Базиль Гарт - От «Барбароссы» до «Терминала»: Взгляд с Запада
Гитлер сделал вывод, что Германия должна приобрести более обширное пространство, пригодное для сельского хозяйства, в малонаселенных районах Восточной Европы. Было бы глупо надеяться, что ей добровольно уступят его. «История всех времен, в том числе Римской и Британской империй доказывает, что всякое расширение пространства может происходить только путем преодоления сопротивления, и причем с риском». Эту проблему необходимо решить, самое позднее, к 1945 году — «после этого периода можно ожидать лишь изменения обстановки не в нашу пользу». Возможные выходы будут блокированы, и неизбежно наступит продовольственный кризис.
Эти идеи шли гораздо дальше первоначального желания Гитлера вернуть территории, отнятые у Германии после первой мировой войны, но западным государственным деятелям, которые позднее будут притворяться, что они о них якобы ничего не знали, эти идеи не были незнакомы. В 1937–1938 годах многие из этих деятелей откровенно излагали свое подлинное мнение, конечно, не в публичных выступлениях, а в частных беседах. Они с большим сочувствием относились к стремлению Гитлера приобрести «жизненное пространство» и ставили его об этом в известность. Но они избегали излагать свои взгляды по вопросу, как можно побудить владельцев этих территорий уступить их, за исключением угрозы превосходящей силой.
Услужливость, с которой английское и французское правительства восприняли вступление немецких войск в Австрию и включение этой страны в «третий рейх», еще более разожгла аппетиты Гитлера. Дополнительное поощрение он получил, когда узнал, что премьер-министр Англии Чемберлен и министр иностранных дел Галифакс отклонили после захвата Австрии советское предложение о коллективных действиях против немецкой агрессии.
Позиция Англии становится более жесткой
Поскольку английское правительство, казалось, молча потворствует восточной экспансии Германии, Гитлера неприятно удивила резко негативная реакция англичан и предпринятая ими частичная мобилизация вооруженных сил, когда он в сентябре 1938 года «надавил» на Чехословакию. Но после того как Чемберлен уступил его требованиям и активно помог ему навязать немецкие условия Чехословакии, Гитлер сделал вывод, что мимолетная угроза сопротивления была не чем иным, как операцией по спасению лица. В не меньшей степени его ободряла пассивность французов. Поскольку они с такой готовностью предали своих чешских союзников, обладавших наиболее боеспособной армией из всех малых государств Европы,[4] казалось невероятным, чтобы французы пошли на войну ради защиты кого-либо из своих оставшихся союзников в Восточной и Центральной Европе. Поэтому Гитлер посчитал, что он может без всяких опасений завершить в ближайшее время ликвидацию Чехословакии, а затем расширить свою экспансию на Восток.
Вначале он не замышлял выступить против Польши. Польша, так же как и Венгрия, помогла ему создать угрозу Чехословакии с тыла и тем самым добиться капитуляции Чехословакии перед его требованиями.[5] Гитлер был склонен на какое-то время принять Польшу в качестве младшего партнера при условии, что она вернет порт Данциг и предоставит Германии свободный доступ в Восточную Пруссию через «Польский коридор». Даже 25 марта 1939 года он заявил главнокомандующему сухопутными войсками, что «не хочет решать вопрос о Данциге путем применения силы». Но Гитлер изменил своё решение под влиянием неожиданного шага Англии, предпринятого ею после его новой акции в другом направлении.
15 марта 1939 года немецкие войска вступили в Прагу, после того как президент Чехословакии подчинился требованиям Гитлера об установлении «протектората» над Богемией и вытекающей из этого оккупации страны. Осенью 1938 года при заключении мюнхенского соглашения английское правительство взяло на себя обязательство гарантировать целостность Чехословакии против агрессии. Но Чемберлен сообщил палате общин, что, по его мнению, внутренний распад Чехословакии аннулировал эту гарантию и он не считает себя связанным этим обязательством. Однако через несколько дней Чемберлен резко изменил свой политический курс, причем поворот был столь внезапным и далеко идущим, что изумил весь мир. Он неожиданно принял решение блокировать любой следующий экспансионистский шаг Гитлера и 29 марта направил Польше предложение поддержать ее против «любой акции, которая создаст угрозу независимости Польши и которой польское правительство соответственно сочтет необходимым оказать сопротивление».[6] Невозможно установить, что решающим образом повлияло на это импульсивное решение Чемберлена — то ли давление со стороны возмущенной общественности, то ли его собственное возмущение и гнев, что Гитлер одурачил его, то ли он был унижен тем, что его выставили дураком в глазах его же собственного народа.
Данная Польше гарантия была наиболее верным способом ускорить взрыв и мировую войну. Гарантия сочетала в себе максимум искушений с явной провокацией. Она подстрекала Гитлера продемонстрировать бесполезность подобной гарантии стране, находящейся вдали от своих западных союзников, делала строптивых поляков еще менее склонными идти ему на уступки и одновременно делала невозможным для него отступить без потери лица.
Единственный шанс избежать войны лежал теперь в том, чтобы заручиться поддержкой Советского Союза — единственной державы, способной оказать непосредственную помощь Польше и, таким образом, сдержать Гитлера. Но, несмотря на срочность положения, английское правительство действовало медленно и неохотно. Чемберлен относился к Советской России с острой неприязнью, а у Галифакса она вызывала сильную религиозную антипатию. Оба они к тому же недооценивали мощь Советского Союза и переоценивали военную силу Польши. Резкая реакция Англии и ее удвоенные усилия по перевооружению потрясли Гитлера, но эффект получился прямо противоположный задуманному. Чувствуя, что Англия становится противницей германской восточной экспансии, и, опасаясь, что, если он замешкается, пути будут закрыты, Гитлер пришел к выводу о необходимости ускорить акции по приобретению «жизненного пространства». Но он видел лишь один путь, как избежать общей войны. Проглотив свою ненависть к социалистическому государству и страх перед коммунизмом, он направил усилия на то, чтобы примириться с Россией и обеспечить ее невмешательство. Это был поворот в политике еще более поразительный, чем перемена политического курса Чемберлена, и такой же роковой по своим последствиям.
Поиск Гитлером путей сближения с Россией облегчался тем, что Сталин уже с заметным подозрением относился к политике западных держав. Возмущение русских тем, как Чемберлен и Галифакс пренебрежительно обошлись с ними в 1938 году, усилилось, когда после вступления гитлеровских войск в Прагу новые предложения Советского Союза о совместном оборонительном союзе были встречены прохладно, хотя в то же самое время правительство Англии поспешило заключить сепаратный договор с Польшей. Зондирующие переговоры о советско-германском соглашении начались в апреле 1939 года, но обе стороны вели их с исключительной осторожностью, ибо взаимное недоверие было велико, и каждая из сторон питала подозрение, что другая сторона, возможно, просто пытается помешать ей достичь соглашения с Англией и Францией. Но очевидная затяжка англо-советских переговоров побудила немцев использовать эту возможность, действовать быстрее и добиваться согласия. Министр иностранных дел Риббентроп вылетел в Москву, и 23 августа 1939 года советско-германский договор о ненападении был подписан.
Предотвратить войну было уже поздно. Гитлер не мог отступить в польском вопросе без серьезного ущерба для своего престижа. К тому же убежденность Гитлера, что английское правительство не рискнет начать явно безнадежную борьбу за сохранение Польши и, по существу, не хочет соглашения с участием России, вновь окрепла благодаря тому, что в конце июля Чемберлен начал с ним конфиденциальные переговоры через своего доверенного советника сэра Горация Вильсона об англо-германском пакте, который «дал бы Англии возможность освободиться от своих обязательств перед Польшей». Советско-германский договор о ненападении в столь поздний час не оказал на англичан того эффекта, на который рассчитывал Гитлер. Напротив, договор разбудил в них «дух бульдога» — слепое упорство, не считающееся с последствиями. В этой ситуации Чемберлен не мог оставаться безучастным зрителем без ущерба для своей репутации и вероломного отказа от данного ранее обещания.
В пятницу 1 сентября 1939 года германские армии вторглись в Польшу. В воскресенье 3 сентября правительство Англии в соответствии с данной им ранее гарантией Польше объявило войну Германии. Шесть часов спустя французское правительство, проявив еще большие колебания, последовало примеру Англии. Не прошло и месяца, как Польша была захвачена. Через девять месяцев большая часть Западной Европы оказалась ввергнутой в пучину войны. И хотя в конечном итоге Гитлер был побежден, освобожденная Европа не была восстановлена в ее прежнем виде.
