Л. Хват - Героический дрейф "Седова"
Подвиг седовцев — это подвиг советского народа, образец советского патриотизма.
Вот почему с таким нетерпением вся наша страна ждет возвращения своих отважных сынов на родину и встречает их с распростертыми объятиями.
На Большой Земле пятнадцать советских патриотов еще сильнее ощутят народную любовь, которая дороже всех сокровищ мира.
812 Дней в центральной арктике
Подвиг седовцев
В Центральную Арктику удавалось проникнуть немногим. Страна вечно дрейфующих льдов, с давних времен привлекавшая и бескорыстных ученых — серьезных исследователей, и искателей славы, одержимых честолюбивыми побуждениями, не терпела беспечных людей. Они не могли далеко пройти; такие люди либо отступали, либо терпели поражение и погибали. На далеком Севере побеждали только люди железной воли, настоящие смельчаки, трудолюбивые и настойчивые исследователи.
В плену у льдов
Поздней осенью 1937 г. в море Лаптевых работали ледокольные пароходы "Седов", "Садко" и "Малыгин". Научные экспедиции на "Седове" и "Садко" производили исследования в восточной части моря. "Малыгин" помогал транспортным судам пробиваться во льдах к устьям сибирских рек с грузами для Якутии, Таймыра и других областей Крайнего Севера.
Близился конец арктической навигации. Надвигалась суровая полярная зима. Кораблям уже пора было возвращаться в свои порты, но распоряжение об этом запоздало. "Ледовые ворота" Арктики — пролив Вилькицкого, соединяющий Карское море с морем Лаптевых, уже стал непроходимым: все пространство между материком и островом Большевик (Северная Земля) было забито тяжелым льдом.
"Седов", пытавшийся пробиться через льды пролива Вилькицкого, был вынужден повернуть обратно на восток. В море к нему примкнули "Садко" и "Малыгин".
Все три ледокольных парохода держали путь к Восточно-Сибирскому морю. Но и здесь они встретили непроходимые ледовые преграды. Уголь в бункерах кораблей был на исходе, а караван с трудом проходил несколько миль в сутки.
Корабли все же продолжали медленно продвигаться к Новосибирским островам, рассчитывая укрыться в какой-нибудь защищенной бухте и тем самым избежать грозного дрейфа на Север вместе со льдами. Однако вскоре корабли оказались в ледовом плену. Из Главного управления Северного морского пути караван получил приказ — стать на зимовку в дрейфующих льдах моря Лаптевых.
23 октября 1937 г. немного севернее 75-й параллели, у острова Бельковского начался дрейф ледокольных пароходов "Седов", "Садко" и "Малыгин". Дрейфующие суда расположились треугольником на расстоянии около двухсот метров друг от друга. Уже за первые трое суток караван отнесло к северу на 17 миль.
Сорок с лишним лет тому назад почти в этом же районе начался дрейф арктического исследователя Фритьофа Нансена на корабле "Фрам" ("Вперед"). Экспедиция Нансена была первым шагом в изучении неизведанной области земного шара. Теперь путь "Фрама" повторяли советские полярные моряки на дрейфующих советских кораблях. Открывались замечательные перспективы ценнейших научных исследований…
Вокруг была снежная пустыня. До горизонта простиралась однообразная белая пелена. Иногда, в полярные сумерки на судах зажигали прожекторы. Ярко горели сигнальные огни на мачтах кораблей. Издали суда казались огромными домами, воздвигнутыми в ледяной пустыне.
Держались крепкие морозы. В небе полыхали полярные сияния— причудливый фейерверк полярного неба. Когда южные ветры нагоняли туман, темнота северной ночи становилась еще гуще, и на кораблях с тревогой ждали товарищей, ушедших на лед.
В день XX годовщины Великой Октябрьской социалистической революции близ кораблей выросла трибуна, сооруженная из огромной глыбы льда. На торосе выделялась ярко нарисованная звезда. Трибуну украсили флагами, лозунгами, портретами товарища Сталина.
На кораблях остались только вахтенные. Двести человек двинулись по ледовому полю. Их путь освещали факелы. А вечером, после митинга, на всех трех судах состоялись вечера художественной самодеятельности.
Полярные моряки готовились к зиме. Надо было отеплить корабли: железные бочки выкладывали изнутри кирпичом, делали камельки; палубы посыпали толстым слоем шлака; в твиндеках были оборудованы общежития; койки тянулись вдоль бортов; в центре твиндеков стояли камельки.
Топлива было в обрез; пришлось выключить пар и остановить динамо-машину; теперь на мачтах уже не светились огни. Были разоружены судовые машины.
В середине ноября моряки каравана окончательно подготовились к зимовке. Теперь во внутренних помещениях кораблей держалась температура 12–14 градусов тепла, в лабораториях 5–6 градусов, а на "улице" было до 15 градусов мороза.
С изменением направления ветра изменялся и дрейф; корабли, увлекаемые льдами, выписывали мелкие зигзаги, неуклонно продвигаясь к северу. За первый месяц караван прошел на север 200 километров (по прямой).
Дрейф протекал спокойно.
На кораблях в 7 часов утра будили команду. Умывшись и закутавшись потеплее, моряки выбегали на лед: день начинался с физкультурной зарядки. В 8 часов утра все завтракали. Затем до полудня велись научные и судовые работы.
Садковцы соорудили из льда небольшой дом. Здесь установили гидрологическую лебедку. Через прорубь производили промеры, брали пробы воды, спускали вертушки для определения скорости и направления течений. Подальше от судна, на ледовом поле, оборудовали палатку для магнитных наблюдений.
Регулярно велись метеорологические и астрономические исследования. Они раскрывали законы, управляющие движением циклонов и антициклонов, давали точный, "адрес" дрейфующего корабля. За научными и судовыми работами незаметно проходило время до полудня. После обеда и короткого отдыха работа возобновлялась.
Много времени отнимала заготовка пресной воды. Молодой лед, смерзаясь, покрывался сверху тонкой корочкой соли и не был пригоден. Приходилось искать старые торосы. Разведками "водных ресурсов" занимались химики и кочегары. По их указаниям дежурные "водовозы" рубили и пилили лед, подвозили его на нартах к кораблям.
После вечернего чая начинались занятия в политкружках, в общеобразовательной школе, устраивали беседы, собрания. Помещения освещались керосиновыми лампами. Кают-компания на каждом судне обогревалась камельками только во время еды и собраний. В свободные часы многие занимались охотой — ставили капканы, но, к сожалению, в них ничего не попадало.
Радиостанция "Седова" обслуживала весь караван. Александр Полянский почти не покидал рубки, передавая и принимая десятки радиограмм. Он и спал там, в короткие часы между вахтами. Не хватало бумаги, и Полянский писал телеграммы на этикетках консервных банок; порой текст телеграмм переплетался с рекламными извещениями Наркомпищепрома… Радиостанция работала от аккумуляторов. Раз в неделю запускался двигатель для зарядки. К этим дням приурочивались киносеансы, зажигался свет в кают-компании.
На "Седове" находились 22 студента старших курсов Ленинградского гидрографического института. По их ходатайству был организован судовой филиал института; начало действовать единственное в своем роде высшее учебное заведение во льдах Арктики. На судах работали также курсы по подготовке штурманов и механиков из матросов и кочегаров. Занятия шли бесперебойно. Преподавателями были специалисты, находившиеся на борту кораблей.
Причудливыми зигзагами, иногда петлями, вырисовывался путь кораблей на карте, вывешенной в твиндеке "Седова". У этой карты было всегда шумно: велись оживленные споры о дальнейшем направлении дрейфа. С нетерпением моряки ожидали студента 5-го курса Гидрографического института Виктора Харлампиевича Буйницкого: он вел на "Седове" астрономические наблюдения.
Большая проблема возникла в связи с керосиновым освещением. Лампы имелись в избытке, а стекол не хватало. Тогда объявили конкурс на лучшие "заменители" ламповых стекол. В конце концов было решено изготовлять стекла из… пустых бутылок- Вообще изобретательская мысль на судах била ключом. Старые меховые штаны пошли на пошивку рукавиц. Возникли портняжные и сапожные мастерские. Ими руководил Дмитрий Прокофьевич Буторин — старший матрос "Седова".
Наступила полная темнота. Только в полдень на юге чуть брезжила заря. Зато ночью, во время полнолуния, становилось настолько светло, что даже удавалось читать. В тихие дни мороз достигал 23–25 градусов.
2 декабря восьмибалльный шторм сильно отбросил корабли на северо-восток. Ночью поле раскололось. Одна трещина прошла под самой кормой "Садко", другая на время отделила "Малыгин" от каравана.
