Юрий Воробьевский - Неизвестный Гитлер
…Кстати, вы не знаете, кто дирижер?
Слово «Грааль», конечно, тоже входило в название одной из лож
Прикосновение к партитуре
К старой партитуре мы прикоснулись в начале 90-х годов. Особый архив СССР. Толстые картонные папки. Уникальные документы Германенорден.
Удивительно: среди важнейших бумаг этой оккультной структуры, немало сделавшей для прихода к власти нацистов, бережно хранились ноты произведений Вагнера. Названия лож, входивших в состав Германенорден, также характерны: «Лоэнгрин», «Валькирия», «Нибелунги»…
Документы поясняют: «Церемония посвящения… Братья исполняли Хор пилигримов из «Тангейзера». Ритуал начинался в сумерки, когда братья совершали жест, символизирующий свастику… Затем Мастер Церемоний вводил в зал неофитов, одетых в мантии странников, с завязанными глазами. Здесь Мастер рассказывал им об Ордене. Певец зажигал священное пламя в Чаше… Мастер приближался к неофиту и совершал магические действия копьем Вотана, рыцари скрещивали над ними свои мечи. Звучали вопросы и ответы, сопровождаемые музыкой Вагнера из «Лоэнгрина», затем послушники приносили клятву верности».
Скоро, совсем скоро театрализованный ритуал охватит всю Германию. И едва ли не весь немецкий народ станет массовкой в «опере» по мотивам Рихарда Вагнера… Без преувеличения: именно по его партитуре, по мотивам его либретто будет поставлена трагедия жизни.
…Вена начала ХХ века кипела страстями имперской столицы. Молодого провинциала она явно не баловала. В Академию художеств его не приняли. Деньги будущего фюрера были на исходе. Образу молодого денди он соответствовать уже не мог. Даже скромная комнатка, которую с приятелем они снимали у старой чешки, становилась не по карману. Славяне, евреи — здесь процветают все, кроме настоящего германца! На днях придется перебраться в ночлежку.
Сегодня Адольфу повезло. Ему заказали плакат «Порошок от пота Тедди». Рисовать рекламу куда выгоднее, чем открытки с городскими видами!
Но нужно ведь что-то и для души! Гитлер писал акварелью триумфальные арки и вел полную сентиментальной бедности жизнь непризнанного художника. Даже в операх Вагнера ему нравился не столько героизм «Нибелунгов», сколько тоска непонятого артиста из «Лоэнгрина».
Однажды он бродил по залам замка Хоффбург. Очередной из них, где были выставлены сокровища Габсбургов, Гитлер хотел пробежать быстро: кому нужен этот старый хлам? Но что-то остановило его.
Он увидел источенный древностью наконечник копья… Почему-то вспомнилось копье Вотана… Его острие дает власть. На древке вырезаны руны верности, закрепляющие божественные договоры…
Копье Лонгина в складне
Служитель музея рассказывал о копье Лонгина. По преданию, именно этим оружием римский легионер пронзил Иисуса Христа, распятого на кресте, дабы убедиться в Его смерти. Западноевропейская легенда гласит, что впоследствии ангелы принесли избранному герою это копье и чашу Грааля, в которую якобы была собрана кровь Спасителя на Голгофе. Для этих сокровищ был построен замок «Монсальват» — Гора Спасения. Копьем обладали основатель Византии император Константин, Карл Великий, Король Генрих I Птицелов и другие победоносные монархи. Гитлер слышал что-то об этом и раньше. О том, что «Копье Силы», принесшее смерть Богу, дает власть над миром. Как и в скандинавских мифах: ветка омелы, убившая сына Одина[1], Бальдра, имеет целебную силу.
А. Гитлер. Венская опера. 1912 г. Акварель
В музее Хоффбурга неподалеку от копья оказалась агатовая ваза, называемая Венским Граалем. Служитель музея утверждал, что и поныне на дне ее иногда проступает огненная монограмма Христа. Но все это Гитлер слушал уже невнимательно. Он был охвачен странным чувством…
На другой день Гитлер снова пришел к притягательному копью. И уставился на потемневший острый наконечник. С Гитлером что-то происходило. Потом он будет вспоминать: «Воздух стал столь удушливым, что я едва был в силах дышать. Обжигающая атмосфера музейного зала, казалось, расплывается перед глазами. Я стоял один, весь дрожа, перед колеблющейся фигурой сверхчеловека — опасный и возвышенный разум, бесстрашное и жестокое лицо. С почтительной опаской я предложил ему мою душу, чтобы она стала инструментом его воли».
Что это было? Юношеские фантазии творческой натуры? Договор с тем, кто предлагает «власть над миром»? Разве вообще договор с диаволом возможен? Помилуйте, это просто литературный ход! Символ!.. Но ведь начнется же невероятное превращение венского оборванца в «фюрера германской нации»[2]. И нарисованные триумфальные арки материализуются. Они будут возводиться в честь его побед…
Нет, не оборванец превратился в фюрера. Просто Зигфрид вышел из леса и стал победителем самого Вотана. В вагнеровском либретто написано именно так.
Так что же, Гитлер отдал за это душу? Или переданная через вторые руки история с самопосвящением от копья неправдоподобна?
Древним было известно состояние временной одержимости. В эти страшные мгновения, знали они, человек получает от бога мудрость и могущество. «Греки верили, что статуя Аполлона в священной пещере в Гиле… способна наделять сверхчеловеческой силой. Будучи вдохновлены этой статуей, жрецы прыгали в пропасти, вырывали с корнями большие деревья и проносили их на спине через самые узкие ущелья… От подобных верований один шаг до представления о том, что некоторые люди… могут быть (заживо) причислены к лику богов…» [49].
14 октября 1943 года, из предосторожности зашифровывая свой текст, философ Юнгер напишет: «XIX век был веком рационализма. XX век — век культов. Книболо (Гитлер. — Ю.В. ) сам живет в нем, откуда полная неспособность либеральных умов видеть хотя бы точку, где он находится».
Зато Геббельс эту «точку» определит так: Гитлер — выше Христа!
Впавшая в индуизм итальянка, получившая новое имя Савитри Деви, и вовсе объявляла Гитлера аватарой — последним воплощением Вишну. И даже построила в Индии посвященный ему храм.
Уже в наше время чилийский дипломат и писатель-мистик Мигель Серрано, бывший еще членом общества Туле, прокричит перед собранием неонацистов: «Возглашаю начало эпохи Гитлеризма. Мы — жрецы новой религии!»[3]
Что ж, основы этой религии были заложены давно. Дети Третьего рейха перед началом урока читали молитву, обращенную к фюреру. Повторяли хором: «Ты наш спаситель, ты наш герой!»[4]
Гитлер действительно совершит безумные «подвиги», которые и не снились жрецам и героям древности!
А пока он молод, и из-под его пера выходят романтические строки:
В горькой ночи часто я замечаюДуб Вотана в тихом сиянье.Я с тайной силой союз заключаю.Луна чертит руны познанья.И те, кто запятнан был днем, растворилисьОт формул магических ряда,От проклятых избранные отделились —И связка мечей со мной рядом.
Дорога в Байрейт
Юный Адольф, как всегда, задумчиво бредет по венской улице. Что-то возвращает его из мира грез к реальности. Рядом — странное существо. На нем — неопрятный длиннополый кафтан. Из-под черной затертой шляпы на щеки свисают седые патлы. У Гитлера, привыкшего к европеизированным евреям, рождается недоуменный вопрос: и это тоже еврей?
Сначала он даже не понимает, чего хочет этот пришелец из Галиции. Тот, — по-немецки, но с диким акцентом, — предлагает купить какую-то мелочь. Невыразимо противно! Кажется, от старика исходит какой-то невыносимый запах… Гитлер резко отстраняется. Но фигура как будто стоит перед глазами. Внезапно первый вопрос сменяется другим: и это тоже немец? Даже в своем предсмертном политическом завещании фюрер вспомнит как будто именно этого еврея: «безобразный хищный нос, жестокие грязные ноздри»…
В голове юного Адольфа всплывает вагнеровская фраза: «Еврей — это демон, стоящий за моральным разложением человечества».
Благодаря феноменальной памяти, Гитлер способен дословно цитировать дневники Вагнера и другие понравившиеся книги. Одна из них — «Основы XIX столетия» Хьюстона Чемберлена… Этот англичанин также называл евреев демонической силой.
Вечером в опере — вагнеровский «Парсифаль».
Парсифаль — чистый сердцем простец, выросший вдали от людского шума. Он даже не знает имени своего отца. Когда через его лес проходят рыцари Грааля, он спешит за ними вслед. Он добывает Священное Копье, которым завладел злой волшебник Клингзор. И это оружие делает его непобедимым. В замке Монсальват героя помазывают на царство.
