100 великих речей - Виорэль Михайлович Ломов
Полной речи, произнесенной Достоевским на могиле Некрасова, не сохранилось. Аудиозапись тогда не велась, и вряд ли кто водил карандашом по бумаге – был 12-градусный мороз. Прощание с поэтом проходило в разгар зимы. Одно доподлинно известно: речь была по необходимости краткой, но чрезвычайно торжественной, несмотря на тихий голос Федора Михайловича. Достоевский донес до многочисленных поклонников поэта, провожавших его в последний путь, главное – не только кем был Некрасов при своей жизни для русской поэзии, но кем он стал для русской культуры после кончины.
Отдельные фрагменты речи можно найти у самого Достоевского в его «Дневнике писателя» за 1877 год, в «Воспоминаниях» его жены А.Г. Достоевской и произведениях, дневниках и переписке русских литераторов В.Г. Короленко, А.Я. Панаевой, П.П. Гнедича, А.А. Плещеева, В.П. Буренина, Г.В. Плеханова и др.
Некрасов умер 27 декабря в Петербурге, в своей квартире, на углу Бассейной и Литейной, панихида проходила 30-го. «На похороны… собралось несколько тысяч его почитателей. Много было учащейся молодежи. Процессия выноса началась в 9 часов утра, а разошлись с кладбища уже в сумерки». Молодежь с лавровыми венками, оцепившая гроб, несла его на руках до Новодевичьего монастыря. Перед гробом несли огромный венок «от русских женщин» Процессию сопровождала конная полиция. В последнем слове священник читал отрывки из некрасовского «Рыцаря на час». Достоевский с женой приехали на отпевание.
Над открытой могилой произносились речи, читались стихи. Протиснулся к могиле и Федор Михайлович, «угрюмый и суровый, с растрепавшимися волосами» (А.А. Плещеев).
Воспользуемся двумя источниками, наиболее полно передающими речь. Это «Дневник писателя» Достоевского и «История моего современника» Короленко.
Первое слово – автору речи:
«Находясь под глубоким впечатлением, я протеснился к его раскрытой еще могиле, забросанной цветами и венками, и слабым моим голосом произнес вслед за прочими несколько слов.
Я именно начал с того, что это было раненое сердце, раз на всю жизнь, и незакрывшаяся рана эта и была источником всей его поэзии, всей страстной до мучения любви этого человека ко всему, что страдает от насилия, от жестокости необузданной воли, что гнетет нашу русскую женщину, нашего ребенка в русской семье, нашего простолюдина в горькой, так часто, доле его. Высказал тоже мое убеждение, что в поэзии нашей Некрасов заключил собою ряд тех поэтов, которые приходили со своим «новым словом». В самом деле (устраняя всякий вопрос о художнической силе его поэзии и о размерах ее), – Некрасов был в высшей степени своеобразен и, действительно, приходил с «новым словом». Был, например, в свое время поэт Тютчев, поэт обширнее его и художественнее, и, однако, Тютчев никогда не займет такого видного и памятного места в литературе нашей, какое, бесспорно, останется за Некрасовым. В этом смысле он в ряду поэтов (то есть приходивших с «новым словом») должен прямо стоять вслед за Пушкиным и Лермонтовым.
Похороны Н.А. Некрасова. Рисунок XIX в.
Когда я вслух выразил эту мысль, то произошел один маленький эпизод: один голос из толпы крикнул, что Некрасов был выше Пушкина и Лермонтова, и что те были всего только «байронисты». Несколько голосов подхватили и крикнули: «Да, выше!» Я, впрочем, о высоте и о сравнительных размерах трех поэтов и не думал высказываться».
Теперь – слово Короленко:
«Достоевский говорил тихо, но очень выразительно и проникновенно. Его речь вызвала потом много шума в печати. Когда он поставил имя Некрасова вслед за Пушкиным и Лермонтовым, кое-кому из присутствующих это показалось умалением Некрасова.
– Он выше их, – крикнул кто-то, и два-три голоса поддержали его.
– Да, выше… Они только байронисты.
Это было именно то место, когда Достоевский своим проникновенно-пророческим, как мне казалось, голосом назвал Некрасова последним великим поэтом из «господ». Придет время, и оно уже близко, когда новый поэт, равный Пушкину, Лермонтову, Некрасову, явится из самого народа…
– Правда, правда… – восторженно кричали мы Достоевскому, и при этом я чуть не свалился с ограды.
Достоевский, разумеется, расходился в очень многом и очень важном со своими восторженными слушателями. Впоследствии он говорил о том, что народ признает своим только такого поэта, который почтит то же, что чтит народ, то есть, конечно, самодержавие и официальную церковь. Но это уже были комментарии. Мне долго потом вспоминались слова Достоевского, именно как предсказание близости глубокого социального переворота, как своего рода пророчество о народе, грядущем на арену истории» (В.Г. Короленко).
P.S. Траурная речь Достоевского оказалась пророческой: на арену истории в муках и крови явился советский народ, сплоченней которого не знала история, а из самого народа явились новые поэты, равные Пушкину, Лермонтову, Некрасову – Маяковский, Есенин, Твардовский…
Речь Александрова по делу Засулич (1878)
Русский юрист, прокурор, искусный судебный оратор Пётр Акимович Александров (1836–1893) прославился во многих судебных делах и как выдающийся адвокат (присяжный поверенный). Громкий успех выпал ему как защитнику Веры Засулич, обвиняемой в покушении на убийство столичного градоначальника Ф.Ф. Трепова. Блестящее выступление адвоката повлияло на коллегию присяжных, вынесших вердикт о невиновности Засулич (1878), поддержанный окружным судьей А.Ф. Кони. По сей день речь Александрова на этом процессе, в которой он одним из первых в практике судопроизводства рассмотрел психологические проблемы, мучившие подсудимую, остаётся образцом адвокатуры.
Суд над народницей-террористкой Верой Ивановной Засулич (1849–1919) стал важнейшей критической точкой в судьбе России конца XIX в. В процессе по этому делу схлестнулись царская администрация и народники, ревнители монархической власти и либералы, взлелеянные эпохой Александра II. Остроту процессу придала также судебная реформа 1864 г., ознаменовавшая переход от сословно-самовластной судебной системы к либерально-буржуазной.
Суть дела. 24 января 1878 г. Засулич под видом просительницы пришла в общественную приемную петербургского градоначальника Ф.Ф. Трепова и выстрелами из револьвера тяжело ранила его. Она была тут же арестована. Спешное дознание установило: причиной покушения стала месть Трепову, который, нарушив царские указы о запрете телесных наказаний, велел в июле 1877 г. сечь розгами политического заключенного студента А.С. Боголюбова за то, что тот в Доме предварительного заключения не снял перед ним фуражку. Боголюбов был незнаком Засулич, и это вносило дополнительную интригу в расследование, т. к. «месть» террористки была не мотивированной.
От следователей дело поступило в Санкт-Петербургский окружной суд, куда только что был назначен председателем великий русский юрист, а тогда всего лишь чиновник Министерства юстиции Анатолий Фёдорович Кони. Министр юстиции К.И. Пален
