История сионизма - Уолтер Лакер
В первые месяцы 1897 года ему потребовалась вся его вера. 4 июня был опубликован первый выпуск «Мира». Он оставался центральным органом международного сионистского движения вплоть до I мировой войны. Герцль не только вкладывал в него деньги и следил за всеми техническими деталями. Прежде всего, он лично участвовал в подборе материлов. Он довел себя до полного изнурения, несмотря на то, что результат этого весьма рискованного предприятия казался весьма сомнительным. За десять дней до выхода первого выпуска было всего лишь два подписчика на газету — и это несмотря на проведение большой рекламной кампании. (Через десять месяцев в Вене было уже 280 подписчиков среди стотысячного еврейского населения.) Несколько позже Герцль организовал в Вене небольшой комитет, который решил созвать конгресс сионистов в Базеле. Вначале его созыв планировался в Мюнхене, так как делегаты из России не желали ехать в Швейцарию, а в немецком городе были кошерные рестораны. Но руководители мюнхенской еврейской общины не захотели стать хозяевами конгресса. Их отказ был проявлением типичного отношения многих еврейских общин к сионизму. Они заявляли, что еврейского вопроса не существует, что его, несомненно, нет ни в Центральной, ни в Западной Европе. Зачем же возбуждать беспокойство и давать оружие в руки антисемитов, которые все время доказывают, что евреи создали отдельную нацию со своим собственным тайным правительством, что они не являются и не могут быть верными гражданами? Герцль не унывал из-за разобщенности в рядах его движения и из-за поднявшейся волны протестов. Члены «Ховеве Сион» в Англии и Франции, а отчасти и в России решили бойкотировать конгресс. Некоторые из ранних сторонников Герцля тоже пытались изнутри саботировать этот план. Внимание ему уделяли только несколько венских сионистов, да и то с целью попытаться вытеснить Герцля и занять его место руководителя. Герцль твердо стоял на своем: «Конгресс будет созван». В результате его непрерывных усилий, ходатайств и готовности к постоянным финансовым жертвам, 28 августа 1897 года был открыт 1-й конгресс сионистов.
Несмотря на предварительные беседы, произошло много путаницы. Никто точно не знал, какие решения должен вынести конгресс и кто будет их выполнять. Как писал позже один из его участников, Герцль был единственным, кто знал, чего хотел. Он не питал иллюзий в отношении силы его движения. Накануне конгресса он опять делает запись в своем дневнике: «Я состою в команде юнцов, нищих и любителей сенсаций… Одни из них эксплуатируют меня. Другие уже завидуют или предают. Третьи покинут меня сразу же, как только им подвернется возможность сделать карьеру. Лишь немногие — бескорыстные энтузиасты. Тем не менее даже такая армия способна справиться с задачей, если все пойдет успешно».
Задачей конгресса, которую сформулировал Герцль в своей первой речи, было «заложить камень в основание дома, который станет приютом для еврейского народа»[63]. От Герцля это потребовало самой виртуозной политики — это было буквально хождением по лезвию меча. Он не мог обидеть ни раввинов, ни реформаторов, он должен был примирить австрийских патриотов и не возбудить подозрения турок. О правительстве России нельзя было говорить ничего плохого из опасения, что это может поставить вне закона все полулегальное сионистское движение в этой стране. Но как можно было обойти молчанием положение евреев России, делая обозрение положения евреев во всем мире? Вопрос о Святых Местах был основным, поэтому нельзя было открыто критиковать Ротшильдов, так как они оказывали помощь палестинским поселенцам. Герцль придавал огромное значение торжественности происходящего события. Один из его местных приверженцев снял большой зал с аляповато украшенной эстрадой, но Герцль немедленно решил переехать в более достойный квартал. Когда Нордау появился в сюртуке, Герцль умолял его на открытие сессии переодеться во фрак с белым галстуком. Все должно быть впечатляюще и торжественно! Эти тщательные приготовления явились неожиданностью для 197 делегатов, собравшихся на конгрессе; для большинства из них это была первая встреча с Герцлем.
Конгресс открыл доктор Липпе, один из старых членов «Возлюбленных Сиона», который прочитал молитву «Шегехя-ну»: «Благословен Ты, Царь Вселенной, давший нам жизнь, поддерживавший ее в нас и давший нам дожить до этого времени». Его доклад должен был длиться десять минут, но речь его была беспорядочной, одна за другой следовали глубокомысленные банальности и вызывающие недоумение оговорки. Герцль четыре раза делал ему замечания и, наконец, распорядился остановить его. Липпе закончил свою речь предложением выразить благодарность и преданность султану. Два следующих выступления — Герцля и Нордау — были на конгрессе самыми яркими и значительными. Герцль говорил о том, что всем уже было знакомо: что чувство единства, солидарности евреев стало постепенно исчезать, когда современный антисемитизм обрушился на них. Но теперь «мы возвратились домой. Сионизм — это возрождение иудаизма еще до того, как евреи вернутся в Иудейскую землю». Мир снова узнал, что евреи — это народ. Сионистам нужна крепкая организация. Им нечего скрывать, так как они не участвовали ни в каких тайных заговорах. Они хотят возродить и заботливо охранять еврейское национальное самосознание и улучшить материальное положение еврейского народа. На них с ожиданием и надеждой смотрят сотни и тысячи евреев. Не следует игнорировать достоинства спорадической колонизации, но старые способы, не основывающиеся на законных притязаниях, не помогут разрешить еврейскую проблему. Вовсе не терпение и терпимость, а только признание прав евреев должно стать будущим основанием для создания государства. Сионистское движение должно стать гораздо шире, устремленней и мощнее, чтобы достичь своих целей: «Люди могут помочь себе только сами, и если этого не случится, то не поможет ничто»[64].
Герцля приветствовал шквал аплодисментов, длившихся пятнадцать минут. («Я оставался совершенно спокойным и не спешил раскланиваться, чтобы дело с самого начала не превратилось в дешевое представление», — писал он в своем дневнике.)
После него выступил Нордау, который сделал блестящий обзор положения евреев в различных частях света, его материальные и нравственные аспекты. Девять десятых евреев всего мира буквально умирали от голода, борясь со своим нищенским существованием. Западные евреи были менее подвержены узаконенной дискриминации, но они полностью эмансипировались, прежде чем коренной народ, среди которого они жили, был эмоционально готов предоставить им равные права. Эмансипированные евреи отказывались от своих прежних национальных особенностей, но не становились немцами или французами. Они покидали свой собственный народ, потому что антисемитизм заставлял их ненавидеть его, однако французские и немецкие соотечественники отвергали их. Эти евреи потеряли свой дом в гетто, но не обрели нового.
Такова
