История Финляндии. Время императора Александра II - Михаил Михайлович Бородкин
В каком духе велись дебаты и какое настроение господствовало среди членов комиссии видно из следующих речей. И. А. фон-Эссен по поводу вопроса, касающегося чрезвычайной подати, «для погашения происшедшего в последние годы государственного долга», сказал, между прочим: «Я требую только того, чего каждый конституционный народ требует и в праве требовать, то есть, чтобы иметь кого-нибудь, кто был бы ответствен, в случае если народ усмотрит, что его конституционные права не уважены. Без этого, каждая конституция останется лишь на бумаге... Впрочем, существует одна, истина, что в конституционных государствах как монарх, так и народ имеют свой надежный оплот, своего вернейшего союзника. Я нахожу, что форму правления следует подвергнуть фундаментальной ревизии, или еще лучше, полной переработке с той целью, чтоб ясно и определенно выяснить отношения между обеими государственными властями и их взаимные обязанности и права, согласно с конституционными принципами, которые наше время признало единственно правильными и справедливыми». Вице-герадсгевдинг Адольф Тёрнгрен, по вопросу о погашении государственного долга, обратил внимание на то, что он явился вне порядка, установленного основными законами. Земские чины могут согласиться на погашение государственного долга лишь при достаточных гарантиях. Важнейшие из этих гарантий суть: созыв правительством сейма через четыре года и право моций, дарованное земским чинам». Коснувшись вопроса о высших чиновниках, один из выборных сказал: «хотя по финским законам ни один чиновник не освобожден от ответственности, однако, как докладчику Его Величества, так и членам сената, особым указом следует объявить, что они ответственны перед сеймом за все правительственные распоряжения, которые ими одобрены. Далее депутат находил, что для обеспечения спокойствия в стране следует предоставить, согласно основным законам, банк Великого Княжества Финляндского в ведение и управление сейма. Кроме того, он предлагал на вечные времена уничтожить принудительный курс кредитных бумажек, в виду того, что в противном случае Финляндия может совершенно обеднеть; этот принцип, по мнению члена комиссии, следовало объявить основным законом. Пастор Ренваль находил неуместным настаивать на фундаментальной ревизии основных законов или на полной их переработке, потому что вследствие этого созыв сейма мог быть правительством отложен на продолжительное время. К мнению Ренваля присоединился бургомистр Тенгстрём, который характеризовал замечания фон-Эссена о государственном строе Финляндии, как излишнее политическое признание, которое ни под каким видом не должно привести к какому-либо решению в комиссии, которая обсуждением сего вопроса превысила бы свою компетенцию и привела бы к ненужной проволочке времени.
Финляндский историк этого периода признает, что вопросы об изменении сеймового устава, об ответственности членов сената, о финляндском банке и т. д. не подлежали вовсе рассмотрению выборной комиссии. Тем не менее, она их коснулась и внесла в протоколы своих заседаний. Благодаря такому приему удалось выдвинуть ряд существенных для края вопросов. Речи в комиссии показывают, что идея сейма, конституционный образ правления, ответственность административных властей и проч. — все было поставлено на очередь энергичными финляндцами при первой представившейся им возможности. Комиссия явилась малым сеймом или пробным камнем и подготовительной школой для настоящего ожидавшегося сейма.
На некоторые речи членов комиссии было обращено внимание в Петербурге. «Мы здесь поражены, — писал Шернваль барону Рокасовскому (7 — 19 февраля 1862 г.), что Грипенберг не оборвал политических излияний депутатов Эссена и Тёрнгрена; но он, вероятно, имел на то основательные причины. Мы здесь воспретим печатать подобные речи, которые переходят указанные пределы. Но это поможет правительству оценить воззрение каждого из 48 депутатов».
По окончании комиссии, некоторые члены её подвергли обсуждению вопрос о финском языке и пришли к заключению о необходимости представить петицию, в которой, между прочим, писали, что они «во время обсуждений предложенных вопросов имели случай все более и более убедиться в наличности тех неудобств, коим подвергается население, говорящее по-фински, вследствие того, что чиновники и судьи недостаточно владеют этим языком. Одновременно составлены были две другие петиции, под которыми подписались не только члены выборной комиссии, но также и значительное число других граждан. Первая из этих петиций касалась упразднения цензуры. Подписавшие петицию (в числе 1,194 чел.) просили об отмене цензуры и о том, чтобы проступки печати, подобно другим преступлениям, карались существующим судом страны, согласно уложениям 1734 года. Другой петицией, подписанной 2,180 гражданами, ходатайствовало об отмене принудительного курса как русских, так и финских бумажек, и о том, чтоб только металлическая монета считалась законной в Финляндии. Эту петицию доставила в Петербург особая депутация; в состав её вошел между прочим коммерции советник X. Боргстрём, которого, как увидим, надо считать главным двигателем всей последовавшей затем монетной реформы. 25 марта 1862 года, члены депутаций были приняты Государем, но не в качестве депутатов. Самая же петиция представлена была Государю генерал-губернатором Рокасовским, который в то время находился в Петербурге. Другой, так называемый адрес, по поводу монетного вопроса, подан был гельсингфорсским купечеством генерал-губернатору 1 мая 1862 года.
По окончании занятий, председатель выборной комиссии дал торжественный обед; жители города официально выразили свою благодарность членам комиссии. Тост за Финляндию произнес Лёнрот по-фински, заключив его следующими словами: «наша высшая земная любовь навсегда должна принадлежать нашему отечеству; наше большее богатство да будет его на законе основанные охрана и свобода, и наивысшая наша земная радость да будет его счастье и успех во всем».
Заседания январской или выборной комиссии продолжались два месяца. — 6 (19) марта 1862 года она окончила свои занятия. Направляя далее свои труды, комиссия во всеподданнейшем отзыве писала: «депутаты должны были представить мнения и соображения, на каких основаниях и в каком направлении изменения в законодательстве или новые постановления были бы полезны для края в различных вопросах, входящих в законодательство и финансовое положение края и тесно соединенных с его духовным и материальным развитием, Его Величество предоставил себе постановить о дальнейших мерах, которые могут оказаться необходимыми для разрешения их. «смотря по свойству дел, или административным путем, или при содействии государственных чинов». Депутаты «свободной без стеснения высказали» свои мнения, хотя положение пх явилось затруднительным, так как подобная нашей выборная комиссия из представителей четырех сословий края, совершенно чужда стране, по духу её основных законов». Они боялись отдалить время осуществления всемилостивейшего обещания Его Императорского Величества созвать земский сейм, чрез что «только большая часть этих вопросов может быть разрешена окончательно и законно». Депутаты заявили далее, что, по их сознанию, представляемые ими отзывы «делаются не от имени края или его сословий, а составляют только заявление соображений частных здесь собранных финляндских сограждан». Члены выборной комиссии выражали надежды на то,
