Славное дело. Американская революция 1763-1789 - Роберт Миддлкауф
Эти последние две резолюции были предложены Гренвилем и приняты кабинетом министров. Их одобрение, вероятно, доставило ему удовольствие, хотя у него и так не могло быть никаких заблуждений по поводу того, что палата не собиралась церемониться с колониями. Тем не менее 7 февраля он внес резолюцию с предложением обратиться к королю и уведомить его, что члены палаты общин поддержат его в борьбе за проведение в жизнь Акта о гербовом сборе. И хотя данное предложение оказалось отклонено 274 голосами против 134, спор получился ожесточенным: Гренвиль обвинял кабинет министров в том, что он готов пожертвовать британским суверенитетом ради успокоения колоний. Питт разнес эту резолюцию в пух и прах, продемонстрировав, как выразился Хорас Уолпол, «абсурдность применения акта, который, скорее всего, отменят в ближайшие дни»[204].
Вновь одержав победу над Гренвилем и четко уяснив, что палата общин верит в свое право взимать налоги с колоний, кабинет министров теперь принялся доказывать нецелесообразность введения этого конкретного налога. Петиции, поданные купцами в январе, уже подготовили почву. В один неприятный момент король, казалось, охладел к идее отмены закона, но Рокингем явился к нему и просил поддержки. Король неохотно согласился (но в итоге около пятидесяти его «друзей», почувствовавшие его несогласие с министерством, проголосовали против отмены). Кабинету оставалось лишь восстановить (или установить) в умах депутатов впечатление, будто нации грозит экономический крах, если этот акт не изъять из свода законов. Задача усложнялась тем, что газеты начали жестко критиковать кабинет; эта критика была призвана повлиять скорее на парламент, чем на общественность. Джеймс Скот (духовник графа Сэндвича, скрывавшийся под оригинальным псевдонимом Анти-Сеян) поставил самый трудный вопрос о том, как вообще министерство планирует собирать налоги в Америке, если оно не сумело выиграть борьбу за гербовый сбор?[205]
Купцы, собранные Рокингемом перед палатой общин, не особенно помогали ответить на этот вопрос. Однако эти люди с печальными взорами произвели определенное впечатление, когда предстали перед комитетом всей палаты, произнося пафосные речи и описывая всевозможные ужасы, за которыми, если закон не отменить, последуют еще более страшные времена. И дабы убедить палату, что американцы не возражают против налогов в принципе и являются верными подданными, кабинет министров обратился к уважаемому Бенджамину Франклину. Члены кабинета тщательно подготовились (и подготовили Франклина) к этому экзамену, но, поскольку они не могли контролировать этот допрос, больше половины вопросов задали ему сторонники Гренвиля. Франклин выступил блестяще, с терпением и тактом встретив враждебность гренвильской группы, и создал представление об американцах как о лояльных подданных, чрезмерно обремененных налогом, который сильно бьет по их интересам. Он также воспользовался задаваемыми вопросами, чтобы подкрепить опасения парламента о том, что политика Гренвиля породила движение за экономическую независимость в Америке. Отмена же, уверял он палату, напротив, снова подтолкнет американцев к потреблению английских товаров. На вопрос «В чем раньше состояла гордость американцев?» он ответил: «Следовать британской моде и покупать британские товары».
А на следующий вопрос «Чем же они гордятся сейчас?» его ответ был таков: «Тем, что донашивают свои старые одежды, пока не смогут приобрести себе новые»[206].
Самые блестящие комментарии Франклин дал, услышав вопрос, как будто сошедший с уст Анти-Сеяна: «Как можно ждать от них впредь уплаты налогов, если им удастся избежать обсуждаемого сбора?» В своем ответе Франклин разграничил внешние и внутренние налоги. Колонии, говорил он палате, возражают только против внутренних налогов; они бы охотно платили Британии торговые пошлины в обмен на защиту королевским военным флотом в открытом море. Франклин знал, что в Англии некоторые отрицали наличие разницы между двумя видами налогов, и напомнил об этом палате в череде метких замечаний в надежде, что «когда-нибудь, возможно, их удастся убедить этими доводами».
Кабинет министров дал палате неделю, чтобы рассмотреть эти показания наряду с массовыми свидетельствами купцов, и 21 февраля Конвей представил резолюцию об отмене Акта о гербовом сборе. Именно в этот момент предстояло собрать воедино все аргументы, противопоставленные акту. Конвей успешно справился с этой задачей и не преминул еще раз подтвердить, что хотя кабинет не сомневается в праве парламента облагать колонии налогами, проведение в жизнь закона о гербовом сборе означало бы начало гражданской войну, которая сулила урон торговле и выгоду враждебным странам, таким как Франция и Испания. Наиболее ярых приспешников Гренвиля так и не удалось переубедить, о чем они и заявили. Сам Гренвиль пошел на последнюю отчаянную меру и перебил Конвэя, сказав, что с отменой акта нельзя спешить, так как утром якобы пришли донесения, что южные колонии начали соблюдать закон. Один из слушателей назвал эту попытку Гренвиля «попыткой заволокитить»; а если выражаться менее вежливо, то это был чистейшей воды вымысел. Впрочем, на Конвэя он никак не повлиял, равно как и на отмену акта, которая была утверждена 276 голосами против 168[207].
К началу марта принятые в феврале резолюции были юридически закреплены принятием Акта о верховенстве и в законе об отмене — оба этих документа были утверждены подавляющим большинством голосов 4 марта[208].
Члены палаты общин отправили билли в палату лордов на следующий день. Лорды также заслушали тронные речи в декабре и январе, а среди лордов было несколько таких людей, подобных Джорджу Гренвилю, которые желали выразить свое негодование по поводу «восстаний» в колониях. В своих дебатах лорды безжалостно осуждали американцев, и лишь несколько человек встали на их защиту, утверждая, что у парламента нет права облагать колонии налогами. После того как пар был выпущен, Акт о верховенстве был незамедлительно одобрен; закон об отмене же дождался своего последнего чтения 17 марта, а на следующий день был одобрен королем.
6. Пенни Селдена
I
Мой пенни принадлежит мне настолько же, насколько принадлежат королю его десять пенсов: и если король может постоять за свои десять пенсов, так почему же этого не может сделать Селден?
Джон Селден, член парламента во времена его борьбы с Карлом I и ученый-юрист, работы которого использовались противниками короля в XVII веке, был лишь второстепенным героем колониальных интеллектуалов и памфлетистов. В их работах его имя проскальзывало гораздо реже
