Греция в годы первой мировой войны. 1914-1918 гг. - Ольга Владимировна Соколовская
28 мая в Лондоне по требованию английского правительства была созвана англо-французская конференция, посвященная исключительно греческим делам. Согласившись с неизбежностью свержения короля Константина, Англия решительно отвергла французское предложение об оккупации Афин и настаивала на осуществлении переворота мирным путем. Достигнутое на конференции соглашение представляло собой окончательный вариант сценария «отречения Константина», по которому разыгрывались все последующие события.
Россия не была поставлена в известность о решениях конференции; Италия же, считая эти решения не соответствующими заключениям конференции в Сен-Жан-де-Морьенн, отказалась от участия «в установлении нового порядка» и заявила, что она сохраняет свободу действий в греческом вопросе. Итальянские войска вскоре оккупировали «Северный Эпир» и Янину, стремясь предотвратить захват этих территорий венизелистами и французами (Франция оккупировала к этому времени Корчу и Превезу). Кроме того, Италия, поставив державы перед свершившимся фактом, объявила Албанию автономным государством под своим покровительством. В этой обстановке в конце мая в Грецию прибыл видный французский дипломат, хорошо известный своей политической умеренностью и имевший большие связи в Англии, М. Жоннар, назначенный верховным комиссаром держав Антанты. В обязанности ему вменялось осуществлять политическое руководство действиями союзников в Греции. Права Саррайля, таким образом, значительно сужались. Английский посланник оставался в качестве советника Жоннара.
В первом же интервью журналистам союзных стран М. Жоннар заявил, что «не только во Франции, но и в Англии возмущение против греческого короля достигло... столь крупных размеров, что едва ли можно
Долгое время он был директором правления Суэцкого канала. будет сохранить его на престоле». 14 июня верховный комиссар от имени трех «держав-покровительниц» — Англии, Франции и России (без согласия последней) — ультимативно потребовал отречения короля, угрожая высадкой десятитысячного десанта, и опубликовал воззвание к греческому народу о восстановлении конституционных прав и единства греческого государства. «Союзники, — говорилось в обращении, — не в состоянии далее терпеть разделения Греции на две части и нарушения конституции Константином, управляющим в качестве абсолютного монарха».
15 июня вечером 2 тыс. резервистов собрались возле дворца и ударили в набат в районах, где жила беднота. Монархисты обходили кофейни, пытаясь вызвать волнения. На следующее утро жизнь в городе замерла — магазины и лавки были закрыты; венизелисты, опасаясь новых погромов, предпочитали не показываться в общественных местах, лишь возбужденная толпа народа окружила королевский дворец. Эпистраты пытались не допустить митрополита Афинского и министров во дворец, где молодой король Александр, второй сын Константина, известный своими проантантовскими симпатиями, должен был принести присягу на верность конституции. Мирному решению кризиса должно было способствовать сообщение «Агентства Радио» о снятии блокады, начале снабжения страны хлебом и всем необходимым, об общей амнистии и заверения, что «державы не добиваются выхода Греции из нейтралитета». Жоннар в послании к Заимису лицемерно выражал надежду, «что отныне начинается эра благотворной и сердечной политики... между греческой нацией и державами, исключительно озабоченными ее благополучием и величием».
На заседавшем в полдень коронном совете, где присутствовали Заимис, Раллис, а также все бывшие премьеры-германофилы, были высказаны разные мнения: одни считали, что король обязан сопротивляться, другие выступали за отклонение ультиматума, не желая более признавать права за державами называть себя «гарантами Греции», и наконец, более трезвые политические деятели, среди них Заимис, советовали королю отречься, но не соблюдая при этом всего ритуала.
В ответе на ультиматум Жоннара греческий премьер Заимис обошел молчанием вопрос об отречении, что не вызвало возражений союзников. Демидов верно усмотрел в этом согласие Франции на возвращение греческого монарха в будущем, на чем настаивала Англия. Отречение Константина от престола состоялось словно по иронии судьбы в день, когда во всех церквах совершались богослужения по поводу падения в 1453 г. столицы Византийской империи.
Несмотря на то что отречение короля для большинства греческого населения было неожиданностью, оно не вызвало особого огорчения. Напротив, как писал Демидов, «в народных слоях, где преобладает... забота о насущном хлебе и избежании войны, приветствуется конец лишений и обещание держав сохранять греческую нейтральность». Попытка монархистов оказать сопротивление и вызвать беспорядки не увенчалась успехом. После обращения короля к народу с призывом соблюдать спокойствие и «подчиниться бесповоротному решению, которое он принял во имя блага Греции и ее народа», толпа, собравшаяся возле дворца, постепенно разошлась. Вечером король выехал с семьей в свою летнюю резиденцию Татой, а на следующий день отбыл за границу.
Жоннар потребовал вскоре ареста и удаления из Афин наиболее близких к Константину лиц — ярых германофилов Стрейта, Метаксаса, Дусманиса, Гунариса и других, всего более 100 человек.
Несмотря на настойчивые возражения России, Италии и Сербии, за вручением ультиматума греческому правительству последовала высадка англо-французских войск в Пирее, якобы по «гигиеническим соображениям», как сообщал верховный комиссар через «Агентство Радио», а также на Коринфском перешейке; была оккупирована Фессалия. При занятии Ларисы произошла перестрелка, в которой обе стороны понесли потери; французы взяли в плен 53 офицера и 259 солдат.
Занмис, озабоченный тем, что вопреки его согласию со всеми требованиями союзников высадка и оккупация продолжаются, в личной беседе с Демидовым высказал опасение, что Франция, несмотря на заверения Жоннара, «стремится к протекторату». Демидов, полностью разделяя точку зрения Заимиса, также считал, что «события ведут... к будущему политическому и экономическому закабалению Греции Францией». По его мнению, «Франция не удовлетворится политикофинансовым своим утверждением в Греции и будет пытаться закрепить свое влияние в Сербии», что создаст мало благоприятствующую России обстановку на Балканах. «Никакие пышные слова вроде обнародованных в воззвании верховного комиссара», писал Демидов Терещенко, не могли «изгладить факта совершившегося его (греческого королевства. — О. С.)... закабаления и подчинения будущим французским займам. Глубокая ирония мало от кого ускользает...».
Общая численность оккупационных войск в Греции вскоре достигла 30 тыс. человек. По приказу генерала Реньо в Пирее расклеивали объявления с угрозами жестокой расправы в случае малейшего нарушения общественного порядка или сокрытия оружия. Русский посланник сожалел, «что предназначенная для освобождения Сербии Салоникская экспедиция принимает форму похода на обезоруженную мирную Грецию».
Чтобы успокоить Временное правительство России, возмущенное действиями Жоннара, французская дипломатия пошла на некоторые формальные уступки
