Александр Балезин - У великих африканских озер
Следуя за событиями, он, однако, проявил определенную дальновидность, пойдя на союз с Кабака екка. Это был компромисс, причем компромисс вынужденный. В егч, политической карьере ему не раз приходилось идти на подобный компромисс. Левое крыло Конгресса было недовольно союзом с Кабака екка, но считало его допустимым, коль скоро он облегчает получение Угандой независимости.
Первое время союзнические обязательства в отношении Кабака екка Оботе выполнял довольно последовательно. Он был своего рода «ходатаем» Буганды на конституционных конференциях в Лондоне, немало сделал для того, чтобы президентом Уганды стал Мутеса II. Таким образом он хотел умиротворить Буганду. Но только этот союз помог Оботе в 1962 году стать премьер-министром Уганды, возглавив коалиционное правительство.
Таким образом, приход Оботе к власти в 1962 году в качестве премьер-министра независимой Уганды был результатом его целеустремленности и умелого использования сложившейся ситуации. Ни армия, ни северяне вообще и ланги в частности никакой роли здесь не играли. Более того, уже в тот период он предпринял конкретные шаги для укрепления своего будущего положения. Так, постарался отодвинуть Каконге как лидера левых — сначала пообещал, что ему будет предоставлено одно из девяти дополнительных мест в Национальной ассамблее, а затем ввел туда вместо него сахарного магната Метху. Каконге в знак протеста уехал из страны. Все это вызвало волнения, и Каконге вернулся, но места в Национальной ассамблее для него уже не было. Тогда же сложился и союз Оботе с Израилем — по иронии судьбы срочно написанный национальный гимн будущей независимой Уганды был впервые исполнен в Тель-Авиве. Гимном Встречали Оботе, сделавшего там посадку по пути в Лондон на вторую конституционную конференцию. Решение о президентстве Мутесы II также было принято Оботе единолично в своих собственных интересах, и лишь по настоянию левого крыла Конгресса оно обсуждалось на заседании руководства партии, причем дебаты заняли всю ночь.
Для завоевания авторитета в стране Оботе много выступал, не жалея красивых фраз. «Независимость — сама по себе не цель, а средство дальнейшей борьбы… Для Конгресса независимость не означает простой замены белых физиономий черными в государственном аппарате или приобретения дворцов и автомобилей новейших марок несколькими высшими руководителями в то время, как в деревне все остается так, как было при империализме».
Как же все это выглядело в действительности после достижения независимости? В своих мемуарах Мутеса II, описывая свадьбу Оботе в 1963 году, не без сарказма говорит о его отношении к роскоши: «Это было гигантское мероприятие. Я не хочу даже пытаться подсчитать, сколько же это все стоило, так как результаты такого подсчета стали бы отрицать. Некоторые говорили — 25 тысяч фунтов стерлингов, некоторые 35 тысяч фунтов, была названа официальная цифра — 8,5 тысяч фунтов стерлингов. Такая маленькая сумма не покрыла бы стоимости одних только напитков, которых, по подсчетам журналистов, было 60 тысяч бутылок пива и полторы тысячи — шампанского. Однако последовало заявление о том, что большинство напитков подарено фабрикантами из личной симпатии, а не в целях рекламы. Во всяком случае, за обручальное кольцо он заплатил сам. Когда же британская общественность потребовала лишить Уганду материальной помощи, наш премьер-министр поспешил, как всегда, указать на происки неоколониализма. "Это означает, — бушевал он, — что кое-кто в Британии хочет диктовать Уганде, как ей расходовать свой бюджет". Более того, как считал Оботе, для Уганды естественно чествовать "некоторых своих лидеров как героев борьбы". Я думаю, что Оботе — скорее самозваный герой, по-настоящему не страдавший за дело. В Африке националистов обычно бросали в тюрьмы или высылали из страны. Оботе не провел и десяти минут в тюрьме в ходе своей "борьбы"»{69}.
К язвительному высказыванию Мутесы следовало бы добавить, что Оботе всегда был присущ некоторый комплекс неполноценности, как утверждают мои угандийские друзья, знавшие его близко. Поэтому он всегда хотел принадлежать к «истеблишменту Менго», то есть высшим, аристократическим кругам Уганды. Отсюда — подчеркнутая пышность его свадьбы, отсюда и выбор невесты — уж Мириа-то, безусловно, принадлежала к этому истеблишменту как представительница протестантского аристократического семейства Буганды. Заметим, что ранее, на церемонии предоставления Уганде независимости, как «миссис Оботе» была представлена женщина из народа ланги. Мирна остается его официальной женой и до сих пор, хотя живет в Найроби, а сам Оботе — в Замбии. Заметим также, что к моменту прихода к власти у Оботе не было ни шиллинга в банке, а в 1963 году для него был куплен дом за 25 тысяч шиллингов.
Главной задачей Оботе стало укрепление собственной власти в стране. Женитьба на Мирна и провозглашение кабаки Мутесы II президентом страны способствовали сближению с монархическими кругами Менго. Кроме того, конституционные полномочия президента и сама личность Мутесы II способствовали сосредоточению реальных рычагов управления в руках премьер-министра.
Но 1964 год принес власти Оботе серьезные испытания. В январе восстали содлаты в казармах Джинджи. Надо сказать, что независимая Уганда унаследовала старую колониальную армию, большинство в которой составляли северяне, да к тому же католики, естественно поддерживавшие не Народный конгресс, а Демократическую партию как партию католиков. Но Оботе сумел уверить военных в том, что его Конгресс даст им власть. И вот — волнения. Оботе настолько испугался, что единолично принял решение о введении в страну британских войск. Национальный исполком Конгресса, его высший орган, потребовал от Оботе объяснений, и тому пришлось пообещать вывести английские войска, как только в них отпадет необходимость.
В ходе штурма казарм Джинджи особенно отличился Иди Амин. Он и стал заместителем главнокомандующего новой армией, а главнокомандующим, как более грамотный человек, — другой северянин Ш. Ополот. После мятежа состав армии претерпел значительные изменения. Ополот и Амин набирали своих людей. Оботе считал, что теперь-то армия у него в руках. Так оно и было до поры до времени.
Следующей задачей Оботе было укрепление собственного положения внутри Народного конгресса. К тому времени в руководстве партии наметился раскол. Левое крыло партии во главе с Дж. Каконге не одобряло многие шаги Оботе. Для Оботе насущной задачей стала проблема — как убрать Каконге. Для этого было решено использовать партийную конференцию в городе Гулу, состоявшуюся в апреле — мае 1964 года.
К конференции готовились загодя: были составлены соответствующие партийные документы, в том числе и доклад генерального секретаря Каконге. Более того, по настоянию Оботе был изменен утвержденный ранее порядок выдвижения делегатов на конференцию, с тем чтобы от Бусоги, где позиции Конгресса были особенно сильны, на конференцию их попало возможно больше. Предполагалось, что конференция выразит вотум недоверия Каконге, а Оботе скажется больным.
Но конференция пошла не совсем по сценарию, подготовленному премьером. Вот что рассказывал мне один из ее участников, сторонников Каконге:
«Второй день работы конференции. Заканчивается доклад Каконге. Бурные аплодисменты. Оботе тут же появляется на конференции. Один из его родственников сразу же выступает с резкой критикой Каконге, обвиняя его в коммунизме. Объявляется, что на следующий день будут заседать комиссии. Но в ночь между вторым и третьим днем работы конференции Оботе собирает своих сторонников. Они вырабатывают новые документы, в которых выдвигаются серьезные обвинения против Каконге.
На третий день заседания специальных комиссий прерываются. Всех делегатов заставляют собраться вместе и проголосовать за новые резолюции. Однако ряд делегатов голосует «против». Тогда впервые Оботе применяет силу — здание, где проходит конференция, окружают военные. Под таким давлением новые резолюции принимаются. Генеральным секретарем Конгресса избирается Грейс Ибингира. Каконге с политической арены убран».
Так Оботе расправился с левым крылом Конгресса. Интересно, что самому ему удалось остаться в тени — во многих книгах этот эпизод рассматривается как «переворот Ибингиры». Грейса Ибингиру, министра юстиции, получившего образование в Англии, считали прозападником. Визиты же Оботе в СССР и Югославию в том же, 1964 году снискали ему славу «левого». Поэтому события в Гулу внешне и выглядели так благопристойно для Оботе.
Однако Ибингира и Оботе оказались временными попутчиками. Очень скоро в результате разветвления сети партийных организаций, в частности в Буганде, в партии выросло число сторонников Ибингиры. Немалую роль играло и то, что он — выходец из Анколе, да еще из местной элиты — из семьи вождя.
