Герой: эволюция, или Как мы стали теми, кто мы есть - Ли Чайлд
На этот счет идет давний спор о курице и яйце: то ли увеличившийся объем нашего мозга стимулировал развитие мозговой деятельности, то ли, наоборот, развитие мозговой деятельности привело к увеличению объема мозга. Или, может быть, эти процессы происходили параллельно? Как бы там ни было, одна из новоприобретенных способностей наших предков оказалась решающей. Из слабой никчемной жертвы мы превратились в самое сильное животное на планете. И этой решающей способностью было развитие речи.
Это была не обычная речь, которая, скорее всего, к этому моменту у нас уже имелась. Она есть у многих животных; например, луговые собачки, вид североамериканских грызунов, подают друг другу разные сигналы в зависимости от того, находится хищник в небе или на земле. Но наш язык был синтаксическим. Огромное расширение диапазона позволило нам рассуждать, строить стратегии, координировать свои действия, спорить, предугадывать события и заранее планировать варианты на случай непредвиденной ситуации. Если прежде группа из одиннадцати человек практически не имела шансов на победу, теперь она внезапно превратилась в одно большое существо, которое действует слаженно и которое смертельно опасно.
«Внезапно» — это, конечно, преувеличение; даже настолько стремительные эволюционные изменения в тот момент наверняка казались медленными.
Все это случилось примерно 10 тысяч женщин назад. Предыдущие 390 тысяч человечество не умело рассуждать, строить стратегии, координировать свои действия, спорить, предугадывать события и заранее планировать варианты на случай непредвиденной ситуации. Теперь все стало по-другому. Преимущества были очевидны. Одной из книг, валявшихся в нашей спальне в студенческие годы, была «Экономика каменного века» Маршалла Салинса[18].
В ней он делает удивительное утверждение: никто и никогда не будет жить в таком изобилии, как жили люди каменного века в лучшие времена этого периода. На протяжении тысячелетий вокруг них имелось в избытке все, что им было необходимо, и они прекрасно научились добывать это. Их секретным оружием была развитая речь.
Нынешние ученые, как им и положено, опираются только на факты и — «ничего кроме фактов, мэм»[19] — только на то, что можно доказать. Они говорят о подъязычной кости, доказывая, что переход к прямохождению изменил положение нашей гортани и некоторых мягких тканей, сместившихся вниз, что впоследствии оказалось очень кстати, поскольку открыло новые возможности для произнесения более разнообразных и сложных звуков, которых требовала развитая речь. Таков научный подход к вопросу. Писателю же интереснее попытаться представить: а что, собственно, говорили эти люди? Допустимо ли строить такие предположения? Честно говоря, мне все равно. Подобные размышления — личное дело каждого. Я не пытаюсь никого ни в чем убедить и не претендую на вклад в академическую науку.
В любом случае иногда такие предположения приводят к интересным результатам. Еще одна книга, валявшаяся у нас в спальне, называлась «Происхождение женщины». Ее автор, валлийка Элейн Морган, в основном писала киносценарии. Помимо множества других работ, она написала несколько эпизодов для телесериала «Дневник доктора Финли». У нее было множество наград: две премии BAFTA, две премии американской Гильдии сценаристов, премия фестиваля Prix Italia и звание «Сценарист года» от британского Королевского телевизионного общества за сценарий для сериала «Завет молодости»[20] по книге Веры Бриттен. Также она по-любительски, но с большим энтузиазмом интересовалась вопросами эволюционной антропологии и происхождения человека. Ее раздражал принятый в современной популярной науке подход, который разделял, в частности, Десмонд Моррис[21], отводивший мужчинам главенствующую роль.
Элейн Морган считала Морриса классическим примером взгляда на историю как на историю мужчин. Так, Моррис доказывал, что мужчины лишились волосяного покрова на теле, поскольку были охотниками и носились по саваннам, преследуя дичь, для чего требовалось интенсивное потоотделение. Хорошо, возражает Морган, но почему же женщины тоже лишились волос — и еще в большей степени, чем мужчины, — если они бездельничали дома, сидя на собственном заду, который, по утверждению Морриса, именно для этой цели приобрел обширные размеры?
В своей книге Морган брала известные факты и подключала писательское воображение, чтобы понять, как мы проделали свой эволюционный путь.
Почему люди — единственные млекопитающие с рудиментарными перепонками между пальцев?
Почему люди — единственные млекопитающие, которые плачут солеными слезами?
Почему оставшиеся на нашем теле волосы не создают сопротивления при плавании в воде? Задавая себе эти и другие подобные вопросы, Морган пришла к выводу, что многие наши предки должны были провести достаточно долгий период — не меньше нескольких сотен тысяч лет — на берегу моря, подолгу находясь в воде. Очевидно, они были вынуждены уйти из лесов и саванн, либо изгнанные соперниками, либо в поисках убежища от повышающихся температур. Именно Морган внесла наибольший вклад в то, что получило название «теория водной обезьяны»[22]. Разумеется, ее рассуждения подверглись насмешкам как выдвинутые любителем и, что гораздо хуже, — женщиной. Однако сейчас, спустя почти 50 лет, эта теория начинает находить некоторое признание. Содержащиеся в морепродуктах питательные вещества и правда замечательно способствуют развитию мозга. Для того, кто плавает на мелководье, язык тела и жесты практически бесполезны, что могло стимулировать общение при помощи голоса. У некоторых ископаемых гоминидов описаны выросты и деформации ушных раковин, аналогичные тем, что встречаются у современных дайверов и серферов. Тела новорожденных детей покрыты vernix caseosa — первородной смазкой, воскоподобной водоотталкивающей субстанцией, которая защищает кожу первое время. Такая же смазка имеется у тюленей и морских львов. Есть и другие аргументы. Как я уже сказал, иногда любительские предположения приводят к интересным результатам.
Итак, о чем же говорили люди 10 тысяч поколений назад? Не забывайте, они еще не были похожи на современного человека. Согласно подсчетам палеоантропологов, умственные способности, поведение и психика древних людей стали близки к нашим лишь около 1750 женщин назад. В том смысле, что если бы мы отправились на машине времени в
