Александр Костин - Убийство Сталина. Все версии и ещё одна
Другое дело Хрущев. Безусловно, был у него компонент страха перед Берией, который присутствовал при возложении им на себя роли застрельщика заговора. Да, он об этом совершенно открыто заявлял впоследствии в своих мемуарах, тщательно скрывая основную, затаенную причину своей активности — низвержение с пьедестала самого Сталина. После смерти вождя он понял, что пришла пора не только отомстить Сталину за все свои обиды, но и занять освободившееся место диктатора, предварительно развенчав его культ. На пути к этой заветной цели главным препятствием был Берия.
Берия и Хрущев считали себя законными претендентами на «престол» не только в силу своих амбиций. Они были единственными претендентами на «наследство» и по ряду объективных причин, поскольку, например, только они имели опыт работы в качестве руководителей крупных парторганизаций и хозяйствующих субъектов: Берия — в Грузии и Закавказье; Хрущев — на Украине и в Москве. Такие же «права» могли иметь руководители Ленинградской парторганизации (С. Киров, А. Жданов и А. Кузнецов), но все они «своевременно» были так или иначе устранены. Сталин не успел расправиться с естественным наследником в лице Берии — этому помешала его внезапная смерть. «Мингрельское дело» своим острием было направлено против Берии, который чувствовал это и высказывал опасения своим приближенным, например, предлагая тост: «Выпьем за наше безнадежное дело»[97].
При всей проницательности Сталина и того же Берии они не разгадали тайных помыслов Хрущева, который не преминул воспользоваться этим «подарком судьбы» и целенаправленно реализовал свои амбициозные планы.
В середине июня 1953 года Хрущев перешел от сопротивления инициативам Берии к подготовке его свержения: «Берия стал форсировать события. Он уже чувствовал себя над членами Президиума, важничал и даже внешне демонстрировал свое превосходство. Мы переживали очень опасный момент. Я считал, что нужно срочно действовать»[98]. Берия сам дал Хрущеву в руки козырь, попытавшись в свою очередь втянуть Хрущева в заговор против Маленкова. Хрущев тут же проинформировал об этом Маленкова, убедив его, что пришло время немедленно избавиться от Берии, а сам взял на себя миссию по вовлечению в заговор остальных членов Президиума ЦК, что ему без особых затруднений удалось сделать.
Процедура отстранения Берии от властных рычагов протекала в духе вестерна с привлечением руководства Московского военного округа, с нейтрализацией сторонников Берии в руководстве Московского гарнизона и кремлевской охраны. Бутафорскую роль при аресте Берии с блеском сыграл Г. К. Жуков, накрепко привязав тем самым себя к Хрущеву и получив от него за это «отпущение грехов», за которые Маршал Победы был своевременно и совершенно обоснованно наказан Сталиным. Но придет время, когда Хрущев расправится и с Жуковым, за тридцать сребреников предавшим Сталина, которому целиком и полностью обязан своим карьерным ростом в годы войны, став первым среди Маршалов Победы, не имея практически никакого военного образования, кроме кратковременных кавалерийских курсов.
Так завершился один из «блистательных триумфов» Хрущева — путь к вершинам власти был открыт. Правда, оставались на пути еще некоторые препятствия, как-то: Маленков, Молотов, Каганович, но после победы над Берией устранение этих «препятствий» было делом времени.
Загадкой, однако, до сегодняшнего дня остается то, что Берия не разгадал замысла Хрущева и почему он не принял никаких мер предосторожности и пришел на совещание Президиума 26 июня, не подозревая, что это было тщательно подготовленное судилище. Видимо, роковую для Берии роль сыграла его самоуверенность и недооценка своих коллег, которых он считал неспособными на решительные действия. Есть и другая, куда более сложная гипотеза, заключающаяся в том, что Хрущев вел не двойную, а тройную игру. Возможно, он сумел убедить Берию, что заговор направлен против Маленкова, и он ожидал в начале совещания именно такого поворота событий. Но когда стал выступать Хрущев, обвинив его в работе на английскую разведку и в том, что Берия подрывает строительство социализма в ГДР, а также предъявил ряд других, не менее абсурдных обвинений, Берия недоуменно воскликнул: «Что это ты, Никита? Что ты мелешь?»[99] Этот возглас можно расценивать именно в том плане, что только сейчас Берия понял, что ловушка приготовлена не для Маленкова, а для него. Такой двойной заговор кажется слишком сложным замыслом для простоватого Никиты Сергеевича, но последующие события показали, что его «простота» есть не что иное, как удобная маска»[100].
«Победители», действуя в классической для времен террора манере, объявили Берию «врагом народа», агентом иностранных разведок, арестовали его жену и сына, а так же ближайших помощников из руководства МВД. Допросы Берии и его соратников, начавшиеся в начале июля, вели будущий маршал К. Москаленко и Р. Руденко — бывший прокурор Украины, а после ареста Берии назначенный Генеральным прокурором СССР. Во время следствия Берия неоднократно обращался к своим бывшим коллегам путем передачи записок, в которых умолял о прощении. С особой теплотой он обращался к «дорогому Георгию». Маленков очень волновался, когда читал эти записки, — вспоминал Хрущев, — он боялся, что дело, направленное против Берии, обернется против него. Но мы ему сказали, что сейчас обсуждается не этот вопрос.
18 декабря начался шестидневный судебный процесс над Берией и шестью его сообщниками, проводившийся в полном согласии с приемами 1937 года: никаких присяжных, никаких апелляций, приговор приводится в исполнение немедленно. Правда, в отличие от судебных процессов над «врагами народа» в 1930-х годах, которые были открытыми (на них присутствовало много народа, в том числе и представители прессы со всего мира), суд над Берией и его сообщниками был закрытым. Судопроизводство осуществляло Специальное Судебное Присутствие Верховного суда в составе 8 человек под председательством маршала И. Конева. Среди семи членов Присутствия было лишь двое профессионалов: первый заместитель председателя Верховного суда Е. Зейдин и председатель Московского городского суда М. Громов. Среди членов Присутствия был еще одни военный — командующий Московским военным округом генерал армии К. Москаленко.
Все обвиняемые были признаны виновными в совершении предъявленных им преступлений: государственная измена, терроризм и контрреволюционная деятельность, и были приговорены к расстрелу. Самому Берии было предъявлено дополнительное обвинение об изнасиловании несовершеннолетней в соответствии с Указом Президиума
Верховного Совета СССР от 4 января 1919 года «Об усилении уголовной ответственности за изнасилование». Впечатляет длинный список женщин, в том числе известных актрис, а также жен и дочерей элиты — жертв похоти Берии, оглашенный на суде[101]. Приговор был приведен в исполнение 24 декабря 1953 года сразу же после его зачтения.
Расстреливал Берию не профессиональный палач, а генерал-полковник Павел Батицкий — будущий Маршал Советского Союза. Таким образом, высший армейский генералитет был прочно повязан Хрущевым круговой порукой, несмотря на то, что маршалы Жуков и Конев — активные участники расправы над Берией, смертельно ненавидели друг друга.
Несмотря на то, что расправа над Берией носила чисто политический характер, а судебный процесс изобиловал многочисленными нарушениями, главная военная прокуратура отказала родственникам осужденных в их просьбе о реабилитации, с которой они обратились в начале 1990-х годов. Она не нашла оснований для реабилитации, поскольку «вина всех осужденных доказана, содеянное ими квалифицировано правильно, мера наказания соответствует характеру и степени общественной опасности совершенных преступлений, осуждены они обоснованно, а потому реабилитированы быть не могут». «Правда, в отношении Дека-нозова, Мешика и Влодзимерского исключили «измену Родине», «терроризм и контрреволюционную деятельность» и заменили расстрел 25 годами лишения свободы — живите и радуйтесь! При этом даже отменили конфискацию имущества. Последнее особенно умиляет…»[102]
Так чем же Берия провинился перед партией и своими соратниками по Политбюро? Если внимательно проанализировать выступления участников Июльского (1953 года) Пленума, учинившим «партийный» суд над Берией, то можно однозначно сказать — ни чем. Из материалов Пленума невозможно уловить, за что же так сурово обошлись с Берией его «соратники», и в чем заключалась его «антипартийная и антигосударственная деятельность?».
В докладе, с которым выступил Маленков, в вину Берии шли такие обвинения как: попытка нормализовать отношения с Югославией, высказывания за объединение Германии, осуществление амнистии заключенным, осужденным по политическим мотивам, без санкции «сверху», самолично разрешил испытать водородную бомбу и т. д. и т. п. Но за все это не только не арестовывают и не сажают, но даже на взыскание по партийной линии не тянет. Ну, а что же говорили в своих обвинительных выступлениях его соратники, речи которых зафиксированы стенограммой.
