Вадим Каргалов - Конец ордынского ига
Наутро бой возобновился, и снова была «брань межи ими велика». Сражались на стенах и на улицах города, внутри жилищ. Археологическими раскопками обнаружены лежавшие в беспорядке костяки защитников «города Владимира» и в развалинах жилищ, и у городской стены, п у «Батыевых ворот». Последним оплотом обороны стала Десятинная церковь, которую ордынцам пришлось разбивать пороками. 6 декабря город пал, и «люди от мала до велика вся убиша мечем». Но большие потери понесли и завоеватели, их наступательный порыв ослабевал.
Теперь, двигаясь на запад, они оставляли невзятыми города, которые давали им особенно яростный отпор. Так, по свидетельству летописца, хан Батый, «видев же Кремянец и град Данилов, яко не возможно прияти ему, и отиде от них». Отразил все приступы чужеземцев и хорошо укрепленный г. Холм[18].
Хотелось бы обратить внимание еще на одну героическую страницу борьбы народов нашей страны с завоевателями, недостаточно освещенную в исторической литературе. Речь идет о пребывании ордынцев в половецких степях с лета 1238 г. до осени 1240 г. Такая длительная остановка совершенно необъяснима, если представлять ее как простой отдых, как неожиданный перерыв в нашествии. Но эта «неожиданность» становится понятной, если восстановить картину борьбы с завоевателями народов причерноморских степей и окружавших степи земель. Все время пребывания Батыя в причерноморских степях заполнено непрерывными войнами с половцами, аланами и черкесами, походами на порубежные русские крепости, мешавшими дальнейшему продвижению завоевателей на запад, подавлениями народных восстаний. Военные действия в Дешт-и-Кыпчак (так называют восточные историки половецкие степи) начались с большого похода на Северный Кавказ, в землю черкесов. Почти одновременно вспыхнула война с половцами, еще кочевавшими между Доном и Днепром. Рашид-ад-Дин сообщал: «в год собаки (1238), осенью, Менгукаан и Кадан пошли походом на черкесов и зимой убили государя тамошнего по имени Тукара», а «Берне отправился в поход на кыпчаков».
Война с половцами оказалась трудной и затяжной. Со стороны Батыя это была истребительная война, закончившаяся физическим уничтожением большей части прежнего населения половецких степей. Европеец Плано Карпини, проезжавший здесь в 40-х годах XIII в., писал: «мы нашли многочисленные головы и кости мертвых людей, лежащие на земле подобно навозу». Ему вторит другой путешественник XIII столетия — Рубрук, который не увидел в разоренной «Комании» ничего, «кроме огромного количества могил команов». Даже само название «половцы» осталось только в памяти соседних народов да в исторических сочинениях.
Несколько крупных походов совершили завоеватели в 1239 г. Мордовские племена, завоеванные два года назад, восстали, и большое ордынское войско, возглавленное сразу четырьмя ханами-чингисидами, двинулось из половецких степей на северо-восток. Лаврентьевская летопись сообщает под этим годом, что «на зиму ... взяша Мордовьскую землю и Муром пожгоша, и по Клязме воеваша, и град ... Гороховець пожгоша, а сами идоша в станы своя». Тверской летописец добавляет, что ордынцы во время этого похода взяли «Городец Радиловь на Волзе». Тогда же «приходиша ... в Рязань и поплениша ю всю».
В том же году ордынцы значительными силами напали на русские города на левобережье Днепра, крепости которых прикрывали от нашествия Южную Русь. 3 марта 1239 г. после недолгой осады был «взять град Переяславль копьем, изби весь». 18 октября после ожесточенных боев под стенами города был взят приступом Чернигов. Последней крупной военной акцией Батыя в 1239 г. было вторжение в Крым. Сюда, «к берегу моря», бежали остатки половцев, следом за ними в Крым ворвались ордынцы. В конце декабря ордынская конница дошла то Сурожа[19].
Военные действия продолжались и в 1240 г. Весной большое войско из «туменов» Гуюк-хана и Менгу-хана двинулось на юго-восток, прошло по побережью Каспийского моря к Дербенту. Рашид-ад-Дин сообщал, что ханы, «назначив войско для похода, поручили его Букдаю и послали его к Тимур-Кохалка («Железным воротам») с тем, чтобы он занял его»[20]. А осенью началось нашествие Батыя на Южную Русь.
Весной 1241 г., закончив опустошение Южной Руси, полчища Батыя «иде Угры». Завоеватели покинули на время пределы русских земель. Для Руси «Батыев погром», как называли это нашествие современники, закончился. Впереди были долгие годы ордынского ига.
Героическая борьба русского народа и других народов нашей страны, ослабившая наступательный порыв завоевателей, не только спасла от разгрома европейскую цивилизацию. Упорное сопротивление, которое встретил Батый на Руси, имело важные последствия для нее самой. Русь не стала «ордынским улусом», сохранила собственное управление, культуру, веру. На территории русских княжеств фактически не было ордынской администрации. В исторической перспективе это создавало возможности для самостоятельного развития страны и для борьбы против власти завоевателей.
Однако зависимость от завоевателей русским князьям пришлось признать — опустошенная Русь еще не могла надеяться на отражение нового нашествия. В 1243 г. Батый, вернувшийся из западного похода на Волгу и основавший большое государство — Золотую Орду, вызвал к себе великого владимирского князя Ярослава Всеволодовича. Из рук хана Ярослав Всеволодович принял «ярлык» на великое княжение. По словам летописца, Батый «почти Ярослава великою честью, и мужи его, и отпусти его, рек ему: Ярославе, буди ты старей всем князем в Русском языце". Ярослав же възвратися в свою землю с великою честью»[21]. Этот акт был формальным признанием зависимости от Золотой Орды. Однако до фактического установления ига было еще далеко.
Глава 2.
Начало освободительной борьбы
Попытки освободиться от власти ордынского хана начались вскоре после нашествия Батыя. Сохранили свои военные силы многие русские города, не подвергавшиеся «Батыеву погрому»: Новгород, Псков, Смоленск, Витебск, Полоцк. В Южной Руси продолжал сопротивление завоевателям князь Даниил Романович Галицко-Волынский, который сумел нанести ордынцам несколько чувствительных ударов.
В этих условиях, признав формально свою зависимость от Золотой Орды, великий князь Ярослав Всеволодович исподволь готовился к освобождению своей страны. Известно, например, что он пробовал вести переговоры о военном союзе с Западом против ордынцев. По данным Б. Я. Рамма, в 1246 г. князю Ярославу были направлены послания римского папы, а русское посольство ездило в Лион[22]. Возможно, слухи об антиордынских настроениях Ярослава и его переговорах с Западом и послужили причиной его гибели в ставке великого монгольского хана. Довольно независимо вел себя по отношению к Орде сын Ярослава великий князь Андрей. За время его великого княжения (1249 — 1252) летописцы не упоминали ни о поездках русских князей в Орду, ни о посылке «даров», а «дани и выходы», как сообщает В. Н. Татищев, платились тогда «не сполна». Великий князь Андрей Ярославич сделал попытку открыто выступить против власти завоевателей. Для этого он добивался союза с другим русским князем, продолжавшим сопротивление, — Даниилом Галицко-Волынским. Косвенные сведения об этом союзе имеются в летописях. В 1250 г. киевский митрополит Кирилл приезжал в Северо-Восточную Русь. Между детьми владимирского и галицко-волынского князей был заключен брачный союз, что, видимо, явилось внешним отражением складывавшегося военно-политического союза двух сильнейших русских княжеств: «оженися княз Ярославичь Андреи Даниловною Романовича и венча и митрополит в Володимери». Сделана была, вероятно, и попытка привлечь к союзу Великий Новгород, куда тоже поехал митрополит Кирилл.
Антиордынский характер складывавшегося союза не вызывает сомнений. Лаврентьевская летопись отмечает, что великий князь Андрей предпочел «с своими бояры бегати, нежели царем служити», а Никоновская летопись приводит гордые слова великого князя о том, что лучше бежать в чужие земли, чем служить ордынцам.
Можно спорить, насколько реальной в тех исторических условиях была попытка сразу же освободиться от ордынской зависимости; общепринятое в исторической литературе мнение о том, что единственно правильным был курс на мирные отношения с Ордой, который проводил следующий великий владимирский князь — Александр Ярославич Невский, ставит под сомнение саму такую возможность. Однако, на наш взгляд, кое-какие основания для выступления против Орды у великого князя Андрея Ярославича были. За полтора десятилетия, которые прошли со времени «Батыева погрома», разогнанное население в основном возвратилось на прежние места, восстанавливались города, заново создавалось войско.
Следует учитывать, что обширные области Руси вообще избежали разорения; оформляется союз с Южной Русью, которая сумела быстро оправиться от нашествия и готовилась к борьбе с Ордой. Были у великого князя Андрея и надежды получить военную помощь с запада.
