Андрей Лебедев - Яволь, пан Обама! Американское сало
Американське сало «Лярд» — це смачне живильне і корисне блюдо у вашому раціоні. Сало «Лярд» не викликає целюліту і алергії[36].
— Ю. Тимоченко избрана премьер-министром Украины, оглашен состав нового Кабинета министров.
Главный высказал крамольную и обидную мысль: мол, для нашего читателя теперь, после поражения в Украине пророссийской линии, вина косвенно ложится и на журналистку, что освещала предвыборную кампанию, и на газету, что дезинформировала читателя.
— Это психологически верная и предсказуемая реакция, — развел руками главный. — Читатели хотят найти виноватого за ту обиду, которую им пришлось вынести, ведь поражение Янушевича, которого все мы считали нашим, это хуже и обиднее, чем поражение любимой футбольной команды, потому что команда хоть через неделю, но отыграется в следующем туре, а Янушевичу теперь четыре года до новых выборов ждать.
— Я не дезинформировала, — сердито сверкнула глазами Алла. — Это ты набезобразничал: и меня подставил, и публику в искус ввел.
— Ты подбирай выраженьица! — повысил голос главный. — Возомнила себя звездой?
— Ничего не возомнила. Ты намеренно мой материал, мое интервью с Маратом Гельбахом сократил в самых интересных местах. И потом, зачем поставил этот идиотизм, эту статью Филькенштауэра? Он же идиот, это он написал аллилуйю украинским политтехнологам Янушевича и практически гарантировал, что Янушевич победит.
— Моя позиция, как издателя, Аллочка, — подчеркнуто вежливо произнес главный, — предоставлять читателю всю гамму взглядов, пусть даже взаимоисключающих. В этом как раз проявляется роль прессы в демократическом обществе.
— Ты идиот, — отозвалась Алла. — Какая демократия? А где позиция газеты? Российской газеты, между прочим! Ну, фиг с тобой, поставил ты рядом с моим интервью эту идиотскую писанину графомана Филькенштауэра, но зачем мой материал в самых критических, в самых интересных местах сокращать? А зачем Повлонский по телевизору липовые рейтинги озвучивал, что Янушевич побеждает с трехкратным отрывом? Теперь все думают, будто Повлонский там всей Украиной рулил и что Москва проиграла.
— Ты, Алла, меня на фук не бери, я тебе не хохол какой-нибудь, — не на шутку рассердился главный. — Думаешь, одна тут такая, кто про Украину писать может?
— Ты мне что, угрожаешь увольнением? — вспылила Алла. — Так я и сама уйду, ишь, напугал! В Киев уеду и буду оттуда как независимая корреспондентка материалы для Ю-Пи-Ай перегонять. Они мне уже на хвост садились, я согнала. А теперь подумаю. С моими связями в Киеве да с моей вхожестью там в любые тусовки я до следующей революции без работы не останусь.
— Теперь ты мне угрожаешь, — со вздохом констатировал главный. — Давай сбавим тон, пока друг другу необратимых гадостей не наговорили.
— Давай, — согласилась Алла. — Только ты первый начал.
— Ладно тебе, — примирительно произнес главный. — Все вы, бабы, обязательно хотите стрелку на мужика перевести. — Главный снова вздохнул, всем своим видом показывая, что больше не сердится. — Хрен с ними со всеми и с самолюбием, пусть я буду виноват. Но ты мне расскажи, какой все же ужас оранжевый!
Алла обрадовалась, что главный оказался умнее и отходчивее ее. И она с готовностью подхватила тему, будто и не было между ними только что ссоры с взаимными угрозами и оскорблениями.
— Ты только подумай, какой энтузиазм у масс! Они будто марихуаны обкурились, — усмехнулась Алла.
— Да мы просто тоже немного позабыли, какой у нас у самих был энтузиазм, когда Елкин-палкин с танка упражнялся в своем косноязычии, понимаш! — хмыкнул главный. — Только мы-то уже эту детскую болезнь преодолели и с высоты своего возраста, да с иммунитетом к кретинизму смотрим на них, как на маленьких и неразумных.
— Ты прав, наверное, — кивнула Алла. — Но только этим парубкам из Украины такие твои речи показались бы обидными, не находишь?
— Ну, типа, да! Но мы же пишем для своих.
— Тогда, надеюсь, ты не станешь возражать, если я еще на месяц в Киев поеду? — хитро прищурилась Алла. — Надо теперь нашему читателю правду про оранжевый ужас донести.
— Ты что? — ухмыльнулся главный. — Вопросы личной жизни за счет редакции решаешь? К своему амбалу, как в командировку?
— Он не амбал! То есть амбал, конечно, но не в этом смысле… Я журналист, — твердо и без иронии произнесла Алла. — А у журналистов, ты знаешь, личная жизнь зачастую совпадает с профессиональной. Так что это моя работа!
— Ну, поезжай, — вздохнул главный и, покопавшись на захламленном столе, протянул Алле пачку писем. — На вот, будешь в поезде ехать, почитай, что читатели тебе пишут.
Читая потом письма, Алла фыркала, как фыркает кошка, когда ей подсовывают что-нибудь неприятное и противное. Будучи опытной журналисткой, Алла знала, что в газеты пишут в основном выжившие из ума пенсионеры. Но, тем не менее, порой в письмах, помимо детско-наивных мыслишек, встречались и заслуживающие внимания.
— Москва проиграла, — вслух процитировала Алла слова из очередного послания. — А ни хрена Москва и не играла. Если бы Москва по-настоящему играла, совсем бы все по-иному сложилось…
— Коля, ты меня слышишь? — счастливо улыбаясь, шептала Алла в дорогую смартфоновскую трубку.
— Слышу, Аллочка, — отвечал с того края света Николай.
— Я завтра приеду. Еще на месяц командировку продлила.
— Жду, приезжай.
Американське сало «Лярд» — це краще сало у світі[37].
— Генеральная прокуратура внесла в Верховный суд представление об объявлении акта купли-продажи комбината «Криворожсталь» недействительным, — сообщает «Новый регион».
Мартин Водичка, старший менеджер отдела по обслуживанию VIP-персон, превосходно говорил по-английски.
— Наш отель «Мариотт» был открыт в тысяча девятьсот девяносто девятом году прямо в историческом центре города Братислава — столице независимой демократической Словацкой Республики, — Мартин шпарил без передышки, заученно, но с выражением, чтобы слушателю было интересно. — Наш отель «Мариотт» — это двести девяносто три со вкусом обставленных номера, включая люксы и президентские апартаменты. В распоряжении гостей индивидуальное кондиционирование номеров, комплектно оборудованные ванные комнаты, спутниковое телевидение, сейф, мини-бар, прямой телефон. Брассерия «Пеликан» сервирует завтраки для гостей, здесь же можно заказать блюда французской, американской и чешской кухни à la carte. В отеле есть отвечающий мировым стандартам фитнес-центр с бассейном. Рядом находится отличное казино и лучший в городе боулинг-центр.
— А по-русски вы еще не разучились говорить? — с тонкой ироничной улыбкой поинтересовался у Водички мистер Еленский. — Или русский уже не в моде?
— Если надо, будем говорить и по-русски, — профессионально пропустил издевку мимо ушей Водичка. — Сейчас в Братиславу едет много состоятельных людей из Москвы. Словакия всегда была привлекательной для русских, поэтому мы привлекаем в сервис людей со знанием и вашего языка.
— Тогда почему вы говорите со мной по-английски? — хмыкнул Еленский.
— Но ведь вы гражданин Великобритании, — дипломатично ответил Водичка. — Я лишь соблюдаю протокол.
— А, и вы здесь, мистер Еленский, — Джордж Соснос с подчеркнутым радушием поднялся навстречу Березуцкому. — Не усидели в своей лондонской крепости? Какая смелость! Я восхищен.
— Я же не могу остаться в стороне, когда пахнет хорошими политическими дивидендами и вульгарными деньгами, вы же тоже, старый ястреб, не просто так сюда приехали водухом дышать, — улыбнулся Березуцкий, двумя руками пожимая протянутую ему пятнистую от старческой пигментации ладонь. — И потом, какая уж тут смелость, милый Джордж. Здесь я под защитой американской морской пехоты, я личный гость президента Соединенных Штатов. Вот у моего учителя Владимира Ленина смелость была настоящая!
— Мой хороший друг Арманд Хампер, тот с Лениным встречался, за то ему Брежнев и благоволил, — улыбнулся Соснос.
— У вас потрясающие связи, — польстил Березуцкий. — А Гавел будет? Я хотел перекинуться с ним парой слов.
— Президент приглашал Гавела, но тот сильно болен, — с сожалением в голосе отозвался Соснос.
— Все мы, увы, смертны, — дежурно согласился Березуцкий. — А вы знакомы с Бадри Патаркацейшвили? Мой прекрасный грузинский друг, между прочим.
Визит Буша в Словакию завершался большим приемом для представителей демократических сил Восточной Европы, который администрация устраивала в отеле «Мариотт». Березуцкий был одним из почти двух сотен в списке официально приглашенных лиц.
