Лев Безыменский - Будапештская миссия
Зато буржуазная Венгрия была зачислена в разряд врагов Советского Союза. Режим адмирала Хорти всегда приводился в качестве примера диктатуры, обзывался фашистским и в военном планировании Красной армии ещё в 30-е годы рассматривался как потенциальный противник и участник антисоветской коалиции. Эти оценки не изменились и в преддверии войны. Сталин даже не пытался разрушить тесный союз Хорти и Гитлера, как он хотел было это сделать с другими потенциальными союзниками Германии, например с Югославией или Болгарией. В июне 1941 года Венгрия приняла участие в осуществлении плана "Барбаросса".
Что собирался Сталин сделать с Венгрией в послевоенной Европе? Точно нам не скажет никто, ибо это знал только Сталин сам. Неким отраженным светом его замыслов были некогда совершенно секретные документы специальной комиссии по мирному урегулированию, созданной в Народном комиссариате (министерстве) иностранных дел. В одном из них, составленном 10 января 1944 года тогдашним заместителем наркома Иваном Майским по поводу Венгрии, содержались такие недвусмысленные формулировки1:
11. Венгрия СССР не заинтересован в создании сильной Венгрии. К тому же Венгрии, как и Италии, необходимо дать понять, что союзники не забыли её позиции в нынешней войне. Поэтому политика СССР в отношении Венгрии должна сводиться к тому, чтобы сохранить венгерское государство, но по возможности сузить его территорию, строго следуя этнографическому принципу. В тех случаях, когда в применении данного принципа возникают какие-либо сомнения, решать вопрос следует против Венгрии. Третейское решение о Трансильвании должно быть пересмотрено в соответствии с национальным принципом, но с известным уклоном в пользу Румынии, которая, как выше уже упоминалось, после войны должна заключить пакт о взаимопомощи с СССР и, таким образом, станет важным фактором нашей обороны на юго-востоке. Венгрия, по крайней мере на первые годы после войны, должна быть оставлена в положении международной изоляции. На Венгрию также должны быть наложены репарации".
В следующем параграфе меморандума Майского рассматривалась общая ситуация на Балканах:
"12. Балканы События последних месяцев на Балканах значительно прояснили ситуацию, и потому в настоящее время можно рассчитывать на то, что пресловутый "балканский вопрос" после этой войны наконец будет разрешен или, по крайней мере, поставлен на путь разрешения. Мне представляется, что СССР в отношении Балкан следовало бы стремиться к следующему: а) Румыния после окончания войны должна заключить пакт взаимопомощи на длительный срок с СССР (об этом уже говорилось выше). б) Югославия после окончания войны (а может быть, и раньше) в случае укрепления элементов, группирующихся сейчас вокруг Тито, вероятно, также захочет заключить с СССР пакт взаимопомощи на длительный срок. СССР следует пойти навстречу этому желанию демократических сил Югославии. Было бы, однако, нецелесообразно принимать сделанное недавно правительством короля Петра предложение о заключении подобного пакта. в) В Болгарии после ликвидации нынешней правящей верхушки, что станет неизбежным в конце войны, судя по всему, также возникнет сильное течение в пользу заключения пакта взаимопомощи с СССР. Нам нужно будет пойти навстречу этому течению...
...Конечно, только что набросанная программа мероприятий на Балканах является делом сложным и деликатным, требующим осторожности в своем проведении. Недаром Балканы всегда до сих пор были одним из наиболее взрывчатых углов Европы".
Надо учитывать, что Майский вносил свои предложения в январе 1944 года. Тогда ещё только разворачивались операции Советской армии на Балканах, направленные на выведение из войны Румынии и Венгрии, выход на соединение с югославской освободительной армией и вступление в Болгарию. Эти операции оказались нелегкими - например, после сравнительно быстрой победы в Румынии Венгрия перешла на сторону союзников лишь в декабре 1944 года, а венгерскую столицу удалось взять лишь в январе 1945 года. Перемирие СССР, США и Англии с новым венгерским правительством было подписано лишь 20 января.
Но только ли устремлением - кстати, вполне логичным и законным получить на западных границах СССР не "санитарный кордон" 20 - 30-х годов, а по меньшей мере безопасных соседей диктовалось желание Сталина максимально скоро покончить с разгромом фашистской Венгрии и вермахта на её территории?
Кого и чего боялся Сталин
Иосиф Виссарионович Сталин был, казалось, не из боязливых. В юношеские годы принимал участие в дерзких террористических акциях большевистской партии, нуждавшейся в финансовых средствах. Неоднократно бежал из ссылок. Даже если и сделать скидку на возможное, но ещё не доказанное сотрудничество с полицией, - все равно эти предприятия были небезопасны. Да и все тщательно задуманное восхождение на верхушку партийной пирамиды, и до него плотно занятую крупнейшими политическими деятелями, - разве это был не только коварный расчет, но и смелый замысел?
Часто приводится апокрифическое заключение великого психиатра Бехтерева, диагностировавшего где-то в 30-х годах у Сталина паранойю. Конечно, многие действия генерального секретаря ЦК ВКП(б) находятся вне логического объяснения, особенно его кровавые расправы со своими самыми верными друзьями и соратниками. Но с другой стороны, в этих актах просматривается серьезная последовательность человека, который готов жертвовать всем, даже самым личностно-дорогим, во имя поставленной цели.
События военных лет не ослабили внутреннюю подозрительность Верховного главнокомандующего. Миновала критическая ситуация осени 1941 года, когда Сталин был готов поверить даже Черчиллю, умоляя его прислать английские войска на укрепление советско-германского фронта. Или был готов на новый сговор с Гитлером, посылая через болгарского посла Стаменова согласие уступить Украину и Прибалтику, лишь бы вермахт прекратил свое наступление. Но стоило отбить натиск врага, как вернулась старая формула недоверия. Любопытный штрих: когда Сталин в 1941 году посылал одного из своих лучших разведчиков Василия Зарубина на пост руководителя легальной резидентуры в Соединенные Штаты, то Зарубин с некоторым удивлением услыхал в качестве первостепенного задания:
- Следите, чтобы Черчилль и американцы не заключили с Гитлером сепаратный мир и все вместе не пошли бы против Советского Союза!
Эти слова вместе с Зарубиным выслушал и руководитель внешней разведки НКВД - его Первого управления - Павел Фитин. Чему же удивляться, что не только Зарубин, но и вся система резидентов и источников была нацелена на эту задачу? Эта установка, данная в начале войны, действовала все военные годы - и особенно с того времени, когда после сталинградского перелома стала ясной перспектива победы.
Не только Зарубин, но и "кембриджская пятерка" в Англии, советские резидентуры в Анкаре, Софии, Стокгольме получили такие же указания. Справедливости ради надо сказать, что основание для тревоги у Сталина было. Каталог попыток различных групп по обе стороны фронта наладить связь и прощупать возможности компромисса Германии с Западом в 1941 - 1944 годах и особенно на финальном этапе войны поистине обширен и достаточно исследован. Другое дело, что в глазах советских разведчиков и самого Сталина любой зондаж, самой незначительной группы превращался в "сговор правящих кругов". Вполне возможно, что Сталина мучил синдром своих собственных попыток 1941 1942 годов прощупать перспективу компромиссного мира (об этих попытках говорил мне на склоне лет близкий к Сталину Владимир Семенов, крупнейший специалист по немецким делам). Но факт остается фактом: секретные зондажи немецкой оппозиции и многих западных политиков (и авантюристов) имели место и немедля откладывались в досье Лубянки.
Первое из таких сообщений пришло в сентябре 1941 года из Стокгольма, где разведчики-чекисты зафиксировали контакты немецкого генерала Фалькенхорста с англичанами. Видимо, оно и подтолкнуло Сталина дать в октябре указания Зарубину. Ведомство госбезопасности, которое с 1942 года возглавил генерал Всеволод Меркулов, регулярно снабжало Сталина разведданными, причем в подавляющем большинстве это была реальная информация. Особенно старалась в этом деле нелегальная резидентура в США, возглавляемая Исхаком Ахмеровым, завязавшим связи в Госдепе и даже в Управлении стратегической разведки (УСС). Сталин реагировал на такие донесения с повышенной чувствительностью - порой неожиданно. Известно, что когда Всеволод Меркулов и его специалист по диверсиям генерал Павел Судоплатов в 1943 году предлагали Сталину организовать покушение на Гитлера, диктатор запретил это делать:
- Если убрать Гитлера, то придут другие, например Герман Геринг или Франц Папен, способные сговориться с Западом. Пока Гитлер возглавляет рейх, он не пойдет на сговор, и Запад в свою очередь не захочет говорить с Гитлером.
