Джек Коггинс - Огнестрельное оружие XIX—XX веков. От митральезы до «Большой Берты»
Из числа 57 000 британских солдат, высадившихся в Греции, около 30 000 человек в конце концов добрались до Египта. Они лишились всех своих танков, орудий и грузовиков, а военно-морской флот понес значительные потери в судах и личном составе. Дорого давшаяся англичанам экспедиция ничем не помогла грекам, но значительно подорвала престиж империи.
В октябре 1943 года Роммель уже стучался в двери Египта — а на других театрах военных действий русские отчаянно обороняли Сталинград, и столь же яростно дравшиеся в джунглях Гуадалканала американские морские пехотинцы отражали бесконечные атаки фанатичных японцев. Год этот был для союзников особенно тяжелым. Возможное поражение англичан, чреватое потерей Египта, Суэцкого канала да и всего Ближнего Востока, стало бы сокрушительным ударом для антигитлеровской коалиции.
Сражение и победа при Эль-Аламейне подоспели как нельзя вовремя. Мощнейшая артподготовка предвосхитила наступление англичан — орудия, растянувшиеся почти на 10 километров менее чем в 21 метре друг от друга, в одно мгновение превратили ночь в день; волынщики указывали атакующим пехотинцам проходы в минных полях; танки и бронетранспортеры, несущиеся на врага, — все это, казалось, воплощало в жизнь представления о том, какой и должна быть современная битва.
Но более всего наступавших воодушевляло убеждение, что наконец-то все должно пойти хорошо. Войска имели в достатке все необходимое вооружение: противотанковые шестифунтовки, которые могли остановить германские танки, американские танки «Шерман» с 75-мм орудиями в башнях с круговым обстрелом, достаточное количество самолетов, в избытке горючее, в достатке оружие. Солдаты 8-й армии слишком часто страдали от недостатка всего этого, а также и от недостатка теснейшей координации действий танков, авиации, артиллерии и пехоты. Теперь у них были все необходимые инструменты войны, а в лице генерала сэра Бернара Монтгомери — хладнокровный и опытнейший военачальник. Армия познала вкус заслуженной победы, на ее пути оказывались населенные пункты, названия которых британские солдаты узнали за два года войны в пустыне, — Бардия, Соллум, Тобрук, Бенгази, а затем и сам Триполи. Это означало, что они проделали около 2000 километров и конечная цель наступления близка. И вскоре они уже обнимали своих соотечественников, наступавших с запада, они, солдаты и офицеры победоносной 8-й армии под командованием одного из самых блестящих британских генералов. Они оказались достойными своих героических предшественников, которые под командованием Веллингтона в годы войны на Пиренейском полуострове шли через Пиренеи во Францию.
Британским солдатам вместе с их братьями по оружию из Содружества Наций — австралийцами, канадцами, новозеландцами, южноафриканцами, индусами и нефами — еще предстояли тяжелые сражения в Италии, на Ближнем Востоке, во Франции, в Нидерландах и в самой Германии. Яростные битвы при Монте-Кассино и Кайене, противостояние немецким десантникам под Арнемом будут помниться долго. А затем мощный прорыв в Северной Германии ознаменовал окончательную победу, и британские войска, некогда бдительно несшие дозорную службу на английском побережье Ла-Манша, заправили теперь свои танки на песчаных берегах Балтийского моря.
КОРОЛЕВСКИЙ ВОЕННО-МОРСКОЙ ФЛОТ
Если окончательный исход всякой войны определяется в конце концов винтовкой и штыком пехоты, то истинная мощь мировой державы покоится на контроле над морями. Это утверждение верно даже и в наши дни, в эпоху воздушных флотов и межконтинентальных ракет; еще более верным оно было в те времена, когда торговцы с Британских островов вознамерились создать торговую империю. В те былые дни торговля и флот шествовали рука об руку, и каждый торговец сам заботился о своих средствах защиты и нападения.
Контр-адмирал и морской пехотинец, около 1750 года
Будучи порождением торгового флота, с его отважными моряками, бороздившими далекие моря и океаны, Королевский военно-морской флот воспринял наработанные опытом традиции мореходства и навигаторского искусства. К ним он добавил еще отвагу и дисциплину подготовленных боевых экипажей — людей, способных хладнокровно стрелять из своих пушек, когда вражеская картечь рвала обшивку бортов и визжала в воздухе над их головами. Подобное поведение куда чаще обеспечивало победу, нежели вело к поражению, и традиции укреплялись. Первыми силу этих традиций испытали на себе испанцы (британские моряки никогда не забывали сэра Френсиса Дрейка и помнили, что могут в любой момент нанести им поражение). Следующими в этом ряду были голландцы, а потом и французы — порой вместе с изрядным числом испанцев. Всегда будучи в состоянии навербовать значительное число моряков из привычного к морским делам населения и располагая такими мореходами, как адмиралы Блейк и Хок, Родней и Худ и сам великий Нельсон, флотоводцы Англии могли сделать даже невозможное.
Капитан и матрос, около 1805 года
Временами самодовольство приводит к поражениям, и люди забывают, что единственным предназначением боевых кораблей является предоставление плавучей платформы, с которой их оружие может уничтожить врага. Лишь война 1812 года доказала, что англосаксы с их более прочными кораблями и лучшей артиллерией могут побеждать в любом сражении. Но сыграл свою роль и дух мореходной нации; ее представители не давали замолкать своим орудиям, хотя вражеская картечь косила их сослуживцев дюжинами, надраенные песком палубы становились скользкими от крови, а воздух был полон стонами тяжелораненых и свистом смертоносных осколков.
Хотя методы воспитания на кораблях и не отличались гуманизмом, хороший капитан с помощью группы поддержки из особо доверенных членов команды, способных офицеров и боцманской палки мог довольно быстро превратить пестрое сборище пропойц, недавних заключенных, добровольцев и ветеранов в надежно работающую боевую машину. Что довольно удивительно, но такие люди — многие из которых были насильно оторваны от своих семей; все очень плохо питались равно отвратительной пищей и были набиты в нутро корабля, как селедки в банку, — быстро проникались гордостью за себя и за свои корабли, которые влекли их от одного сражения к другому сквозь бури и монотонные изнурительные будни морских блокад.
С появлением где-то в середине XIX столетия на военно-морском флоте паровой тяги условия жизни на кораблях стали несколько лучше, а дисциплина менее жестокой — группы поддержки и «кошки» (многохвостые плетки) отошли в предания, — хотя «соленая лошадь» и жесткие галеты все еще оставались реалиями моряцкой доли. Появление на морских просторах броненосцев с их сложными механизмами повлекло за собой и возникновение новой породы моряков — лучше образованных, способных обращаться со сложной техникой механизмов заряжания и наводки орудий, торпедных аппаратов, паровых машин и турбин. Но традиции дисциплины и боевого духа должны были поддерживаться при всех перипетиях корабельной жизни. В Ютландском бою тяжелый крейсер «Куин Мэри» получил попадание двумя снарядами крупного калибра в районе кормовой орудийной башни, после чего сдетонировал боезапас, в итоге крейсер перевернулся и затонул. Согласно докладу главного корабельного старшины, одного из семнадцати спасшихся моряков, когда крейсер начал крениться на борт, оставшимся в живых из его команды был отдан приказ покинуть корабль. «Корабельный старшина Старз был последним, который выбрался из соседней башни, и я спросил его, отдал ли он приказ морякам в орудийном погребе его башни покинуть корабль. Он ответил, что, когда он пришел в себя после взрыва, вода уже поднялась до уровня люка, ведущего вниз, в помещение орудийного погреба, так что там уже никого не осталось в живых. Тогда я спросил его: «Но почему они не выбрались оттуда?» Он просто ответил: «Не было приказа покинуть башню».
Матрос и главный корабельный старшина, 1960 год
В силу необходимости команда корабля сплочена в гораздо большей степени, чем соответствующее армейское подразделение. Даже в командах самых крупных судов присутствует чувство взаимозависимости и понимание того, что от действий каждого человека зависят безопасность корабля и жизнь остальных членов экипажа. Морские офицеры ближе, по крайней мере физически, к своим подчиненным, чем в других родах войск, и, соответственно, воздействие на команду личности офицера проявляется интенсивнее. Это воздействие определяет боевой дух корабля. Когда требуемый уровень достигнут, то корабль функционирует четко, как хороший хронометр. Если ему все же будет суждено разделить судьбу многих других отважных кораблей, оказавшихся на дне океана, то команда будет сражаться за него до последнего, а потом оставшиеся в живых проводят его в последний путь троекратным «ура».
