звучит чересчур категорично, но в нём есть доля истины – прививки помогли. Ещё один раз болезнь напала на племя через 12 лет. Умерло много детей и стариков, зато взрослые, прошедшие прививку, выздоровели, хотя кое-кто всё же скончался позже от внезапного воспаления лёгких. Шаманы Кри прибегали ко всем известным им способам лечения, стучали в барабаны, шумели трещотками, горланили песни, но это не спасало никого. В среднем от оспы на десять человек умирало девять.
Но было бы крайне неосторожно утверждать, что катастрофами для индейцев были только эпидемии неизвестных им болезней. В памяти Кри сохранились и разрушительные ураганы, и наводнения, и страшные пожары.
Однажды лагерь из тридцати или сорока палаток располагался милях в двух от берега реки Ассинибойн. Из этой деревни убежал индеец с женой своего друга. Рассерженный муж вспрыгнул на коня и последовал за ними. Дабы остановить погоню, беглец поджёг высокую траву, и ветер отнёс огонь в сторону преследователя, в результате чего тот сгорел вместе со своей лошадью. Пламя достигло лагеря и обступило его со всех сторон. Так как стойбище находилось в густых сухих зарослях, огонь мгновенно охватил жилища. Почти все обитатели погибли. Лишь некоторым людям удалось спастись, так как, увидев высокое пламя на расстоянии, они сразу умчались на проворных лошадках к реке.
Мне лично пришлось видеть пожар в прерии, и смею заверить читателей, что этот огонь представляет собой страшное зрелище. Пламя поднимается метров на пять-семь в высоту и продвигается по равнине с ужасающей скоростью. Уйти от пожара в прерии нет никакой возможности, ибо в летнее время растительность в американской степи заметно высыхает и представляет огню исключительно благоприятные возможности для распространения во все стороны. Пожарные команды не пытаются остановить пламя на открытом пространстве, но направляют свои силы на то, чтобы не допустить пожар к фермам и посёлкам. Я видел, что пожарники трудились из всех сил. Машины стояли длинной колонной на шоссе, туда же опускался и вертолёт, координировавший их действия. Веротяно, пожарные полагали, что пожар остановится перед асфальтированной трассой, но огонь повёл себя коварно и таинственно. Пламя задержалось перед шоссе, будто задумавшись, и внезапно выбросило длинный дугообразный язык вперёд; этот язык самым настоящим образом лизнул траву на противоположной стороне автострады и тут же растаял в воздухе. Но дело было сделано – огонь перенёсся на другую сторону шоссе. Ему удалось перепрыгнуть через пять метров асфальтированной полосы, и люди (со всей своей противопожарной техникой) ничего не смогли противопоставить ему!
Пожар в прерии – страшная сила. Меня потрясло небо над равниной во время того пожара. От края до края оно было лилово-бурого цвета от застлавшего его дыма. Стоя на безопасном от огня расстоянии, я невольно подумал о далёких временах, когда жившим в прерии индейцам приходилось прыгать на лошадей и мчаться в сторону ближайшего водоёма, едва завидев на горизонте тяжёлую стену дыма. После промчавшегося огня равнина становится чёрной, повсюду валяются трупы мелких грызунов, но кое-где (как это ни странно) виднеются клочки метра в два нетронутой травы (и это доказывает, что иногда человеку может всё-таки посчастливиться посреди бушующего огня).
***
Многие военачальники американских вооружённых сил зачастую отказывали индейцам в умении строить военные планы, и наиболее ярко эта мысль была выражена в литературе Луисом Ламуром в повести «Шалако». В повести речь идёт об Апачах, но разговор имеет отношение ко всем индейцам.
«Шалако заговорил раздражённо:
– Мистер, позвольте мне поведать вам коротенькую историю об одном выпускнике Вест-Поинта по фамилии Феттермэн. Он частенько похвалялся тем, что сумеет, если получит в своё распоряжение восемьдесят человек, проскакать через всю страну Лакотов. Феттермэн имел отличную подготовку, был теоретически подкован как нельзя лучше, знаком со всеми европейскими тактическими премудростями. И он был уверен в себе. И вот однажды его направили с отрядом в восемьдесят человек на помощь попавшему в засаду обозу с дровами. Его предупредили, чтобы он ни в коем случае не вздумал преследовать индейцев, ежели они вдруг пустятся наутёк. Но он не последовал совету и погнался за индейцами. Так вот, его восемьдесят человек продержались не более двадцати минут.
Шалако занялся костром.
– А знаете, как индейцам удалось всё провернуть? Примерно как Ганнибалу в битве при Каннах. Середина отступила, когда Феттермэн помчался на индейцев, фланги закрылись за ним, как обыкновенная ловушка, и его уничтожили.
– Вы же не хотите сказать, что эти дикари разбираются в тактических приёмах! – воскликнул Фон Холстат.
– Вы наверняка происходите из старинной прусской семьи, не так ли? Столетиями Пруссия вела разные войны, и всё же я уверен, что лично вы участвовали от силы в десяти сражениях, а самый старый из ваших генералов вряд ли видел больше тридцати баталий… – Шалако свернул бумагу для сигареты. – Мистер, там в темноте притаились сейчас сорок или пятьдесят Апачей, и факты говорят о том, что каждый из них прошёл через пятьдесят, а то и сотню битв. Они воюют против американцев, мексиканцев и против других индейцев. Война – это образ жизни Апачей. Младенцы обучаются тактическим приёмам, слушая истории бывалых воинов. Из того, что знают европейские офицеры, нет ничего, что было бы незнакомо индейцу. Это лучший воин из всех, кто ведёт партизанскую войну. Ему не знакомы военный этикет, устав и хождение в ногу по плацу. Индеец всему учится в деле».
