Дэвид Ремник - Могила Ленина. Последние дни советской империи
Сталин был ростом в 162 сантиметра, но хотел, чтобы на парадном портрете его изобразили высоким, с мощными руками. Художник Налбандян показал фигуру Сталина с выгодного ракурса; сильные руки сложены на уровне живота. Других своих портретистов Сталин расстреливал, а написанные ими портреты приказывал сжечь. При этом он своей рукой вписал в книгу “Иосиф Сталин. Краткая биография” такие слова: “Сталин… не допускал в своей деятельности и тени самомнения, зазнайства, самолюбования”.
Сталин умер от кровоизлияния в мозг 5 марта 1953 года. Однажды он назвал вегетарианцами революционеров, которые не желали применять террор в качестве политического инструмента. По подсчетам Роя Медведева, число жертв Сталина достигало 40 миллионов. Солженицын называл гораздо большее число: 60 миллионов. Споры продолжаются до сих пор[52].
Гвоздем сезона стал судебный процесс. С самого прихода к власти Горбачева отставной харьковский адвокат Иван Шеховцов подавал в суд на публичных деятелей и газеты за “клевету на Сталина”. На этих исках, шестнадцати в общей сложности, он сделал себе имя. Последним был иск к газете “Вечерняя Москва”.
СТАЛИН – ОТЕЦ НАРОДА
КЛЕВЕТА – ГРЯЗНОЕ ОРУДИЕ АНТИСТАЛИНИСТОВ
– Уберите плакаты, – распорядился судья.
Шеховцов сидел за столом для свидетелей и делал пометки в блокноте. К его пиджаку была приколота колодка с орденами – в войну он был наводчиком противотанкового орудия, воевал на Прибалтийском и Украинском фронтах, был ранен, потерял часть легкого. В зале суда все скамьи были заняты сторонниками Шеховцова. В основном это были пожилые мужчины и женщины, почти у всех были орденские колодки и медали. Требование убрать плакаты их раздражило, и они отыгрались, начав громко переговариваться. Отпускались злые замечания о евреях и армянах, о Раисе Горбачевой, о “Мемориале”. В руках у них были праворадикальные журналы: националистический “Наш современник” и сталинистская “Молодая гвардия”. Много перешептывались о том, еврейка ли женщина, представлявшая интересы ответчика, “Вечерней Москвы”. Решили, что еврейка. Кто ж еще.
“Мы жизни отдавали, строя социализм, а теперь эти люди – Афанасьев, Адамович, Коротич – пытаются социализм уничтожить, и у них это получается!” – сказала мне в перерыве женщина по имени Валентина Никитина.
Она тоже была ветераном войны, имела ордена и медали. По ее словам, в войну она потеряла много друзей и родных – “половину всех, кого знала”. Она не допускала и мысли о реформировании, а тем более демонтаже системы. “Эти люди – как венгры в 1956-м. Они затевают контрреволюцию. Большинство наших граждан поддерживают Сталина, строителя социализма. Почти все кулаки были евреи. Энкавэдэшники на Беломорканале были евреи! Начальник там был еврей! И главный инженер тоже еврей! Если бы евреи все переехали в автономную область, им бы там прекрасно жилось!”
Я поблагодарил ее за высказанные соображения и обернулся к Шеховцову. У того был надменный и скучающий вид. Он барабанил пальцами по столу, демонстрируя трем судьям свое превосходство. Адвоката у Шеховцова не было. Он сам был своим защитником.
Наконец женщина из “Вечерней Москвы”, сидевшая в паре метров от Шеховцова, встала и сообщила судьям, что ее адвокат не сможет явиться на заседание. Нельзя ли перенести слушание?
– Он в отпуске, – неуверенно добавила она.
Шеховцов закатил глаза. Среди его сторонников раздались смешки и шиканье. Судья назначил дату нового слушания.
– Ну и чушь! – пробормотал мой сосед. Мы все встали с мест. Женщина из “Вечерней Москвы” быстрым шагом, опустив голову, шла к выходу сквозь толпящихся в зале активистов.
– Клеветница! – шипели ей вслед. – Позор!
На парковке сторонники Шеховцова, развернув плакаты, праздновали победу. Я подошел к Шеховцову и представился.
“Вероятно, вы хотите взять у меня интервью, – сказал он. – Что ж, я не откажусь, если вы подбросите меня до вокзала. И, если вы не возражаете, я бы хотел перекусить”.
Я спросил Шеховцова, зачем ему все это нужно. Зачем он тратит все свои деньги и силы на суды, которые всегда проигрывает? Он посмотрел на меня без тени возмущения, скорее с сочувствием. Я, в конце концов, был иностранец – что с меня взять.
“Я восстанавливаю историческую правду, – начал он. – Я не знал ни одного репрессированного. Сейчас в газетах пишут, что у каждой семьи был хотя бы один знакомый, которого подвергли репрессиям. Я лично обошел сто пятьдесят семей в Харькове, и никто мне не сказал, что ждал стука в дверь. Те цифры, которые вы сейчас слышите, – чистая ложь. В 1929 году, во время коллективизации, моего деда выселили и отправили в ссылку. Но с нами делились одеждой и едой, и через шесть месяцев мы вернулись к себе. Во время этой ссылки мой брат умер от воспаления легких, но моя мать никогда не винила в этом Сталина. Виноваты были местные власти! Моей матери 86 лет, и она понимает это своим женским чутьем!
С точки зрения практической деятельности Сталин сделал даже больше Ленина. Но это, конечно, оттого, что он дольше прожил. Я постоянно получаю письма от людей, которые тоскуют по жизни при Сталине. Они знали радость труда, любили Родину, жили с высоко поднятой головой, пели патриотические песни. А теперь никто не поет. И дело не в том, что у нас нет песен. Нет веры! Люди забывают, и им нужно напоминать. В 30-е я был пионером, потом комсомольцем. В стране был небывалый подъем патриотизма. Люди были готовы жертвовать личным ради всеобщего блага. Люди думали о великих целях, о прекрасном будущем, поэтому терпели. Сталин с нами, Сталин нас поддержит. Вот мировоззрение моего поколения! Мы шли в бой с его именем на устах. Он принял Россию с деревянной сохой, а оставил с атомной бомбой. Такого человека нельзя очернять. Молодые должны знать свою историю”.
Конец ознакомительного фрагмента.
Примечания
1
Это противостояние трагически завершилось в конце сентября – начале октября 1993 года, когда Ельцин издал указ о роспуске Верховного совета и Съезда народных депутатов. Депутаты во главе с вице-президентом Александром Руцким и председателем Верховного совета Русланом Хасбулатовым отказались подчиниться. У каждой стороны образовались многочисленные группы поддержки. Противостояние переросло в вооруженный конфликт, в результате которого погибло около двухсот человек (точных данных нет). Дом Советов (ныне Дом Правительства Российской Федерации), в котором находились противники Ельцина, был обстрелян из танков. Структура власти, доставшаяся России в наследство от Советского Союза, была ликвидирована. В ноябре был завершен проект новой Конституции РФ, которая была принята по результатам всенародного голосования 12 декабря 1993 года. – Здесь и далее, если не указано иное, примечания принадлежат переводчику.
2
Российские войска ушли из Литвы в 1993-м, из Латвии и Эстонии – в 1994 году. На территории Молдавии (в Приднестровье) российский миротворческий контингент остается до сих пор.
3
В 1992 году был подписан Лиссабонский протокол, согласно которому Украина, Белоруссия и Казахстан обязались передать свои ядерные арсеналы России. Это обязательство было выполнено в 1994–1996 годах. Джеймс Бейкер – госсекретарь США (1989–1992); он подписал Лиссабонский договор со стороны США.
4
Чжоу Эньлай (1898–1976) – китайский политик, первый премьер Госсовета КНР.
5
Название Твери в 1931–1990 годах.
6
Скорее всего, ошибка: по делу о катынском расстреле допрашивали Дмитрия Токарева.
7
В протоколе допроса Третецкий говорит о “Вальтерах”: “Оказалось, что эти пистолеты быстро изнашиваются. Поэтому привезли их целый чемодан”.
8
Ныне Дом Правительства Российской Федерации (Белый дом).
9
Согласно официальной версии, отец Павлика Морозова не укрывал зерно, а изготавливал для раскулаченных переселенцев фальшивые справки.
10
Демонстрация 25 августа 1968 года вошла в историю как “демонстрация семерых”, но на самом деле в ней участвовало восемь человек. Самую молодую участницу, Татьяну Баеву, другие участники уговорили представиться на допросе случайной свидетельницей.
11
Горбаневская не была привлечена к суду, потому что была матерью грудного ребенка; впоследствии она была признана советскими психиатрами невменяемой, в 1969 году все же была арестована, провела несколько месяцев в тюрьме и затем больше года – на принудительном лечении в психиатрической больнице.
