Георгий Фруменков - Соловецкий монастырь и оборона Беломорья в XVI–XIX вв
Враг имел своей целью взять Колу, а горожане поставили перед собой задачу — не пустить англичан в город и не позволить им водрузить свой флаг на стенах заполярной, заброшенной у Баренцева моря крепости.
Победителем в поединке вышли коляне, несмотря на то, что огромный фрегат 8 часов подряд 11 августа громил город (с 2 час. 30 мин. до 22 час. 30 мин.) калеными ядрами, гранатами и небольшими коническими свинцовыми пулями с приделанными к ним коробками с горючим составом. На рассвете 12 августа бомбардировка возобновилась.
С высадкой десанта у врага тоже ничего не вышло. Соскочивший с баркаса на берег отряд матросов был сброшен в воду ружейным огнем инвалидов и горожан. Иного оружия у защитников Колы не было. Единственная пушка, имевшаяся на вооружении инвалидной команды, разорвалась от собственного выстрела, контузив в голову рядового Василия Горбунова и ударив осколком рядового Ивана Филиппова.
Результаты бессмысленной бомбардировки Колы оказались тяжелыми. Враг сжег 92 жилых дома, 4 церковных постройки, в том числе старинный Воскресенский собор — главную архитектурную достопримечательность Колы, казенные хлебный, соляной и винный магазины. В огромном пожаре закончил свое существование и деревянный Кольский острог с четырьмя угловыми башнями.[385] На месте, где находилась столица «Российской Лапландии» и центр рыбного промысла на Мурмане, чернело сплошное пожарище. В Коле уцелело всего лишь 18 домов. Жители города остались без крова, одежды и пищи, но погорельцы после мытарств и скитаний стали возвращаться на родные пепелища и при помощи населения Архангельской и других губерний застраиваться на прежнем месте.
Мужество и отвага защитников Колы были отмечены. Офицера Бруннера наградили орденом, унтер-офицера Ксенофонта Федотова — знаком военного ордена. Рядовым М. Яркину и М. Козловскому выдали денежную премию по 25 рублей каждому, Е. Емельянову, Ф. Федотову объявили благодарность и т. д. Г. Немчинов получил серебряную, медаль. Для облегчения участи разоренных войною жителей Колы и уезда царское правительство почти ничего не сделало.
Уничтожив Колу, «Миранда» зашла в становище Лицу, захватила там шхуну купца М. Базарного, после чего вышла в море и больше не появлялась у Мурманского берега.
С середины сентября 1854 года корабли англо-французской эскадры группами и в одиночку выходят в океан. В 20-х числах сентября последние неприятельские суда покинули Белое море. Кампания 1854 года в северных водах закончилась. Вместе с тем, по крайней мере на год, была снята угроза нового нападения и на Соловецкий монастырь.
§ 4. Военные действия в Белом море и у Соловецк их островов летом 1855 года
В конце октября 1854 года соловецкий настоятель по вызову синода выехал в столицу для личного объяснения нужд обители «к будущей безопасности ея».[386] В Петербурге он был принят Николаем I, передал военному министру и обер-прокурору синода заявку на военные материалы. Там же в январе 1855 года архимандрит Александр получил двухмесячный отпуск и отправился в Киев к родственникам. 4 мая 1855 г. архимандрит вернулся в обитель и нашел ее «в том удовлетворительном по всем частям состоянии, как и оставлена им была».
Весной 1855 года правительство удовлетворило просьбы монастыря, изложенные Александром во время его визита в столицу. В Соловки прибыло два медных 3-фунтовых единорога с боеприпасами к ним, 250 пудов пороха, 4400 ядер для крепостных пушек, 300 новых тульских ружей и 150 000 патронов (но 500 на ружье).[387]
Новый Архангельский военный губернатор вице-адмирал С. П. Хрущев, сменивший умершего в декабре 1854 года Бойля, оказался расторопнее своего предшественника. Он понимал значение Соловецкой крепости и опасался, что союзники, стремившиеся утвердиться в Белом море, могут сделать Соловки главной целью своей политики, подойдут «в настоящее лето к монастырю с большими силами и сделают нападение с большим искусством, нежели в прошедшем году».[388] В связи с этим губернатор настойчиво просил военное министерство выделить на время войны для управления монастырскими орудиями опытного артиллерийского офицера.
Вместо офицера столица направила в апреле на Соловки хорошо знающего крепостную службу фейерверкера артиллерийской бригады Моисея Рыкова. Для оказания медицинской помощи гарнизону и населению острова в июле по распоряжению местных воинских властей на остров явился младший ординатор Архангельского военного госпиталя врач Смирнов.[389]
Теперь монастырь готов был отбить любое покушение неприятеля, но союзники, вопреки ожиданиям, не рискнули в 1855 году повторить его осаду.
В мае 1855 года, как только горло Белого моря очистилось ото льда, боевые корабли англо-французского флота вновь появились у наших берегов. На этот раз эскадра состояла из 7 судов: 2 парусных фрегатов, 2 винтовых корветов; 2 парусных бригов и одного парохода.[390] Некоторые из них впервые вторгались в северные воды России. Экипаж неприятельской эскадры насчитывал 1134 человека, на кораблях имелось 103 пушки.[391]
30 мая английский отряд в составе двух корветов и одного парусного фрегата стал на якорь у Берёзового Бара. В этот же день на берег поступила депеша за подписью старшего офицера английской беломорской эскадры Томаса Бейли, извещавшего, что с этого дня «все русские порты, рейды, гавани и бухты Белого моря от мыса Орлова до мыса Конушина включительно и в особенности порты Архангельский и Онежский поставлены в состояние строгой блокады».[392] Письмо аналогичного содержания прислал и начальник французских морских сил в Белом море капитан Э. Гильберт.
31 мая Хрущов сообщил консулам иностранных держав, аккредитованных в Архангельске, содержание неприятельских посланий. В этот же день было направлено специальное уведомление Соловецкому монастырю.
Отряд канонерских лодок, состоящий из двух батальонов и усиленный за год постройкой 14 новых боевых единиц, занял следующие посты для защиты Архангельска от вторжения неприятеля: батальон в Березовском устье реки Северной Двины, полубатальон у Лапоминской гавани и полубатальон в Никольском устье при деревне Глинник, где поставлена была также батарея и сооружен бон через устье.[393]
При вторичном своем появлении, как и в лето 1854 года, враг не делал настойчивых попыток прорваться через береговые укрепления к Архангельску. Но англо-французский флот в более широких масштабах сжигал города и села, уничтожал жилища и рыболовные снасти поморов, грабил и топил торговые суда. По словам К. Маркса и Ф. Энгельса, блокирующая побережье эскадра союзников «занялась беспорядочными атаками на русские и лопарские деревни и уничтожением скудного имущества бедных рыбаков». Называя такие действия позорными, К. Маркс и Ф. Энгельс замечали, что английские корреспонденты оправдывают их «досадой и раздражением, которыми была охвачена эскадра, чувствующая, что она не в состоянии сделать ничего серьезного!» К. Маркс и Ф. Энгельс иронически восклицают: «Ничего себе оправдание!».[394]
Побывавшая во всех закоулках Белого моря неприятельская эскадра прервала торговые сношения Европы с Архангельском, Онегою, Кемью и другими портами. По словам одного английского офицера, в навигацию 1855 года с Двины вышло в море всего лишь 8 судов.[395]
В Государственном архиве Архангельской области хранится объемистое дело «О действиях неприятеля в Белом море в 1855 году». В нем находятся сводки о пиратских налетах вражеских кораблей на населенные пункты северного Поморья, составленные для столицы вице-адмиралом Хрущевым на основании донесений с мест. Из дела видно, что интервенты совершили нападение на десятки городов и селений, но везде их встречали огнем. Организованность, выдержка, героизм населения значительно возросли. Увеличилось количество и улучшилось качество вооружения.
Наиболее серьезные диверсии в камланию 1855 года были предприняты против прибрежного селения Онежского уезда Лямцы и села Кандалакши Кольского уезда.
Бой у деревни Лямцы происходил 27–28 июня. Неприятельский пароход три часа обстреливал село корабельными пушками, выпустил по деревне около 500 ядер и бомб, дважды пытался высадить десант, но напрасно. Сопротивление лямицких жителей ему так и не удалось сломить. 34 крестьянина под руководством поступившего на вторичную службу рядового Изырбаева огнем из ружей и небольшой пушки по гребным судам отразили нападение захватчиков, не допустили их к берегу.
В бою с неприятелем отличились, кроме отставного солдата Изырбаева, крестьянин Совершаев, дьячок Изюмов, архангельский житель Александр Лысков и местный священник Петр Лысков.[396] В селе Лямцы до сих пор стоит памятник, напоминающий о происходивших здесь событиях в годы Крымской воины и мужестве крестьян, не пустивших в деревню противника.
