Дональд Портер - Белый индеец
Мать продолжала загораживать ему дорогу,
- Я хотела просить отца, чтобы он поговорил с тобой, но сейчас он занят более важными делами, и я не стала отвлекать его.
Милдред часто задумывалась, как случилось, что их с Эндрю сын вырос таким безответственным.
Он не мог найти себе занятия здесь, на границе, и она хотела было отослать его в Лондон, где он взрослел бы вдали от пьянства, игры и распутства. Но что-то в душе Милдред противилось этому, и она по-прежнему держала Джеффри дома, надеясь, что когда-нибудь случится чудо и сын станет другим человеком.
- Если ты больше ничего не хочешь мне сказать, мамочка, - заговорил Джеффри, -то я лучше пойду в свою комнату.
- Пожалуйста, - чуть слышно ответила Милдред, - и останься там на весь вечер. ты не подходишь для общества наших гостей. Твоему отцу и мне надоело извиняться за твое поведение.
И она ушла.
Не прошло и получаса, как к дому Вильсонов подъехал бригадный генерал Пепперел. Том Хиббард отвел его лошадь в конюшню, а Эндрю Вильсон провел начальника милиции в изящно убранную гостиную, где его сердечно приветствовала Милдред, одетая в одно из своих лондонских платьев.
Пепперел, одетый в принятый на границе костюм из оленьей кожи, предпочитал белое вино более крепким напиткам. Он уселся перед огнем с рюмкой в руке.
- Такие женщины, как вы, мадам, подают пример трусихам, не желающим селиться на границе.
- Мы с Эндрю и не мечтаем о другом доме.
- К несчастью, многие напуганы новой серией индейских рейдов. Везде, где мне пришлось побывать, от Нью-Гемпшира до Коннектикута и Нью-Йорка, люди ведут себя одинаково. Те, у кого есть дома и хозяйство, отказываются уезжать, но вновь прибывшие точно так же отказываются жить на границе. Люди боятся
- Я не имею права упрекать их, - сказала Милдред, - Если б не моя вера в Энди и милицию, которой он здесь руководит, форт Спрингфилд не представлялся бы мне безопасным местом.
Эндрю Вильсон посмотрел на генерала.
- Что интересно, Билл, все рейды заканчиваются одинаково.
- Вот именно. Один или два убитых, один или два дома сожжены, пленников не берут, таким образом, почти никаких потерь. Такие рейды сами по себе бессмысленны.
- Терпеть не могу обвинять тех, кто скорее всего ни в чем не виноват, - ответил Эндрю. - Но такое впечатление, что нам бросают вызов Причем умышленно.
- Совершенно верно. Одно время я подозревал сенека и могавков, предполагая, что наше оружие подстегнуло их наглость, но почерк этих нападений не подходит никому из ирокезов.
Генерал покачал головой.
- У них свои представления о чести. Мы не давали им повода отправлять рейды по нашим поселкам и убивать наших людей.
- Судя по описанию, - подхватил полковник, - они похожи на гуронов но у тех нет веских причин уходить так далеко от своих земель, только чтобы потревожить нас.
Генерал Пепперел встал, внимательно глядя на хозяина.
- В том-то и дело, Эндрю. Гуроны могут быть виновны в отдельных нападениях, но я уверен, это спланированная против нас кампания.
- Это означает, что за гуронами стоит Квебек, подстрекая и провоцируя их.
Милдред посмотрела на мужчин.
- Почему же Новая Франция так поступает? Мы превосходим их по численности, и они не должны пытаться спровоцировать нас на новую войну.
Эндрю пожал плечами.
- Иногда сложно понять, что движет людьми. Почему иногда новичок намеренно провоцирует опытного фехтовальщика, развязывая дуэль? Иной раз в людях проявляется упрямство, которое невозможно объяснить с позиций разума.
Генерал мрачно улыбнулся.
- Я склонен думать так же, Эндрю, но только не в этом случае. Я уже много лет веду с герцогом Вандомским шахматную партию около нашей границы, и хорошо знаю ход его мыслей. Если я не ошибаюсь, он пытается заставить нас выслать экспедицию для осады Квебека.
- Не понимаю, - произнесла Милдред.
Полковник быстро догадался, в чем дело.
- Мы пойдем на огромный риск, отправляя такую экспедицию.
- Так оно и будет, если только мы перестанем контролировать ситуацию. Нападения продлятся еще несколько месяцев, колонисты придут в ярость и потребуют, чтобы мы наказали Квебек.
- И тогда мы будем вовлечены в серьезную кампанию, не смотря на риск. Те, кто хочет жить на границе, потребуют этого ради безопасности своих жен и детей. Даже Лондон будет настаивать на чем-то подобном, когда король Вильям обнаружит, что количество переселенцев резко уменьшается.
- Мы не готовы к большой войне, - сказал Пепперел. - Прежде всего необходимо объединить наши силы. Массачусетс окажет помощь Нью-Йорку, но другие колонии не хотят сотрудничать с нами. Род-Айленд вообще не желает посылать милицию дальше собственных границ. Коннектикут до сих пор не верит в серьезность нависшей угрозы. Нью-Гемпшир не в состоянии принять решение. Только несчастье заставит нас работать вместе.
- Вы говорите, - спросил Эндрю, - что Массачусетс и Нью-Йорк примут на себя все тяготы этой кампании?
- Нет! - взорвался генерал. - Это будет катастрофа.
- Тогда что же нам остается делать?
Вильям Пепперел вздохнул.
- Не знаю что и ответить.
- Боюсь, и мне нечего предложить, Билл.
- Я приехал к вам потому, Эндрю, что только мы с вами можем решить эту проблему. Никто другой не располагает нашими опытом и знаниями. Если моя догадка верна, каждый наш шаг может послужить к выгоде герцога Вандомского. Решение это задачи может занять одну ночь или несколько месяцев, но мы обязаны тщательно взвесить каждый следующий ход.
- А до тех пор, - заключил полковник, - рейды будут продолжаться.
- Да поможет нам Господь. Боюсь, так оно и будет.
Зима была очень холодной. Толстый слой снега и льда покрыл землю, с запада непрерывно дул влажный ветер. Но Дебора Элвин твердила себе, что ей не на что жаловаться. Она оказалось в безопасности и уюте, чего никак не могла предполагать, когда была похищена гуронами из форта Спрингфилд.
В доме было тепло, они только что поужинали. Девушка знала, что никогда не останется голодной в земле сенека.
Пришло время отдыха, и перед сном они с Ренно, как обычно, занимались любовью. Дебора с удивлением, но без стыда, признавалась себе, что ей нравится общество белого индейца.
В то же время девушка понимала, что в целом в их отношениях многого недостает. Обстоятельства в сочетании с непредвиденной страстью и добротой Ренно послужили причиной того, что они с Ренно стали любовниками, но теперь, по прошествии времени, Дебора начала правильно оценивать свои чувства и сложившуюся ситуацию.
Она никогда не любила Ренно по-настоящему. Истинная любовь, в ее понимании, означала полную совместимость во всем, но пропасть между ними была слишком глубока. Да, у него белая кожа, голубые глаза, такие же, как у нее волосы, но он все-таки индеец, неспособный понять ее чувства, мысли, образ жизни. С другой стороны, сама Дебора не могла знать, что он думает и почему он так думает.
Больше всего Дебора боялась забеременеть от Ренно. Тогда она обречена будет провести остаток дней своих в городе сенека, вдали от своего народа. Она не могла смириться с подобной перспективой и стать, как Ренно, белой индианкой.
Ренно смотрел на отблески света, пляшущие по ее лицу, и понял, что сейчас, несмотря на физическую близость, она далеко отсюда.
- Де-бо-ра печальна, - сказал он наконец.
Девушка не хотела лгать ему, но не знала, как объяснить свои чувства, и просто кивнула.
- Хочешь, мать Ренно научит тебя делать мокасины?
- Она учит меня. И Са-ни-ва, - добавила она, прежде чем Ренно успел задать следующий вопрос. - Она показала мне, как сделать мягким мясо бизона, которое я приготовлю для тебя завтра вечером.
Ренно чувствовал, что она уходит еще дальше, ми расстроился.
- Если б Ренно жил в городе моего народа, - сказала она, надеясь, что молодой человек поймет ее чувства, - он скучал бы по своей семье и друзьям. Он скучал бы по охоте с Эл-и-чи и беседам со старшими воинами.
Ренно понял. Он вспомнил историю женщины эри, похищенной сенека. Она стала женой воина, и с ней обращались, как с равной. Но она перестала есть и спать, и так тосковала по родному племени, что в конце концов умерла.
- Слова Де-бо-ра верны, - сказал Ренно, поднимаясь на ноги. - Я буду думать о них.
Накинув плащ из шкуры бизона, он ушел в ночь. Дебора надеялась только, что ее жалоба не обидела его.
Ренно миновал частокол, прошел по замерзшему полю и остановился на вершине поросшего лесом холма. На поляне было еще холоднее, но Ренно долго разглядывал звезды усеявшие небо. Странно, что он совсем не удивился ее словам. Он и раньше часто замечал тоску в глазах девушки, когда та считала, что на нее никто не смотрит. Женщин сенека с детства приучали терпеть несчастье. Де-бо-ра тоже была сильной, но совсем другой. Она многого не знала о жизни сенека. Неудивительно, что Ба-лин-та постоянно находилась рядом с ней, особенно во время его отлучек на охоту.
