Владимир Пугачев - Том 2. Дипломатия в новое время ( 1872 - 1919 гг.)
После неудачных поисков союзника против России Андраши оставалось только одно: волей-неволей договариваться с этой могущественной соперницей Австро-Венгрии. Правда, борьба между Россией и Австрией за влияние на Балканах не прекращалась. Однако в начале 70-х годов она ещё не принимала острых форм.
У России также были основания искать сближения с Австро-Венгрией. Россию пугала перспектива австро-германского сотрудничества. Русская дипломатия надеялась обезвредить это сотрудничество посредством австро-русского соглашения.
В сентябре 1872 г. Франц-Иосиф должен был приехать в Берлин, чтобы отдать визит Вильгельму I и продемонстрировать, таким образом, «забвение» войны 1866 г. Это свидание возбудило беспокойство в Петербурге. Во время смотра Балтийского флота император Александр II неожиданно обратился к германскому послу. «Вам не писали из Берлина, — спросил царь, — не хотят ли меня видеть там одновременно с австрийским императором? Как вы думаете, будет ли это приятно королю?» В своём донесении Вильгельму посол сообщал: «Император поднял этот вопрос таким образом, что, если вашему величеству его план не подходит, я буду иметь полную возможность оставить его без ответа, как невзначай брошенное замечание».
Бисмарк, однако, нашёл, что намёк царя следует использовать. По мнению канцлера, приезд царя в Берлин может «обескуражить» те элементы, которые «угрожают миру». Очевидно, Бисмарк имел в виду Францию и её друзей в различных странах.
В сентябре 1872 г. в Берлине состоялось свидание трёх императоров. Само по себе оно имело демонстративное значение. Бисмарк следующим образом повествовал об этом английскому послу Одо Росселю: «Впервые в истории три императора сели вместе обедать в интересах мира. Я хотел бы, чтобы они образовали дружную группу вроде трех граций Кановы. Я желал бы, чтобы они стояли молчаливо и позволяли восхищаться собой. Но я решил не давать им говорить. Я этого и добился, как это ни было трудно, так как все трое воображают себя более значительными государственными людьми чем они являются на самом деле».
Итак, императоры молчали, т. е. мало говорили о политике. Зато между министрами, которые сопровождали своих монархов происходили самые оживлённые переговоры. Следует отметить, что министры почти не обсуждали политических вопросов втроём: беседы велись между отдельными министрами с глазу на глаз. Особенно часто беседовали друг с другом Андраши и Горчаков. Русский канцлер постарался использовать берлинское свидание, чтобы оторвать Австрию от Англии и обеспечить западную границу России на случай англо-русского конфликта.
Свидание трёх императоров почти совпало с началом англо-русского конфликта из-за Хивы. Континентальным союзником Англии против России в это время могла быть только Австрия: Франция была разбита Германией, Германия искала благоволения России. Ввиду этого сближение с Австрией представлялось для России весьма заманчивым.
В свою очередь и Андраши добивался от Горчакова некоторых гарантий на Балканах. Он доказывал, что великосербское движение противоречит интересам Австро-Венгрии. Ведь часть подданных империи принадлежит к той же сербской нации и могла бы в результате этого движения проникнуться освободительными стремлениями. Горчаков заверил Андраши, что Россия и не думает поддерживать великосербскую пропаганду и вполне удовлетворена status quo на Балканах.
Между обоими министрами была достигнута устная договорённость. Они условились, что Россия и Австро-Венгрия будут придерживаться сохранения status quo на Балканах и принципа «невмешательства» в балканские дела в случае, если помимо их воли status quo на полуострове будет всё-таки нарушен.
Что касается Бисмарка, то главной его целью в дни свидания трёх императоров оставалась изоляция Франции. Однако как раз это менее всего входило в намерения Горчакова. Вокруг французского вопроса и завязался в Берлине дипломатический поединок двух канцлеров.
Во франко-прусской войне 1870 г. Россия соблюдала по отношению к Германии благожелательный нейтралитет. Но после войны дальнейшее ослабление разбитой Франции представлялось уже невыгодным для России. Оно грозило нарушением равновесия сил в Европе. Поэтому в дни дипломатических собеседований в Берлине Горчаков сделал всё, чтобы притупить антифранцузское остриё, которое, по замыслу германского канцлера, должно было приобрести берлинское свидание. С этой целью Горчаков имел беседу с французским послом в Берлине Гонто-Бироном. Он дал ему понять, что Россия не станет поддерживать Германию против Франции, если немцы вздумают мешать французам восстанавливать свою армию. «Я вам это уже говорил и рад это повторить, — заявил Горчаков, — нам необходима сильная Франция».
Гонто-Бирон сделал правильный вывод, сообщив в Париж, что Бисмарк не получил от берлинской встречи того, чего хотел. Однако независимая линия, проводимая русской дипломатией в её отношении к Франции, вовсе не означала, что в Петербурге совсем не дорожили поддержанием русско-германской дружбы. В начале 1873 г., по инициативе русского фельдмаршала графа Берга, наместника Царства Польского, возник проект заключения формальной военной конвенции России с Германией. Договор держав о взаимной военной помощи должен был иметь оборонительный характер. Бисмарк одобрил мысль фельдмаршала. Однако он многозначительно подчеркнул, что военная конвенция «не будет иметь силы, если к ней не примкнёт Австрия».
В начале мая 1873 г. Вильгельм I приехал с визитом в Петербург в сопровождении Бисмарка и Мольтке. Там и была подписана русско-германская военная конвенция. «Если какая-либо европейская держава, — гласила статья 1 этой конвенции, — напала бы на одну из двух империй, то последняя в возможно кратчайший срок получит помощь в виде армии из двухсот тысяч человек боеспособного войска». Подписали конвенцию два генерала — Мольтке и Берг. В тот же день, 6 мая, она была ратифицирована обоими монархами.
В июне того же года Александр II в сопровождении Горчакова отправился в Вену. То был первый визит русского царя в австрийскую столицу после Крымской войны. Таким образом, поездка приобретала демонстративное политическое значение. Россия как бы заявляла о забвении той «неблагодарности», которой Австрия «удивила мир» в 1853–1856 гг.
Царь и Горчаков попытались склонить австрийских правителей примкнуть к русско-германской конвенции. Но те отказались. По их мнению, это могло вовлечь Австрию в войну против Англии. Вместо военной конвенции австрийцы предложили России иное соглашение. Оно и было подписано 6 июня в Шенбрунне, под Веной. Документ имел форму договора между монархами, и под ним стояли только их подписи. Оба императора обязывались договариваться в случае возникновения разногласий в конкретных вопросах, дабы эти разногласия «не возобладали над соображениями более высокого порядка». В случае угрозы нападения со стороны третьей державы оба монарха обязывались условиться друг с другом «о совместной линии поведения». Если бы в результате этого соглашения потребовались военные действия, характер их должна была бы определить специальная военная конвенция.
Легко видеть, что соглашение 6 июня 1873 г. носило довольно расплывчатый характер. 23 октября, по приезде в Австрию, Вильгельм I присоединился к Шенбруннскому соглашению. Оно-то и получило неточное наименование союза трёх императоров.
Русская дипломатия заключила этот договор, ибо он давал некоторые гарантии безопасности западной границы. Этим приходилось особенно дорожить ввиду враждебной политики Англии в странах Востока. Но Горчаков был далёк от того, чтобы итти на поводу у Бисмарка. Последующие события показали, что Россия не позволит немцам установить свою гегемонию в Западной Европе посредством нового унижения Франции.
Франко-германский конфликт 1874 г. Почти одновременно с заключением соглашения трёх императоров пало во Францииправительство Тьера. К власти пришли монархисты. Во время правления Тьера они особенно громко кричали о реванше. Теперь Бисмарк опасался, что как правоверные католики они сумеют договориться с клерикальным венским двором, а в качестве политических единомышленников завоюют доверие и русского царя. Словом, канцлер боялся, что с приходом к власти монархистов Франция станет более «союзоспособной». Ещё важнее было то, что в 1872 г. Франция приняла систему всеобщей воинской повинности и начала быстро восстанавливать свою армию. В сентябре 1873 г. германские оккупационные войска покинули французскую территорию. Благодаря этим обстоятельствам Франция получила возможность проявлять большую независимость в своей внешней политике. Это чрезвычайно усилило подозрительность и нервность Бисмарка.
Чтобы предотвратить воссоздание вооружённых сил Франции, канцлер был готов прибегнуть к угрозе войной. В совершенно секретной переписке ещё в 1871 г. он сообщал своим подчинённым, что «незачем ждать», пока Франция восстановит свои силы, а, напротив, лишь только эта опасность станет реальной, «надо будет тотчас же ударить».
