Александр Королев - Загадки первых русских князей
Оттона I действительно имел место. Болеслав отказался платить ему дань и в течение 14 лет успешно отражал натиск Оттона I. Лишь в 950 году Оттон I с большим войском подошел к Праге и принудил Болеслава I признать германский патронат. Но в 955 году чешский князь Болеслав помог Оттону I в битве на реке Лехе под Аугсбургом разгромить венгров. В обмен на свою помощь Болеслав получил Моравию — исполнил свою давнюю мечту. Если бы венгры владели Моравией около 50 лет, то подобные территориальные изменения должны бы были сопровождаться более упорной борьбой.
Упомянутые выше данные археологии, свидетельствующие о массовых переселениях в первой половине X века христиан из Моравии на Русь, позволяют отнестись с большим вниманием к сведениям об Олеге Моравском, содержащимся в трудах Я. А. Коменского, Т. Пешины и Я. Стржедовского. Более того, эти сведения могут помочь нам разрешить загадку моравских захоронений на Руси. Правда, история об Олеге Моравском, русском князе середины X века, кажется уж слишком «оригинальной». Ведь в дошедших до нас русских летописях ничего о нем не говорится. Впрочем, так ли уж и ничего? Не случайно в известиях об Олеге, содержащихся в летописях, наблюдается некоторая путаница. По версии Повести временных лет, Олег — князь, родственник Рюрика, которому последний передал свою власть. Он умер в 6420 (912) году. По версии Новгородской первой летописи младшего извода, Олег — второе лицо в государстве после великого князя Игоря, его советник, опекун, но не князь, а воевода. В захвате Киева Игорь играет ведущую роль, а не Олег, в 6428 (920) году Игорь и Олег совершили совместный поход на греков, причем старшим предводителем был Игорь, а не Олег. Отметим, что, согласно Повести временных лет, первый поход Игоря на греков имел место в 6449 (941) году, когда Вещего Олега уже давно не было в живых. Лишь в 6430 (922) году, по версии Новгородской первой летописи младшего извода, Олег совершил свой поход на греков, да и то флот он формировал под руководством Игоря. Олег здесь действует гораздо позднее 912 года.
Мы объясняли расхождения в источниках по вопросу о статусе Олега тенденциозностью летописцев, часть которых всеми силами стремилась доказать, что кроме династии Рюриковичей никаких других «законных» князей на Руси не было. С другой стороны, разбирая путаницу в источниках по вопросу о могилах Олега, мы пришли к выводу о том, что летописный образ Вещего Олега «впитал» в себя образы нескольких героев. Одного из таких героев мы уже называли — это Хельгу «Кембриджского документа», воевавший вместе с Игорем против греков. Что же касается Повести временных лет и Новгородской первой летописи младшего извода, то в них под именем Вещего Олега действуют два совершенно разных персонажа — князь и воевода, жившие в разное время. В последнем, возможно, нашел свое отражение Олег Моравский, выполнявший при Ольге обязанности ближайшего помощника, фактически воеводы. В связи с тем, что Олег Моравский (один из прототипов Вещего Олега) вошел в правительство Ольги, в ряде поздних летописей появилась тенденция сближения образов Ольги и Олега Вещего, приписывания ей подвигов, которые совершил он. В частности, Ольге в них приписывается даже военный поход на Царьград. Стоит отметить, что в XII веке многие на Руси были твердо уверены в том, что такой поход имел место. Так, новгородский архиепископ Антоний, путешествовавший в Константинополь в конце XII века, видел в Софийской церкви золотое блюдо, подаренное Ольгой, во время посещения ею столицы Византии, и написал, говоря об этом, так: «и блюдо злато служебное Олгы русской, когда взяла дань ходивши ко Царюграду». Из этого следует, что народное воображение сближало мирное путешествие Ольги в Царьград с походами Олега и Игоря. Ученые отмечают и известное сходство в характерах Ольги и Олега{211}. В ряде летописей Ольга называется родственницей или даже дочерью Вещего Олега. Именно Олег, по летописям, «привел» Ольгу в жены Игорю. Летописцы слышали об Олеге Моравском, современнике и помощнике Ольги, но, зная только одного Олега — Вещего, или сознательно умалчивая о других, приписывали ему или Ольге деяния князя середины X века.
В связи с известиями о родстве и соперничестве Игоря с Олегом Моравским, изгнанием последнего и возвращением его на Русь только при Ольге, после гибели Игоря, нельзя не вспомнить о еще одном любопытном предании, в котором сообщается, что Игоря Старого убил его двоюродный брат во время войны между ними{212}. Кстати, то, что наряду со Свенельдом, ближайшим сподвижником Ольги, стал и другой противник Игоря — Олег Моравский — тоже свидетельствует о непростых отношениях родителей Святослава.
Известия об Олеге Моравском, возможно, служат подтверждением и того, что главенство в союзе русских князей не передавалось по наследству. Дело в том, что Я. Стржедовский считает, будто Игорь хотел расправиться с Олегом, чтобы народ не избрал его во имя великих заслуг отца (Вещего Олега?) главой Руси. Даже если мы признаем, что сообщение Я. Стржедовского о том, что Олег Моравский был сыном Вещего Олега, является всего лишь предположением автора, следует признать, что соперничество беглеца Олега и Игоря, неустойчивость положения Игоря в Киеве свидетельствуют о том, что киевский стол еще не был закреплен за одной династией.
Итак, известия об Олеге Моравском и том участии, с которым его встретила Ольга, позволяют предположить, что за крещением Ольги стояло стремление овладеть частью территории, принадлежавшей ранее Великой Моравии. Нам известны факты распространения в X веке влияния Киевской Руси на территории, ранее принадлежавшие Великой Моравии. Примером может служить земля славянского племени лендзян. В этой связи следует обратить внимание на гипотезу Н. К. Никольского, который, исследовав Повесть временных лет, пришел к выводу о том, что в основе «Сказания о переложении книг на славянский язык» лежит некая «Повесть о полянах-руси», представлявшая русов и мораван единым народом{213}. Отнюдь не случайна и путаница в некоторых литературных памятниках XIV–XVII веков, в которых то Русь считается частью Моравии, то Моравия — частью Руси, а моравские князья называются русскими. Книжники, судя по всему, считали, конечно же ошибочно, моравские земли русскими.
Проблема моравского наследства несомненно должна была вызвать интерес у русских князей. Это была именно та задача, ради решения которой Ольга могла активизировать контакты Руси с христианскими странами Европы. Ради достижения такой цели русские князья-язычники могли поддержать и христианские увлечения Ольги.
Не случайно Ольга прибыла в Константинополь после того, как там приняли крещение конкуренты Руси в борьбе за Моравию — несколько венгерских князей. В 948 году в Константинополе был крещен Булчу — «третий архонт и карха Туркии». Об этом пишет Иоанн Скилица (вторая половина XI века), воспроизводя информацию утраченного сочинения, составленного, вероятно, в 985–986 годы: «И турки (венгры) не прекращали совершать набеги на ромеев (византийцев. — А.К.) и разорять ее, пока их вождь Вулосудис (переделанное на византийский манер имя Вулцсу (Булчу)), склонившись, по всей видимости, к христианской вере, не прибыл в Константинополь. При крещении его воспреемником был император Константин. Почтенный достоинством патрикия и ставший владельцем множества денег, (Булчу) возвратился домой. Немного позже и Дьюла, который также был князем турок (венгров), пришел в императорский город, крестился и был почтен такими же благодеяниями и почестями…»{214}. Далее Скилица отмечает, что Гилас (переделанное — Дьюла) «увел с собой некоего известного своим благочестием монаха по имени Иерофей, которого Феофилакт (константинопольский патриарх в 933–956 годы) поставил епископом Туркии (Венгрии. — А.К.) и который, прибыв туда (в «Туркию»), многих привел из варварского заблуждения в христианство. Гилас остался в вере, он сам никогда не совершал набегов против ромеев и не забывал о захваченных христианах, выкупал их, заботился о них и освобождал их. А Вулосудис (Булчу), изменив союзу с богом, часто со всем народом выступал против ромеев. Когда он замыслил совершить то же самое против франков, то попал в плен, и их (франков) император Оттон посадил его на кол»{215}.
То, что Ольга была крещена христианами из Моравии, объясняет и наличие в ее свите священника. Возможно, целью визита Ольги в Царьград было стремление заручиться поддержкой византийского императора в борьбе за моравское наследство. Разочарование в результатах визита, прорывающееся в рассказе Повести временных лет о том, как Ольга «переклюкала» (перехитрила) императора, свидетельствует о том, что русская княгиня не нашла понимания в Византии. В поисках союзников Ольга обратилась в конце 50-х годов X века к Оттону I. Это было не случайно. В 951–955 годах западноевропейские государи одержали решительные победы над войсками венгров и прекратили их набеги на запад. В 955 году Оттон I разгромил венгров при Лехе. Воспользовавшись этим, Константин Багрянородный в 957 году перестал выплачивать венграм ежегодную дань («дары»). Кстати, после поражения венгров при Лехе немцами и был казнен вышеупомянутый князь венгров Булчу. Именно Оттон I, как мы уже говорили, способствовал переходу Моравии, отнятой у венгров после этой победы, союзнику немцев чешскому князю Болеславу. Победа при Лехе способствовала росту авторитета Оттона I и получению им морального права именоваться императором. В этих условиях обращение к нему Ольги выглядит логичным. Однако поворот в сторону Германии оказался временным. Для Оттона I обращение русов было всего лишь способом давления на Константинополь, поэтому отправление на Русь епископа затянулось. За это время настроения в русской правящей верхушке изменились. Источники свидетельствуют о том, что Ольгу, прежде всего, волновала проблема русско-византийских отношений и Русь вновь заключила союз с Византией. Русские дружины участвовали в качестве вспомогательной военной силы в войнах Византии с арабами. Любопытно, что изгнание посланного Оттоном I Адальберта сообщения об Олеге Моравском связывают с конфликтом крещенных моравскими священниками русов с римским духовенством.
