Иван Забелин - Домашний быт русских царей в Xvi и Xvii столетиях. Книга первая
В 7-й картине молодой царь сидит на престоле во всем царском чину, обратясь к образу Спаса, обеими руками благословляющего царя и его державу — знак утверждения за ним царского сана.
В последовательном распределении этих картин по сводам палаты мы видим, что здесь излагалась повесть о нравственных достоинствах молодого царя, которым был не кто иной, как сам царь Иван Васильевич в первые годы своего самостоятельного царствования, в счастливые лета его молодости (1547–1560 гг.). Здесь, конечно, изображены только идеалы этого замечательнейшего юноши, которым, однако, он в это время служил со всею юношескою горячностью. В действительности в это время он шел путями Правды и Милости к разоренному и угнетенному сильными людьми народу. Стоит только припомнить его речь к народу с Лобного места и его царские вопросы, поставленные собору духовенства и растолкованные и разрешенные известным Стоглавом. В этих деяниях молодого царя яркими чертами выразилась неуклонная потребность всеобщего, всенародного нравственного очищения, или покаяния, как разумели такое дело наши предки. По справедливости должно сказать, что в эти годы молодой царь стяжал разум Вышнего и в полном смысле был достоин тогда же утвержденного за ним царского сана.
На шести щипцах (как назывались стрелки сводов, опускавшиеся по стенам), начиная от дверей с Красного крыльца, были изображены прямо стоящие израильские цари, первый Давид у дверей, потом Соломон и Ровоам по сторонам дверей в Золотую палату, затем Авия, Асе, Иоасафат и, наконец, поясные, в сводах двух окон на Красное крыльцо — Иозия, Иоахас и в своде дверей к Столовой палате — Ахаз. Эти изображения стоящих царей служили как бы твердою неколебимою опорою для изображений, которые находились в небе, в сводах палаты, где младый царь, получавший на главу царский венец свыше, от руки Ангела, принимал в то же время царское достоинство от сонма древних царей Израиля.
На стенах, где оканчивался упомянутый большой круг, в шалыгах, или пазухах, т. е. в верхних округлостях стен, под самыми сводами, в десяти картинах была изображена история исхода израильтян из Египта, или собственно освобождение их Моисеем от египетского рабства.
Начальная картина этой истории находилась на стене у входных дверей с Красного крыльца и представляла чудо с жезлом Моисея, превратившимся по слову Господа в змия и снова объявившимся жезлом.
Вторая картина представляла такое же чудо с жезлом Аарона пред царем Фараоном и его волхвами, когда превратившийся в змия жезл Аарона побеждает таких же змиев, превращенных из жезлов же египетскими волхвами.
В третьей картине Моисей ударяет чудотворным жезлом в Чермное море и открывает переход израильтян сквозь море и гибель в море всей силы Фараона.
Четвертая картина изображала чудо претворения Моисеем горькой воды в сладкую.
Пятая над дверьми в Золотую палату изображала битву Иисуса Навина с Аммаликом и победу над ним по чудесной силе воздетых к Господу рук Моисея, а в шестой картине, помещенной возле и близ дверей к Столовой палате, было изображено чудо, когда Моисей ударяет жезлом в каменную гору и из горы изливается обильный источник воды.
В седьмой картине был изображен Господь Саваоф с державою в руке, благословляющий, а внизу сооружение Моисеем медного змия для спасения возроптавшего Израиля, которого в пустыне одолел голод и жажда и нашествие великого множества змей.
В восьмой картине, между дверей к Столовой и в Шатерную палату, было изображено, как Израиль, по слову Моисея, вооружается и ополчается на Мадиама.
В девятой изображена битва и беспощадное избиение мадианитян и их царей.
Десятая картина в углу над окном на Красное крыльцо представляла взятие городов и пленение жен и детей побежденных мадианитян.
Под этими картинами на прямых стенах расположен был второй ярус изображений также в десяти отдельных картинах, представлявших в каждой одни лишь битвы и победы Иисуса Навина над супостатами Израиля при завоевании Обетованной земли.
Повсюду на всех четырех стенах в этом ярусе виделось только одно, как Иисус Навин на коне, а за ним конница, въезжал в покоренный город или уже в самом городе посекал без пощады всех до единого царей и людей, избивал, истреблял все дышущее, яко же Господь Бог помогаше Израилю, причем на иных картинах вверху в облаце был изображен Господь Саваоф, с державою в левой руке, или в облаке одна Рука благословенная.
Из этих десяти картин входящему в сени прямо на противоположной стене представлялись две картины с следующими изображениями.
1) «Прииде Исус в Давир и обседше и взяша град и царя его и вся вои его избита мечем. Написано: Исус Наввин сидит на коне, а под ним попран царь на коне и вой его иссекаемии, а за ним Исусово воинство, а за ним и перед ним град с полатами».
2) «И изби Исус всю землю Горскую… и равную… и вся цари их, и не остави их ни един уцелел, и все дышущее потребиша, якоже заповеда Господь Бог Израилю. И изби их Исус… и всю землю… и вся цари и землю их взя Исус (в один день), яко Господь Бог помогаше Израилю. Написано: Исус с воинством на конех, а под конми попраны людие с конми же, а перед Исусовым воинством другое воинство посекаемые и бежащие, а за ними горы».
По сторонам дверей в Золотую палату было изображено слева: «Прииде Исус во Алам (Аглон) и преда Господь град Исусу и взя его в той день. Написано: Исус Наввин едет на коне, а перед ним град и у града врата отворены, а за ним воинство на конях; а под Исусом и под воинством потоптаны воины с конми, а во граде воины Исусовы секут людей, а вверху под подписью и над градом изо облака Рука благословенная».
С правой стороны: «Обседе Исус и Хеврон и взя его и изби мечем. Написано: Исус с воинством, вооружен на конех идут во град и во граде Исус сечет людей, а перед градом гора».
Основная мысль всех изображений заключалась в освобождении Израиля от египетского рабства и в завоевании Обетованной земли, т. е. в освобождении того же Израиля от врагов-супостатов, населявших эту землю и притеснявших Израиль.
Нельзя сомневаться, что в этой стенописи иносказательно, но очень вразумительно была представлена только что совершившаяся (1552–1554 гг.) история покорения татарских царств. Казанского и Астраханского, и вообще победы над супостатами-татарами. Если вверху, в сводах, или в небе, сеней, частию открыто, частию иносказательно были изображены идеалы царского достоинства и царской чести, то есть идеалы нравственных и государственных обязанностей царя, то здесь на стенах представлялись уже исполненные царские дела и славные царские деяния, и именно славнейшее из славных дел новорожденного Московского государства — покорение и беспощадное истребление Татарского царства.
Таким образом молодой царь (ему в эти годы с небольшим было 20 лет) разнообразными картинами в своей Золотой палате идеально изобразил золотое время своего царствования, о котором и современники справедливо отзывались с искренними похвалами.
Псковичи записали в своей летописи сердечную ему похвалу за то, что, бывши еще 11 лет, он освободил народ от суда наместников. «Было в 1541 г. жалованье государя нашего до всей своей Русской Земли, млада возрастом 11 лет и старейша умом… показал милость свою и начал жаловать, грамоты давать по всем городам большим и по пригородам и по волостям, лихих людей обыскивати самим крестьянам меж себя по крестному целованью и их казнити смертною казнию, а не водя к наместникам… лихих людей разбойников и татей… И была наместникам нелюбка велика на христиан… и была крестьяном радость и льгота великая от лихих людей и от наместников… и начали Псковичи за государя Бога молить…» [99] Положим, что при одиннадцатилетнем государе это было делом государевой Думы под руководством князя Ив. Бельского, но известны и последующие самостоятельные царские постановления о таких же льготах народу. Все это и служит объяснением той картины (3-й по нашему распределению), где «из руки царевой вода пущена и в той воде стоят нагие люди», как равно и другой (5-й) картины, где ту же воду изливает Ангел в облаках и царь Соломон раздает нищим златицы, а вода ниспадает между царем и нищими. Говорим о картинах, помещенных в сводах сеней.
И новгородцы записали в своей летописи по поводу доставления молодого царя на царство: «И наречеся царь и великий князь всея Великия России, самодержец великий показался и страх его обдержаще вся языческия страны, и бысть вельми премудр и храбросерд, и крепкорук, и силен телом и легок ногами аки пардус, подобен деду своему великому князю Иоанну Васильевичу…» [100] Никто из прадедов его, продолжает летописец, не именовал себя царем в России, никто не смел поставить себя царем и называться тем новым именем; опасались зависти и восстания на них поганых царей и неверных. Конечно, это похвала того новгородца, который был уже московским патриотом и хорошо понимал общегосударственное значение совершившегося дела, исполненного смелым подвигом молодого царя. Псковичи, уже потерявшие свою вечевую свободу, для объяснения этого царского подвига углубились в Апокалипсис, руссуждая, что, по Апокалипсису, «пять царев минуло, а шестой есть, но не убо пришло, но се абие настало и приде… восхоте царство устроити на Москве…»
