Юсиф Джафаров - Гунны и Азербайджан
С именем барсил византийская историография связывает название страны — Берсилии (Берзилии), которая располагалась, по мнению исследователей, в северо-западной части Прикаспийской низменности, на территории Северного Дагестана, т. е. именно в том самом районе, где, как мы попытались показать, помещает гуннов Дионисий Периегет. По сведениям Феофана и Никифора Берсилия являлась родиной хазар: «Хазары — великий народ, вышедший из глубин Берзилии, (страны) первой Сарматии», — пишет Феофан. Пользуясь общим с Феофаном источником, Никифор также сообщает: «…племя хазар, жившее по соседству с сарматами, в глубине страны, называемой Берилией (Берзилией)». Согласно письму хазарского царя Иосифа, хазары наряду с другими родственными им племенами (барсилами, булгарами и др.) наpваны в числе 10-ти легендарных братьев — эпонимов, происходящих от их общего родоначальника Тогармы, а по сообщениям арабских авторов Ибн Дзета и Гардизи, барселы (барчола) составляли одно из подразделений волжских булгар. Считается уже установленным точно языковое родство хазарского и булгарского языков, восходивших к западно-хуннской ветви тюркских языков, или к древнебулгарской языковой группе. В свете приведенных данных о барсилах можно также полагать, что это же родство связывало и язык барсил, возможно, также восходивший к языку древних булгар. В этом отношении особого внимания заслуживает легенда, сохраненная в труде сирийского писателя Михаила Сирийца и заимствованная им из утерянной части «Церковной истории» другого сирийского писателя Иоанна Эфесского (ок. 507 — 586). В легенде говорится, что в царствование византийского императора Маврикия (582 — 602) «из внутренней Скифии вышли три брата, которые вели с собой 30 тыс. скифов и проделали переход в 65 дней, (выйдя) с той стороны Имеонских гор». Они шли зимой, чтобы переходить замерзшие реки и, наконец, достигли реки Танаиса (Дон), который вытекает из озера Меотиды (Азовское море) и впадает в Понтийское море (Черное море). Как только они достигли границ ромеев (византийцев), один из братьев, по имени Булгар, взял 10 тыс. человек и, отделившись от своих братьев, перешел Танаис, направляясь к Дунаю. Здесь он обратился к Маврикию с просьбой дать ему землю для того, чтобы «жить и быть союзником ромеев». Маврикий дал Булгару Верхнюю и Нижнюю Мезию и Дакию — землю, которую «народ авар опустошал с дней (царствования) Анастасия» (491 — 518). Булгар и его люди победили авар и стали защитой для ромеев; «этих скифов ромеи назвали булгарами». Два же других брата пришли в «землю алан, называемую Барсалия, города которой были построены ромеями (и) которые (суть) города Каспия, называемые воротами Торайе; булгары и пугуры — их (городов Барсалии) жители, некогда были христианами; когда же над этой страной стал господствовать чужой народ, они были названы хазарами по имени того старшего брата, который был назван Хазарик. И это был сильный и широко распространенный народ».
Даже беглое сопоставление данных легенды с историческими фактами убеждает в том, что она впитала в себя разновременные элементы, сфокусированные в одно историческое целое. На расхождение сюжета легенды с исторической действительностью указывает хотя бы обстоятельство, что движение племен, обитавших за Имейской горой, (по-видимому, горы Тянь-Шаня), обычно связывается с движением гуннов, а не трех братьев. Вполне понятно, что различные легенды о гуннах, их происхождении и обстоятельствах появления в Европе имели широкое распространение в раннем средневековье, подобно тому, как в античное время были распространены легенды о происхождении скифов и сарматов. Уже у авторов V в. (Филосторгий, Созомен, Зосим) встречаются первые легенды о гуннах, а в VI в. к ним прибавляются новые (Иордан, Прокопий, Агафий). Между тем отдельные элементы данной легенды не лишены исторического зерна. Так, например, страна, где поселились два брата Булгара, названа «землею алан», т. е. имеется в виду Северный Кавказ, а именно его Прикаспийская часть — Берсилия — Барсалия (Северный Дагестан). Этот район действительно входил в места обитания ираноязычных сармато-аланских племен до и даже после появления здесь гуннов. В «воротах Торайе» нельзя не узнать сирийского эквивалента названия Чор (Дербент). С другой стороны, большую ценность представляет собой указание источника на этноним «пугуры», под которыми следует подразумевать одно из булгарских племен — огур (угур), ранняя история которых была тесно связана именно с районом Прикаспийского Дагестана — Берсилией (см. ниже). Однако наиболее существенным моментом этой легенды для нас является вполне реальная фигура не названного по имени третьего брата Булгара и Хазарика, в котором, несомненно, следует видеть Барсола или Барсила. Ввиду этого становится ясно, почему хазары и барсилы у Мовсеса Хоренаци или, что еще вернее, уже в труде Бар Дайсана (ум. в 222 г.), упоминаются вместе. Согласно предположению М. И. Артамонова, булгары в этой легенде отождествляются с гуннами, а нашествие последних рассматривается как один из моментов движения булгар и других родственных им племен, в том числе и хазар (Артамонов М. И., указ. соч., с. 130). По мнению М. И. Артамонова, барсилы составляли одно из подразделений булгар, которые сформировались только вместе с гуннами (там же, с. 131). Допуская возможность появления гуннов в восточной части предкавказской степи в первой половине IV в. и даже еще раньше (там же, с. 53), М. И. Артамонов считает, однако, что гунны в тексте Агафангела, равно как барсилы и хазары у Хоренаци, представляют собой анахронизм, в результате которого наименование современного авторам народа переносится в более или менее отдаленное прошлое (там же, с. 131). Исходя из этого, видимо, следует полагать, что барсилы как и родственные им хазары, являясь одновременно составной частью булгар, которые сформировались только вместе с гуннами, как подчеркивает М. И. Артамонов, могли появиться в предкавказских степях с гуннами только в составе их орды. Сами же гунны, полагает H. И. Артамонов, могли появиться в Восточном Предкавказье в первой половине IV в. или даже еще раньше. Когда именно это могло произойти — а это для нас вопрос первостепенной важности, — М. И. Артамонов не уточняет. Между тем такая точка зрения М. И. Артамонова, которую разделяет еще целый ряд исследователей, оставляет без внимания, на наш взгляд, два решающих момента в этом отношении. С одной стороны, совершенно не учитывается возможность присутствия двух групп гуннов к западу от Волги уже во второй половине II в. (согласно сообщениям Дионисия и Птолемея), что, впрочем, отчасти вызвано неверной, по-видимому, локализацией гуннов Дионисия М. И. Артамоновым у Аральского моря (с. 42), а с другой — не уточняется весьма существенный вопрос о том, какие именно племена следует понимать под собирательным именем «гуннов». Здесь мы подходим к одному из самых важных моментов нашей работы, поскольку постараемся осветить в общих чертах (насколько позволит эта сложнейшая проблема), какими нам представляются исторические и этнические процессы, связанные с началом движения азиатских племен из глубины материка на запад, в Восточную Европу.
Длительный процесс объединения и слияния в среде местных кочевых племен Восточного Казахстана и Западной Сибири уже в раннем железном веке привел к сложению в этом регионе двух больших групп древнетюркского и древнеугорского этнических массивов с весьма близкими культурными традициями. Последующий процесс этнического слияния в значительной степени был ускорен в конце I в.н. э., когда началось проникновение в южно-сибирские степи вытесненных из Монголии гуннов (хуннов — из китайских источников). По мере продвижения на запад и северо-запад, в Среднюю Азию, разгромленные в Монголии китайцами и кочевыми племенами сяньби остатки северных (или западных) гуннов включили в свой состав часть отюреченных ими сако-усуньских племен среднеазиатского междуречья. Усилившись за счет военной мощи увлеченных за собою племен, гунны распространили свое политическое господство на древнетюркские (западные) племена верховьев Оби и Алтая, а также на древнеугорские племена Прииртышья и Западной Сибири. Однако, будучи весьма немногочисленными, гунны быстро растворились в массе покоренных и союзных им племен этого региона, передав вновь созданному ими мощному племенному союзу свое этническое имя. Параллельно с процессом установления гуннского господства и объединения местных и пришлых племен под именем гуннов на территории Восточного Казахстана и Западной Сибири происходил процесс отюречивания основного угорского этнического компонента в рамках созданного центрально-азиатскими гуннами военно-политического объединения. Однако в этом сложном и многообразном этнополитическом процессе эти явления протекали неравномерно и не полностью охватывали всю массу кочевого населения этого региона. Вероятно, сосуществование различных по происхождению, языку и культуре племенных групп формировавшегося объединения носило длительный и устойчивый характер. Однако именно в этой этнической среде, по-видимому, не раньше начала IV в. окончательно сложился в целом уже единый па архаическому тюркскому языку западно-хуннской ветви, но разнородный по составляющим его основным этническим компонентам, гунно-булгарский племенной массив. Ядро этого гунно-булгарского массива составляли в основном собственно древнебулгарские племена, формирование которых как особой племенной общности началось, видимо, уже в раннем железном веке на основе местной этнической среды кочевых племен Восточного Казахстана и Западной Сибири, но было завершено только при участии гуннов (хуннов). Другим основным компонентом гунно-булгарского массива являлись племена, связанные своим происхождением, по-видимому, с кругом отюреченных сако-усуньских и западных древнетюркских племен.
