Василий Васильевский - Печенеги
После прибытия в Болгарию Каталим и его товарищи без труда подняли там печенежских поселенцев, еще не привыкших к оседлой жизни. Косы и серпы, розданные правительством либо купленные у соседей болгар приучавшимися к деревенскому хозяйству печенегами, заменили теперь отобранное оружие. Вслед за тем окрестности Средца и Ниша снова опустели. Печенеги направились мимо Филиппополя к Балканам, прошли горными проходами (клисурами) и остановились в придунайских областях, близ устьев реки Осмы. Только один Селте основался было со своим улусом ближе к Балканам, близ теперешней Ловчи, на той же реке Осме; но Арианит, двинувшийся со своим македонским корпусом вслед за ушедшими печенегами, принудил его отступить далее на север, к товарищам. Все вместе печенежские князья отыскали потом удобную для кочевья равнину между Балканами и Дунаем; она открывалась к морю и была богата лесом, водой и пастбищами. Туземцы называли эту местность «Сто Холмов».
Подданные Константина Мономаха, и прежде всего жители придунайской Болгарии, тяжело поплатились за ошибки своего императора. Степные хищники не остались спокойными на местах своего нового поселения. Все соседние области много терпели от их набегов. Узнав об этом, император искал средств поправить свою ошибку и призвал в столицу для совещания Кегена, который оставался верным византийскому правительству. Печенежский князь прибыл вооруженным со своим улусом и расположился вне городских стен, на равнине, называвшейся Майданом. Но прежде чем Кеген успел явиться во дворец и узнать, зачем он призван, с ним случилось бедственное происшествие, едва не стоившее ему жизни. Ночью пробрались в его палатку три печенега, подосланные, вероятно, его смертельным врагом Тирахом. Замеченные телохранителями князя, они все-таки успели нанести несколько ударов спящему Кегену, к счастью оказавшихся не смертельными. В печенежском лагере поднялось смятение; убийцы, которые спешили спастись бегством, были пойманы и приведены к сыну Кегена, Балтчару. Балтчар не решился произвести с ними немедленную расправу согласно с обычаями кровной мести, так как убийцы требовали себе суда перед императором.
Утром следующего дня по улицам Константинополя потянулась необычайная процессия. Впереди ехала четырехколесная телега, в которой лежал раненый Кеген; к ней были привязаны злодеи, покусившиеся на его жизнь; позади шли пешком двое братьев, сыновья Кегена, их сопровождали на конях тысячи печенегов. Процессия остановилась у дворца императорского. Константин Мономах, предуведомленный о причине уличного шума, велел ввести к себе старшего сына Кегенова и, зная обычай кровной мести у варваров, спросил его, почему он не умертвил тотчас же злодеев, покусившихся на жизнь его отца. Балтчар ответил, что этого не сделано из уважения к имени императора, которое было произнесено преступниками. Мономах велел привести к себе узников и сам допрашивал их о побуждениях к убийству «римского патриция». Варвары отвечали, что они хотели сделать это из преданности к императору; они узнали, что Кеген замышлял зло против его особы, что он хотел утром этого дня войти в столицу, перебить всех ее жителей, ограбить ее сокровища и бежать за Балканы к взбунтовавшимся улусам.
Грубая выдумка печенежских варваров встретилась с утонченной подозрительностью хитрой Византии и нашла себе благосклонный прием. Преступники были взяты из рук печенегов и после тайком отпущены на волю; Кеген, под предлогом излечения его ран, заперт в одном из императорских дворцов и разлучен со своими сыновьями, которые, в свою очередь, также содержались под арестом в разных местах. Печенеги не верили византийскому врачебному искусству, чувствовали себя неловко и тесно вблизи столиц и тосковали по своим степям. Напрасно Мономах старался усыпить их подозрительность вином, которое отпускали им в щедром количестве, и примирить их с собою роскошными яствами, которыми кормили их в изобилии. Когда, по его приказанию, сделана была попытка потихоньку отобрать у печенегов оружие и коней, вся орда Кегенова ночью снялась со своего лагеря и ускакала по направлению на север.
На третий день она уже была за Балканами, где соединилась с прочими ее соплеменниками.
По дороге, теперь уже хорошо знакомой, печенеги скоро воротились и, раскинув свои кочевья при подошве Балкан, ближе к Адрианополю, начали опустошительные набеги на города и села Фракийского округа. Константин Арианит, адрианопольский воевода, пошел на них со своим ополчением, но был разбит на голову при крепости Диамполе близ балканских проходов. Константин Мономах принужден был вызвать свои военные силы из Азии, где турки-сельджуки оставили на короткое время в покое византийские владения, чтоб овладеть столицею халифата Багдадом. В ожидании, когда соберется вся его армия, Мономах сделал еще раз попытку склонить печенегов к покорности или, по крайней мере, к дружелюбному соглашению. В Константинополе оставались еще Тирах и несколько князей печенежских, задержанных здесь с 1048 года. Осыпанные богатыми дарами, обнадеженные еще большими милостями в будущем, они были отправлены в печенежские кочевья с поручением уговаривать своих соплеменников к примирению с византийским императором и с клятвенным обязательством, во всяком случае, воротиться назад.
Но в родных вежах печенеги забыли свои обещания, отреклись от христианского креста, на котором клялись, и от самого крещения. Византийцы увидели Тираха во главе печенежской конницы, когда их полки собрались и дело дошло до борьбы в открытом поле. Ополчения «восточных» округов под главным начальством евнуха Никифора, который был некогда домашним священником у Мономаха, потом покинул служение алтарю ради мирского славолюбия и носил теперь звание ректора и стратопедарха, и сверх того отряды наемных франков с их предводителем Ерве прибыли из Азии. Через так называемый Железный запор византийцы перешли за Балканы и расположились в местности, носившей название Диакене неподалеку от Ста Холмов, где были главные становища печенегов. Воинственный евнух Никифор был уверен в победе и боялся только одного: как бы печенеги не разбежались преждевременно; ему хотелось захватить их всех разом. Такие надежды разделяла вся византийская армия, которая даже запаслась веревками и ремнями, чтобы вязать пленных печенегов. Византийская кичливость была наказана самым чувствительным образом: печенеги, оградившись кругом своими телегами, отбили два нападения византийцев, осыпая их сверху градом стрел, метко пускаемых, а затем сами перешли в наступление.
Византийская армия не устояла, ее вожди первые показали пример бегства. Поражение было страшное, множество убитых осталось на месте битвы, остатки разбитой армии Никифора едва нашли себе спасение в лесах и ущельях Балканских гор. После этого никто не мешал печенегам грабить и разорять Македонскую провинцию; два или три раза они возвращались в свои палатки, отягченные богатой добычей. Так прошло время от осени 1049 года до наступления следующего лета. 8 июня 1050 года печенеги явились под Адрианополем, где в укрепленном лагере снова собрались значительные силы под начальством Константина Ариа-нита. Наученный опытом, адрианопольский воевода хотел соблюдать самую большую осторожность. Он не выходил из-за рвов и окопов, которыми огражден был его укрепленный лагерь, и располагал напасть на печенегов только тогда, как их пыл остынет и силы утомятся в напрасных попытках против неприступной позиции. Это был, нужно думать, самый благоразумный образ действия против нетерпеливых варваров.
Но план был разрушен своевольною и неуместною отвагой одного из второстепенных начальников. Не дожидаясь позволения главного вождя, он вышел из окопов и завязал сражение. Печенежская конница, как вихрь, накинулась на византийскую пехоту и смяла ее. Константин Арианит, чтобы спасти стесненный отряд от несомненной гибели, поспешил на помощь подчиненному, нарушившему требования дисциплины. Общее сражение завязалось в адрианопольских предместьях, на вспаханных полях и среди виноградников. Византийцы были обращены в бегство, при чем оставили множество убитых на месте сражения. Сам главный воевода Константин, очевидно, самый способный в среде вождей Мономаха, тяжело раненный, попался в плен печенегам и за покушение на жизнь их князя, сделанное в порыве болезненного раздражения, погиб мучительной смертью. Уцелевшая часть разбитого войска спаслась за окопами, которых не следовало оставлять, и должна была здесь выдержать осаду. Печенеги пытались завалить ров каменьями и ветвями порубленных виноградников. Быть может, они и успели бы взять лагерь, но счастливый случай, направивший удар греческой катапульты в Сулчу, одного из печенежских князей, спас греков от этой опасности. Ошеломленные смертью своего предводителя, услышав в то же время о приближении болгарского ополчения, печенеги, сняв осаду, рассеялись.
