Андрей Сахаров - «Мы от рода русского...»
Мы уже обратили внимание на то, что начало выработки договора было иным; по-иному выглядел и титул русского князя, и представительство русского посольства. Русь шаг за шагом, медленно и упорно завоевывала себе дипломатические позиции. Но особенно ярко это отразилось в порядке подписания и утверждения договора, о чем говорится в договоре. Текст этот настолько примечателен, что есть искушение процитировать его целиком: «Мы же свещание се написахомъ на двою харатью, и едина харатья есть у царства нашего (у византийского императора), на ней же есть креетъ и имена наша (византийских императоров) написана, а на другой послы ваша (Руси) и гостье ваша. А отходяче послом царства нашего (Византии) да допроводять къ великому князю рускому Игореви и къ людемъ его; и ти (те), приимающе харатью (текст договора), на роту и дуть (дают клятву) хранити истину, я ко мы свеща-хомъ, напсахомъ на харатью сию, на ней же суть нмяна наша написана».
Впервые мы видим, что договор подписан византийскими императорами, впервые византийской стороне поручено договором вновь послать своих представителей в Киев для того, чтобы принять клятву на договоре со стороны русского великого князя и его мужей. Впервые Русь и Византия берут на себя равные обязательства по части утверждения договора. Русь тем самым с начала выработки нового дипломатического документа до самого конца этой работы стояла на равных с империей, и само это было уже явлением примечательным в истории Восточной Европы.
Да и сам договор, который с таким тщанием вырабатывали обе стороны, стал событием экстраординарным. Дипломатия того времени не знает документа более масштабного, развернутого, обнимающего и экономические, и политические, и военно-союзные отношения между странами.
Начнем с того, что в этом документе как бы объединены все предшествовавшие русско-византийские договоры. Этот документ стал синтетическим, итоговым, он вобрал в себя все, что оба государства в течение десятилетий выработали с такой пользой для себя.
Это типичный договор «мира и любви». Но то, что раньше являлось сутью клятвенных устных миров, что впервые прозвучало в преамбуле договора 911 года, возвращающего сторонам мир после военного противоборства, теперь раззернуто в стройную концепцию политического документа. И Русь, и Византия провозгласили в договоре восстановление прежних мирных отношений между странами и возвратили их к светхому миру», под которым можно понимать договор 907 года. Автор «Повести временных лет» полагал, что византийские послы поначалу прибыли в Киев <:построити мира первого» н Игорь вел с ними переговоры о «мире. В начале договора также говорится о том, что цель его — «обновити ветъхий мир;>, «утверднти любовь;> между Византией и Русью, «створнти любовь» <;на вся лета^. В одной из статей о воггп-юм союзе между партнерами с гордостью отмечается: «...и оттоле уведять (узнают) ииы страны, каку любовь имеють грьци съ русью». «Миром» назван договор неоднократно и в заключении.
Тем самым были повторены, возобновлены нормы общеполитической части клятвенного договора 907 года. Русско-византийские отношения получили новый мирный импульс; теперь «ветхий мир» 907 года отошел в историю. Его заменил новый развернутый мирный договор 944 года.
В состав договора вошли и статьи экономического и политического характера, регулирующие посольские и торговые отношения между странами, которые не обновлялись с 907 года. Теперь они почти без изменения попали в новый письменный договор. Подтвержден был порядок предоставления руссам «хлебного» и «месячного:*, т. е. посольского и купеческого, содержания, предоставления им всяких припасов на обратную дорогу. Б отдельных случаях просто было сказано: «яко же уставлено есть преже»
Но появились и новые мотивы. Более пространно были определены обязанности «царева мужа», который должен был вводить в город посольские миссии и купеческие караваны. Если раньше его обязанности по сотрудничеству с руссами звучали в общей форме, то теперь они развернуты; сказано, что он должен переписывать, охранять, разбирать возникшие недоразумения между руссами и греками и если кто «створить криво», то этот чиновник первым должен выяснить суть дела, наказать виновного, «оправить» правого. Ему же вменяется в обязанность контролировать характер и масштабы торговых операций, удостоверивать своей печатью на товарах законность сделок.
Чувствуется, что за истекшие тридцать с лишним лет со времени заключения договора 911 года много «проказ» пришлось испытать в отношениях между собой и грекам, и Руси, и вот теперь фигура «царева мужа» выходит на первый план в качестве регулятора этих отношений.
И еще новшество в этой части договора. Если раньше просто декларировалось, что «месячину» получает только та русь, что приходит с куплей, то теперь вводится строгий порядок выявления — кто, зачем, с какими целями из руссов пожаловал в Константинополь. Появляются своеобразные «удостоверения личности» — грамоты, выданные послам и купцам от имени великого русского князя в адрес византийского императора. В случае, если руссы явятся без таких грамот, то их следовало по новому порядку взять под стражу и сообщить о них в Киев: «Аще ли без грамоты придуть, и преданы будут намъ, да держимъ и хранимъ, дондеже (до тех пор, пока) възвестимъ князю вашему». Если же руссы при этом начнут сопротивляться, то греки имели право убить их, и русский князь не должен за это взыскивать
На первый взгляд кажется, что договор просто-напросто ставит русских пришельцев в тяжелые условия: чуть что — и «по этапу» на родину, а будешь сопротивляться, то и жизнь потерять недолго. Но оказывается, что все наоборот. Этот пункт договора — целиком в пользу Древнерусского государства. По существу русское правительство ставит появление своих соплеменников под жесткий контроль великокняжеской власти, и византийцы им в этом лишь помогают. Путешествие руссов в Византию может осуществляться лишь с позволения киевского князя, с предъявления его именной грамоты.
Взятым под стражу руссам, явившимся без княжеских удостоверений, положено выехать на родину, где киевский князь решает, что с ними делать. «.„Мы,— говорят греки в договоре,— напишемъ ко князю вашему, яко нмъ любо, тако створять*. Вот как оборачивается на деле это кажущееся стеснение Руси в Византии. Киевский князь берет под строгий контроль вояжи своих подданных в Византийскую империю.
Но это было выгодно и грекам. Тем самым они оберегали себя от появления в Константинополе нежелательных лиц, разного рода авантюристов, беглецов,
В этой части договора по сравнению с соглашением 907 года появились и иные новшества, говорящие об усилении контроля обеих сторон за деятельностью руссов в Византии. Купцов ограничили в масштабах торговых операций: отныне они могли купить шелковых тканей (паволок) лишь на 50 золотников. Можно себе представить, сколько таких тканей вывозили из Византии предприимчивые русские гости прежде.
И купцам и послам отныне запрещалось зимовать на подворье святого Маманта. И это не случайно. На Руси шло упорядочение государственной службы, дипломатия приобретала все более и более четкие очертания определенной системы, и в этих условиях прежнее правило, когда послы оставались в Константинополе и получали посольское содержание, «елико хотяче», язно устарело. В Киеве хотели видеть а скором времени результаты своих посольских миссии, и стремление посольств подольше пробыть в византийской столице на дармовом корме расходилось с желанием киевского правительства.
Тяжким бременем ложилось такое длительное, ке ограниченное временем пребывание русских посольств и на византийскую казну, тем более что теперь не два, не пять послов, а десятки людей прибывали в составе русских посольских миссий. Кстати, подобные ограничения были свойственны и посольской практике других стран. В знакомом нам греко-персидском договоре 5G2 года было записано, что послы «обязаны оставаться недолго в земле, куда приезжают.^.
Действительным ограничением для Руси, конечнэ, больно ударившим по русским торговым интересам, явилось устранение в новом договоре права русских купцов на беспошлинную торговлю в Византии.
Сколько международных бурь, сколько коллизий а страстей во все времена вызывала борьба за прапо беспошлинной торговли в другой стране! Каким сильным притягательным средством, могучим инструментом дипломатической игры становилось оно для партнеров! Этим правом приобретали союзников и замиряли врагов, нейтрализовали колеблющихся и завлекали неподдающихся. А потом под натиском собственного купечества, отчаянно сопротивлявшегося подобным льготам для купцов-конкурентов из других стран, рано пли поздно это право отменялось, что вызывало новые коллизии и даже войны.
