Петер Гостони - Битва за Берлин. В воспоминаниях очевидцев. 1944-1945
И.В. Сталин внимательно выслушал и спокойно сказал:
– У Конева оборона противника оказалась слабой. Он без труда форсировал реку Нейсе и продвигается вперед без особого сопротивления. Поддержите удар своих танковых армий бомбардировочной авиацией. Вечером позвоните, как у вас сложатся дела.
Вечером я вновь доложил Верховному главнокомандующему о затруднениях на подступах к Зеловским высотам и сказал, что раньше завтрашнего вечера этот рубеж взять не удастся.
На этот раз И.В. Сталин говорил со мной не так спокойно, как днем:
– Вы напрасно ввели в дело 1-ю гвардейскую танковую армию на участке 8-й гвардейской армии, а не там, где требовала Ставка. – Потом добавил: – Есть ли у вас уверенность, что завтра возьмете зеловский рубеж?
Стараясь быть спокойным, я ответил:
– Завтра, 17 апреля, к исходу дня оборона на зеловском рубеже будет прорвана. Считаю, что чем больше противник будет бросать своих войск навстречу нашим войскам здесь, тем быстрее мы возьмем затем Берлин, так как войска противника легче разбить в открытом поле, чем в городе.
На это Сталин сказал:
– Мы думаем приказать Коневу двинуть танковые армии Рыбалко и Лелюшенко на Берлин с юга, а Рокоссовскому ускорить форсирование [Одера] и тоже ударить в обход Берлина с севера.
Я ответил:
– Танковые армии Конева имеют полную возможность быстро продвигаться, и их следует направить на Берлин, а Рокоссовский не сможет начать наступление ранее 23 апреля, так как задержится с форсированием Одера.
– До свидания! – довольно сухо сказал Сталин вместо ответа и положил трубку».
Прорыв танковых армий Конева на Нейсе (Ныса-Лужицка) действительно принес русским решающий поворот в сражении. Вопреки предсказанию Гитлера, что русские будут наступать через Дрезден на Прагу, после прорыва немецкого фронта южнее Губена и Форета, танки красных с пехотой на броне стремительно продвигались на север и северо-запад. Вскоре и в Берлине поняли, что их наступление направлено на столицу рейха и, кроме этого, они собираются ударить в тыл 9-й армии, занимавшей позиции на Одере. Вечером 17 апреля генерал Буссе был вынужден оставить Зеловские высоты (немцы были выбиты отсюда в ходе исключительно упорных боев. – Ред.). На следующий день в полосе фронта немецкой 9-й армии возникли глубокие прогибы. Случилось то, что предсказывал и чего опасался генерал Хейнрици: сила сопротивления большей части сформированных в спешке немецких соединений начала ослабевать, а имевшиеся резервы (две танковые бригады и одна моторизованная дивизия – моторизованная дивизия «Курмарк», танковая дивизия «Мюнхеберг» и др. – Ред.) оказались слишком слабы, чтобы надолго задержать наступление русских. Тем не менее 19 апреля Верховное главнокомандование вооруженных сил выпустило следующую оперативную сводку:
«На третий день крупного оборонительного сражения под Берлином русские бросили в бой живую силу и технику в невиданном до сих пор количестве. Наши храбрые войска, увлеченные примером своих офицеров, выдержали массированную атаку противника и сорвали все попытки прорыва. Южнее Франкфурта[-на-Одере] наши соединения удержали свои позиции, отразив все атаки значительно превосходящих советских сил. Русские войска, продвинувшиеся по обе стороны от Зелова до района восточнее Мюнхеберга, были блокированы немедленными контрударами. Южнее Врицена после упорного боя наши танки остановили наступающего противника. По неполным данным, вчера было уничтожено 218 вражеских танков.
И западнее лаузицкой Нейсе [Ныса-Лужицка] русские предприняли атаку всеми имеющимися у них силами. Несмотря на ожесточенное сопротивление наших дивизий, после тяжелых боев и потери большого числа танков противник смог прорваться узкими клиньями севернее Гёрлица и северо-западнее Вайсвассера до района восточнее Баутцена и выйти к Шпре по обе стороны от Шпремберга. Сейчас полным ходом идут наши контратаки».
Однако немецкая оборона не в состоянии была остановить атакующие танковые клинья Конева. Конев пишет:
«Наше наступление, которое мы вели с юга на Берлин, стало для немецких фашистов опасным только тогда, когда в прорыв устремились наши танковые подразделения.
Это стало неприятной неожиданностью для ставки Гитлера. У противника было слишком мало времени, чтобы перегруппировать свои силы или создать запасной оборонительный рубеж, чтобы остановить нас между Нейсе и Берлином.
Наступление развивалось следующим образом: когда ударом с востока на запад мы прорвали немецкую оборону, а потом повернули резко на север, то есть на Берлин, наши войска часто не встречали больше никаких оборонительных рубежей. А те, которые попадались на нашем пути, были ориентированы на восток, а следовательно, не годились для обороны против нас. Поэтому наши войска смогли беспрепятственно преодолеть их». (За первые три дня боев войска 1-го Украинского фронта продвинулись на направлении главного удара до 30 км. Поддерживающая их с воздуха 2-я воздушная армия за эти дни совершила 7517 самолето-вылетов и в 138 воздушных боях сбила 155 немецких самолетов. – Ред.)
После того как Конев закончил телефонный разговор со Сталиным, он немедленно информировал командующих обеих танковых армий о новой, теперь уже официальной цели: Берлине. Ранним утром 18 апреля им направляется письменный приказ – директива фронта:
«Во исполнение приказа Ставки Верховного Главнокомандования приказываю:
1. Командарму 3-й гвардейской танковой армии в течение ночи с 17 на 18 апреля 1945 года форсировать реку Шпре и развивать стремительное наступление в общем направлении Фечау, Гольсен, Барут, Тельтов, южная окраина Берлина. Задача армии в ночь с 20 на 21 апреля 1945 года ворваться в город Берлин с юга.
2. Командарму 4-й гвардейской танковой армии в течение ночи с 17 на 18 апреля 1945 года форсировать реку Шпре севернее Шпремберга и стремительно развивать наступление общим направлением на Дребкау, Калау, Даме, Луккенвальде. Задача армии до вечера 20 апреля занять район Белиц – Тройенбритцен – Луккенвальде и в ночь с 20 на 21 апреля овладеть Потсдамом и юго-западной частью Берлина. После того как армия подойдет к Потсдаму, она должна силами 5-го механизированного корпуса взять под охрану район Тройенбритцен. Далее задача армии вести разведку в направлении Зенфтенберг – Финстервальде– Херцберг.
3. На главном направлении танковым кулаком смелее и решительнее пробиваться вперед. Города и крупные населенные пункты обходить и не ввязываться в затяжные фронтальные бои. Требую твердо понять, что успех танковых армий зависит от смелого маневра и стремительности в действиях. Третий пункт этого приказа должен быть доведен до сведения каждого командира корпуса и бригады.
4. Об исполнении данного приказа доложить.
Конев, командующий 1-м Украинским фронтом
Крайнюков, член военного совета 1-го Украинского фронта
Петров, начальник штаба 1-го Украинского фронта».
Медленное продвижение вперед 1-го Белорусского фронта срывало все планы Ставки. (Автор сильно преувеличивает. – Ред.) Теперь уже не могло быть и речи о взятии столицы германского рейха на пятый день наступления. Позднее русские историки трактовали изменение плана битвы за Берлин следующим образом: «Итак, задача на 16 апреля [для 1-го Белорусского фронта] прорвать тактическую полосу обороны противника [первая и вторая полосы обороны] была выполнена только к началу третьего дня операции. Медленное продвижение войск 1-го Белорусского фронта ставило, по мнению Верховного главнокомандующего, под угрозу выполнение замысла на окружение берлинской группировки врага. Еще 17 апреля Ставка потребовала от командующего фронтом обеспечить более энергичное наступление подчиненных ему войск. Одновременно с этим она дала указания командующим 1-м Украинским и 2-м Белорусским фронтами содействовать наступлению 1-го Белорусского фронта. 2-й Белорусский фронт [после форсирования Одера] получил, кроме того, задачу не позднее 22 апреля главными силами развивать наступление на юго-запад, нанося удар в обход Берлина с севера, с тем чтобы во взаимодействии с войсками 1-го Украинского фронта завершить окружение берлинской группировки».
19 апреля фон Овен записал в свой дневник:
«Битва на Одере вошла в критическую стадию. Обычно на третий, четвертый или пятый день решается судьба наступления. Министр [Геббельс] и все мы из его ближайшего окружения переживаем эти дни в состоянии крайнего нервного напряжения.
Министр поддерживает постоянную телефонную связь с генералом Буссе. Он обещал Буссе любую возможную поддержку и помогает ему чем только может. Так, например, в ночь со вторника на среду [с 17 на 18 апреля] Буссе срочно потребовалось несколько сформированных для него в Берлине маршевых батальонов. Из-за постоянных налетов штурмовой авиации транспортировка по железной дороге заняла бы слишком много времени. Поэтому министр немедленно распорядился собрать колонну из городских автобусов и других транспортных средств, и уже через несколько часов солдаты вступили в бой на нужном участке фронта.
