Ганс - Сексуальная жизнь в Древней Греции
Разве можно подумать о женщине, которую столь трогательно изобразил Гомер в сцене расставания, как о существе несчастном и прозябающем? Если кому-то недостаточно этого примера, пусть еще раз перечтет в «Одиссее» отрывки, посвященные его жене Пенелопе. Как верно ждала она его, отсутствующего столько томительных лет! Как огорчена она, обнаружив свою беззащитность перед лицом грубых, разнузданных и буйных женихов. Исполненная достоинства, царица с головы до пят, с оскорбленной женской гордостью в результате поведения поклонников, она появляется в их разгульном обществе, ставя их на место речами, которые только может придумать истинная женщина. Как удивлена она переменами в своем сыне Телемахе, который из мальчика превратился в юношу, удивлена и послушна, когда он говорит ей: «Удались, занимайся, как должно, порядком хозяйства, пряжей, тканьем; наблюдай, чтоб рабыни прилежны в работе были своей: говорить же – не женское дело, а дело мужа, и ныне мое: у себя я один повелитель»[9].
Разве мог бы Гомер создать столь очаровательную идиллию, как в сцене с Навсикаей, если бы греческая девушка чувствовала себя несчастной, выполняя обязанности по дому? Можно ограничиться только этими сценами, поскольку читатели этой книги, видимо, знакомы с поэмами Гомера и сами припомнят сцены, описывающие жизнь женщин, с тем чтобы правильно представить себе положение замужней женщины в Древней Греции. Аристотель обращает внимание на то обстоятельство, что в произведениях Гомера мужчина выкупает невесту у ее родителей, а подарки невесте представляют собой натуральные продукты, в основном скот, и этого с точки зрения современного мужчины, возможно, не следовало делать. При этом мы не должны упускать из виду причины возникновения этого обычая: и древние тевтоны, и евреи считали, что незамужняя девушка – ценное подспорье в домашнем хозяйстве, потерю которого надо возместить семье, забирая ее из родительского дома. И кроме того, многие пассажи из Гомера рассказывают о том, как происходила передача невесты, за которой давали приданое. Критически настроенные люди могут посчитать этот обычай, существующий и поныне, в данной ситуации еще более недостойным, поскольку главная забота родителей – найти дочери мужа любой ценой. Замечательно, что даже у Гомера в случае развода приданое возвращается к отцу или ему должна быть уплачена соответствующая пеня. Конечно, уже во времена Гомера неверность жены играла большую роль; ведь и Троянская война предположительно была начата из-за неверности Елены ее мужу Менелаю: Елена последовала за красавцем Парисом, сыном фригийского царя, в чужую страну. И Клитемнестра, супруга Агамемнона, пастыря народов, позволила совратить себя Эгисфу во время многолетней разлуки с мужем и с помощью любовника, после притворно страстного приема возвратившегося Агамемнона, зарезала его в ванне, «как быка в стойле». Поэт или – что в данном случае одно и то же – наивное народное восприятие, конечно, достаточно снисходительны, чтобы снять вину адюльтера с этих двух неудачных замужеств и объяснить их страстью, ниспосланной Афродитой, а еще более – следованием року, который тяготеет над домом Танталидов; но это никоим образом не отменяет того обстоятельства, что оба народных вождя, могущественнейшие воины, о чем есть поэтические подтверждения в поэмах Гомера «Илиаде» и «Одиссее», оказались, по общепринятому мнению, обманутыми мужьями. Теперь легко понять, почему тень Агамемнона, убитого коварной женой, жестоко мстит женскому полу. Этот герой открывает список женоненавистников, столь многочисленных в греческой литературе, о чем мы будем говорить дальше.
…она равнодушноВзор отвратила и мне, отходящему в область Аида,Тусклых очей и мертвеющих уст запереть не хотела.Нет ничего отвратительней, нет ничего ненавистнейДерзко-бесстыдной жены, замышляющей хитро такоеДело, каким навсегда осрамилась она, приготовивМужу богами ей данную гибель. В отечество думалЯ возвратиться на радость возлюбленным детями ближним —Злое, напротив, замысля, кровавым убийством злодейкаСтыд на себя навлекла и на все времена посрамилаПол свой и даже всех жен, поведеньем своимбеспорочных[10].
Менелай воспринимает измену менее трагично. После падения Трои он помирился со своей сбежавшей женой, и в «Одиссее» мы находим его мирно живущим и высокопо-читаемым в его родовом царстве Спарты вместе с Еленой, которая не чувствует никаких угрызений совести, рассказывая о «несчастье», посланном ей Афродитой.
«…и давно я скорбела, виной АфродитыВольно ушедшая в Трою из милого края отчизны,Где я покинула брачное ложе, и дочь, и супруга,Столь одаренного светлым умом и лица красотою»[11].
Не только у Гомера, но и у поэтов так называемого киклического эпоса мы находим рассказ о том, как Менелай, после завоевания Трои, хотел рассчитаться за оскорбленную честь и грозил Елене обнаженным мечом. Тогда она раскрыла перед Менелаем «яблоки своей груди» и настолько его очаровала, что он раскаялся, отбросил меч и заключил прекрасную женщину в объятия в знак примирения – милая история, которую так любили повторять поздние авторы – Эврипид и лирический поэт Ивик и которая стала любимым сюжетом вазовой живописи.
Следует иметь в виду, что все рассказы о замужних женщинах во времена Гомера относятся к жизни выдающихся людей, царей или знати, и мы мало знаем о положении женщины низших слоев. Но если принять во внимание, что гомеровский эпос дает нам полную картину жизни и менее знатных людей – земледельцев, пастухов, охотников, скотоводов и рыбаков, – тот факт, что мы не находим здесь упоминания о женщинах, только доказывает, что жизнь женщины была ограничена домом и что уже в те времена к женщине можно было применить фразу, позже сказанную о женщине Периклом: «Та женщина наилучшая, о которой в мужском обществе меньше всего говорят – и плохого и хорошего».
То, о чем повествует беотийский поэт Гесиод в земледельческом календаре, в поэме «Труды и дни» относительно женщин, только подтверждает эту точку зрения. Поэт находит теплые слова для незамужних девушек, которые «все еще остаются в доме на материнской половине и еще неискушенны хитростями украшенной золотом Афродиты». Пока снаружи лютует холодный ветер, ломая высокие дубы и сосны, заставляя страдать от холода стада и пастухов, она в своем жилище, хорошо натопленном, согревает ноги, натирает их маслом, а затем безмятежно засыпает на простынях. Конечно, поэт, будучи сам земледельцем по происхождению, не мог подняться над повседневной действительностью, и его наставление – о том, что сосед может жениться где-то в возрасте тридцати лет, а его избраннице должно быть лет девятнадцать, и она, конечно, должна быть девственницей, – ясно доказывает, что женитьба в то время была делом мало поэтичным. Однако даже такой ограниченный взгляд на женщину в те далекие времена показывает, что и среди людей низшего сословия женитьба не могла восприниматься делом незначительным, иначе Гесиод вряд ли столь эмоционально высказался бы о том, что «умный мужчина пробует все и останавливается на лучшем, чтобы избежать брака, над которым бы злословили его друзья: «Добрая жена – сокровище, а худая – худшая из пыток, которая будет лишь нахлебницей в доме и даже лучшего из мужей разорит и обессилит».
Очень важно, что уже этот наивный простой земледелец весьма тонко подмечает особенности женской природы. Не столь важно, что он приписывает все зло мира женщине, глупой и завистливой Пандоре, которая, будучи дружелюбно принятой Эпимефеем, открыла сосуд и выпустила оттуда все запечатанные там пороки человечества, поскольку здесь поэт следует мифологической традиции. Однако очень важна и примечательна его склонность к морализаторству, поскольку он считает своим долгом предостеречь женщин от тщеславия, высказываясь против соблазнительниц, которые, крутя задом, делают все, чтобы приманить мужчин этой частью тела, которую греки особенно ценили в молодых мужчинах и которую Лукиан осмелился назвать «частями юности». То, что упоминание такого женского приема соблазнения мужа можно найти у простого и наивного поэта, весьма показательно и говорит о том, что во все времена женщины использовали уловки, которые всегда безотказно действуют на мужчин. Гесиод также отмечает, что время года и температура также оказывают влияние на сексуальную жизнь: «Когда зацветает артишок и начинают трещать цикады, поворачивая год к лету, тогда дети самые крепкие, а вино – самое сладкое, женщины – самые сластолюбивые, но мужчины – хилы, поскольку кожа их сохнет от летнего жара», однако, продолжает он, хорошая пища и вино быстро восстановят их крепость.
С течением времени в эллинской культуре на первый план все больше выходил мужской пол, о чем свидетельствует то обстоятельство, что реальное образование было уделом лишь мальчиков. Девочек матери учили элементарным навыкам чтения и письма, а также наиболее необходимым вещам в домашнем хозяйстве – шитью и прядению.
