Юрий Житорчук - Так кто же виноват в трагедии 1941 года?

О том, что весной 1941 года в СССР шла подготовка к обороне, а не к нападению, прежде всего, свидетельствует тот факт, что семь армий, перебрасывавшихся в июне из внутренних районов СССР, сравнительно равномерно размещались вдоль наших западных границ. Если же Сталиным готовилась бы наступательная операция, то эти армии должны были концентрироваться на направлениях главных ударов. Прежде всего, в районах Белостокского и Львовского выступов. Таким образом, планируемая концентрация советских войск носила не наступательный, а оборонительный характер.

Противоречат версии о планируемом Сталиным летом 1941 года нападении на Германию и известные постановления Политбюро ЦК ВКП(б) и Совета Народных Комиссаров СССР. Так 3 июня Сталин санкционировал поставку в Германию во второй половине 1941 года девяти тысяч тонн цветных металлов. А на следующий день подписал постановление СНК СССР № 1468-598 СС «Об укрепленных районах», в котором, в частности, утверждались сроки формирования частей для вновь строящихся укрепленных районов:

«2. Формирование частей закончить к 1 октября 1941 года, проведя его в две очереди:

1-я очередь — на 45 000 человек к 1 июля 1941 года

2-я очередь — на 75 000 человек к 1 октября 1941 года».

Только зачем же нужно было тратить колоссальные материальные и людские резервы на окончание строительства оборонительных сооружений, если, как утверждает Резун, СССР уже через месяц собирался напасть на Германию. После чего все эти сооружения должны были бы стать абсолютно бессмысленными с военной точки зрения. Да при этом еще к 1-му октября планировать формирование соответствующих воинских частей в количестве 75 тысяч человек!

Часть 1. Кто подписал кровавый приговор России?

Глава 1. Развал России — приоритетная цель Запада

«Нет больше России! Она распалась, и исчез идол в лице императора и религии, который связывал разные нации православной веры. Если только нам удастся добиться независимости буферных государств, граничащих с Германией на востоке, т. е. Финляндии, Польши, Эстонии, Украины и т. д., и сколько бы их ни удалось сфабриковать, то, по мне, остальное может убираться к чёрту и вариться в собственном соку. Российская республика не была бы в состоянии управлять магометанскими ханствами в Средней Азии и кавказскими княжествами».

Европу издревле тревожил иррациональный страх перед загадочной, невероятно огромной, хотя и отстающей от Запада в своем экономическом развитии, но вместе с тем сказочно богатой как своими недрами, так и потенциальными возможностями Россией, перед малопонятными идеалами и необычным для европейцев менталитетом русских. Высочайшие темпы экономического развития России в начале 20 столетия свидетельствовали о том, что уже через два, три десятилетия империя может вырваться в мировые лидеры и диктовать свои условия демократиям. Для того чтобы не дать восточному соседу осуществить эту цель, независимо друг от друга как Германия, так и Антанта уже в ходе Первой мировой войны решили раздробить Российскую империю на целый ряд подвластных им сателлитов и одновременно изначально враждебных по отношению друг к другу государств.

Объективные условия для реализации этих сатанинских проектов были созданы породившими в стране всеобщий хаос Февральской и Октябрьской революциями и, в особенности, вспыхнувшей после этого гражданской войной. В результате вначале Германией были отторгнуты от России Польша, Прибалтика, часть Украины и Белоруссии, а затем с помощью Антанты эти территории приобрели статус государственной независимости или же вошли в состав других государств. Однако в 1939- 40 годах Сталиным значительная часть ранее насильственно отторгнутых территорий была вновь возвращена в состав СССР.

В 1941 году Гитлер продолжил реализацию немецкой программы захвата жизненного пространства в России, но на этом сломал себе шею. Тем не менее, в 1991 году Запад, используя допущенные КПСС грубые экономические и политические просчеты с помощью своих московских агентов влияния, наконец, все же развалил великую империю на 15 независимых государств. При этом фантастический успех проекта развала СССР породил на Западе новые планы дальнейшего раздела России.

1. Почему Антанта вдруг объявила белых генералов реакционерами

Октябрьская революция и приход к власти большевиков создали перед Антантой серьезнейшую проблему. Поскольку помощь союзникам со стороны США практически еще не начала поступать, то сепаратный мир России с Германией, в принципе, мог бы обернуться разгромом Запада. Поэтому Антанте в тот момент времени было необходимо любыми средствами сковать как можно большие силы немцев на Востоке, а эта задача могла быть решена с помощью нарождающегося белого движения, изначально являвшемся естественным союзником Запада.

И первая реакция Запада на большевистский переворот в России исходила именно из такого видения ситуации. В этой связи 3 декабря 1917 года МИД Великобритании посылает своему послу в России Дж. Бьюкенену следующую телеграмму:

«Рассмотрев положение в России сегодня утром, военный кабинет пришел к мнению, что необходимо сосредоточить все наши усилия на том, чтобы воспрепятствовать России заключить сепаратный мир с Германией. По его убеждению, единственная надежда на это заключается во всемерном усилении подлинно дружественных Антанте элементов во главе с Калединым, Алексеевым и их группой…

Поэтому вам разрешено предпринять все возможные шаги по осуществлению такой политики непосредственно или через отобранных вами агентов. Не считаясь с затратами, предоставьте казакам и украинцам все денежные суммы любым способом, который вы сочтете желательным».

Однако эта начальная и, казалось бы, вполне естественная позиция Запада уже вскоре была коренным образом пересмотрена на англо-французской конференции, состоявшейся 23 декабря 1917 года в Париже. Если ранее МИД Великобритании заявлял, что Алексеев и Каледин являются единственной надеждой Антанты, то тут английские министры стали именовать русских генералов реакционерами, от которых надо держаться подальше:

«Лорд Р. Сесиль отметил, что было бы весьма уместным воздерживаться от слишком тесных связей с такими реакционерами, как Алексеев, Каледин и т. д. Генералу Бертело предпочтительнее держаться подальше от подобных людей».

Реакционерами в Париже и Лондоне стали вдруг величать тех русских генералов и политиков, которые стояли за соблюдение принципа единой и неделимой России, препятствуя столь желанному для Запада развалу своего обескровленного войной союзника.

Такая резкая перемена в оценках была обусловлена решением Лондона и Парижа де-факто признать независимость Украины, даже ценой допущения сепаратного мира между Россией и Германией, что было абсолютно неприемлемо для лидеров Белого движения:

«Лорд Мильнер… вопрос сводится к простой идее, а именно к тому, готовы ли мы в крайнем случае пойти на ссору с большевиками или нет… общее мнение Конференции сводится к тому, что если дело дойдет до этого, то мы должны поддерживать Украину, позволив большевикам объединиться с Германией. Клемансо подчеркнуто с этим согласился».

С учетом принятого решения Клемансо тут же послал соответствующую телеграмму главе военной миссии союзников при главной квартире румынской армии:

«Правительство Франции не может в данный момент официально признать украинское правительство без предварительного согласования с союзниками. Но дайте ясно понять в беседах с Шульгиным (А.Я.Шульгин — министр иностранных дел Украинской Рады, — Ю.Ж.) и представителями Украины, что Франция, признавая право наций на самоопределение, окажет всяческую поддержку национальному украинскому движению, предоставив ему всю материальную и моральную помощь, в которой оно будет испытывать нужду».

Таким образом, уже на этом этапе Антанта направила свои усилия на развал России, правда пока что это делалось еще скрытно. Впрочем, при решении вопроса о признании, или не признании независимости той или иной республики союзники руководствовались вовсе не возвышенными общечеловеческими идеалами, а исключительно своими шкурными интересами. Так, например, англичане не собирались признавать независимость Финляндии и Прибалтики до тех пор, пока это могло способствовать усилению Германии, но как только такая опасность миновала, они сделали это признание одним из главных постулатов своей внешней политики:

«Лорд Р. Сесиль заметил, что мы можем оказаться в затруднительном положении, обязавшись признать независимость Финляндии. В таком случае мы будем вынуждены признать также независимость Литвы и Курляндии, что собираются сделать немцы, и тогда Литва и Курляндия после плебисцита объединятся с Германией».