Джек Коггинс - Огнестрельное оружие XIX—XX веков. От митральезы до «Большой Берты»

Джек Коггинс 

Огнестрельное оружие XIX—XX веков. От митральезы до «Большой Берты» 

ГЕРМАНЦЫ

С начала XX века Германия была разбита в двух мировых войнах, причем в каждой из них ее солдаты заслужили как незавидную репутацию «ужасных варваров», так и признание за ними высоких воинских качеств. Любой исследователь военных проблем должен по необходимости оставаться беспристрастным, и следует признать, что германские солдаты являлись одними из лучших в мире. Дважды в течение полувека они едва не подчинили все народы Европы германскому владычеству и были окончательно разгромлены только благодаря впечатляющему превосходству его противников в людях и технике.

Старая, хрупкая военная машина Фридриха II окончательно развалилась в ходе сражений с армией Наполеона при Йене и Ауэрштедте (1808). Она совершенно не была связана какими бы то ни было узами с гражданским обществом, и поэтому, когда она рухнула, не оказалось никакого организованного сопротивления, никакой «подушки» резервов, чтобы смягчить шок от этого падения для прусского государства. Но горечь поражения переродилась в широкое патриотическое движение, побуждаемое некоторым числом как армейских офицеров, так и организаций, подобных знаменитому «Тугендбунду» [1], которые явно вели дело к национальному восстанию.

Мирный договор позволял Пруссии иметь только весьма ограниченные вооруженные силы (42 000 человек). Чтобы обойти это ограничение (аналогичный прием был использован и для манипуляции с условиями Версальского мирного договора после Первой мировой войны), была использована так называемая система Крумпера, при которой подготовка новобранцев проводилась максимально тщательно и максимально быстро, а затем они переводились в резерв. Постоянная же армия в этом случае насчитывает лишь немногим больше кадровых военных, чем подготавливаемый контингент, а во время войны многократно расширяется за счет большого числа резервистов. Такая система принудительно краткой срочной службы при наличии резерва является основой для военных организаций большинства держав современности.

События развивались слишком быстро для полного воплощения этой системы в жизнь. Войска состояли из добровольцев, либо членов нового ландвера [2], либо солдат милиционных подразделений, установленных законом, вводившим обязательную воинскую службу (1814).

К сожалению, либеральные реформы, провозглашенные политиками вроде барона Генриха Штейна, которыми должен был сопровождаться этот патриотический подъем, не были подтверждены королем. Существовала слишком сильная оппозиция, особенно в среде феодальных землевладельцев, — юнкерства старой Пруссии, — причем крепостное право не было упразднено до 1807 года, так что примат автократии, столь характерный для Пруссии и, следовательно, для всей Германии с доминирующей Пруссией, победил.

Demagogenhetzerei (охота за демагогами) стала популярным занятием для прусской полиции, и любая тенденция в сторону либерализма безжалостно подавлялась. Сословие юнкеров практически сделало армию своей монополией («бессердечные, дубоголовые, едва образованные люди, годные только быть капралами или счетными машинами», как характеризовал их Штейн), за исключением таких более технически насыщенных родов войск, как артиллерия, саперные части и т. п. Подобное преобладание в военных кругах аристократии (причем самой реакционной) имело сильное воздействие на германский народ и на мировую историю.

Вюртембергский пехотинец эпохи Наполеоновских войн

Историческую роль Пруссии, первоначально совершенно незначительной части Германии, можно сравнить с маленькой змейкой, успешно заглатывающей добычу много больше ее самой. Эта политика поглощения, осуществляемая в течение многих лет, непреклонно, хотя и со многими перипетиями судьбы, в конце концов триумфально завершилась в 1871 году, когда объединение Германии было завершено и Вильгельм I Прусский стал императором Германии.

Военная машина, с помощью которой Пруссия и совершила этот процесс, основывалась на системе обязательной воинской службы, при которой прошедшие ее солдаты зачислялись в резерв и могли быть мобилизованы в случае необходимости. Хотя такая армия не могла быть равной по эффективности постоянной армии, в которой солдаты служили долгий срок, ее было легче содержать (солдаты получали незначительную сумму, недостаточную, чтобы побудить их служить долгий срок), и она обеспечивала наличие значительного резерва людей, получивших в течение двух или трех лет усиленную воинскую подготовку.

Прусский кирасир, 1819 год

Первоначально «национальная армия» образца 1814 года предусматривала три года службы в действующей армии, два года пребывания в резерве и четырнадцать лет в ландвере. Подготовка к войне с Австрией в 1850 году (единственной жертвой этой бесславной кампании стала лошадь горниста) и с Францией в 1859 году выявили все недостатки этой системы. Слишком большой контингент находился в ландвере, многие члены которого не бывали на службе до десяти лет. Реформы, осуществленные в 1860 году, увеличили ежегодный призыв с 40 000 до 63 000 человек. Время пребывания в резерве возросло вдвое, а продолжительность нахождения в ландвере уменьшилась с четырнадцати до пяти лет. Общая численность вооруженных сил несколько снизилась, но действующая армия плюс резерв увеличились более чем вдвое (с 41 000 до 100 000 человек), тогда как менее эффективный ландвер был сокращен.

Тактика середины XIX века заключалась в несколько видоизмененной форме массированных атак французской армии периода революции, дополненных усиленной огневой шеренгой, наступающей под прикрытием своего собственного огня, при поддержке небольшой роты (240— 250 человек) или полубатальона в строю колонны. Этот метод атаки был в значительной степени облегчен принятием на вооружение в прусской армии, начиная с 1848 года, знаменитого игольчатого ружья системы Дрейзе. Это оружие — винтовка с поворотно-скользящим затвором — стало первым эффективным казнозарядным оружием, несмотря на ряд серьезных недостатков: относительно небольшая дальность стрельбы, прорыв пороховых газов через затвор и чрезвычайная степень загрязнения ствола (это лишь некоторые из ее пороков). Винтовка представляла значительный шаг вперед по сравнению с дульнозарядными мушкетами. Помимо прочего, ее можно было заряжать на ходу, наступая на противника, а также в положении лежа, что было не так-то легко проделать с дульнозарядным мушкетом.

За исключением двух кратких войн с датчанами за Шлезвиг-Гольштейн (в 1848 и 1864 годах), прусская армия наслаждалась полувековым миром. В 1866 году она была вовлечена в войну с Австрией, которой помогали Саксония, Бавария, Ганновер и некоторые другие небольшие германские государства. На стороне Пруссии выступила Италия, и австрийские силы заняли Венецию.

Долгая служба (семь лет), принятая в австрийской армии, которая совсем недавно воевала в Италии (1848—1849) и опять против французских и саксонских сил в 1859 году, большинством иностранных экспертов была признана излишне долгой для пруссаков. Но у прусской армии имелось одно значительное преимущество, которое само по себе приобрело решающее значение в ходе войны с Австрией, а также и в грядущей войне с Францией. Им стала прусская штабная система, и поскольку эта система имела столь значительное влияние на судьбы армии, а в будущем и на судьбы всей германской нации (и стала также образцом для многих других армий), то имеет смысл уделить некоторое место рассмотрению этого уникального института.

Почти каждый руководитель высшего ранга, будь то на военной службе, в правительстве или в любой другой сфере, считал необходимым в своей управленческой деятельности полагаться на глав соответствующих отделов, получая от них советы экспертов и рекомендации, необходимые для эффективного руководства широким полем деятельности. Нечто подобное существовало еще в начале исторических времен — возможно, прообразом подобного штабного офицера был человек, ответственный за снабжение и транспорт. По мере того как военные действия становились все сложнее и многостороннее, возрастала и необходимость в экспертах, а затем появилась нужда и в человеке, который бы возглавлял целое подразделение экспертов, обобщал бы получаемую от них информацию и представлял ее во всеобъемлющей форме генералу для принятия решения. Во многих случаях такой начальник штаба, будучи советником, имел значительное влияние на своего начальника. С другой стороны, Наполеон использовал своего начальника штаба, Луиса Бертье, в основном только для оформления и передачи своих приказов.

Пруссаки, будучи методичными людьми, нашли достойное применение штабной системе. Член штаба прусского генерал-квартирмейстера барон Христиан фон Массенбах еще в 1802 году выступал за создание постоянного органа военного управления, в мирное время функционирующего как инструмент планирования операций и разрабатывающего загодя планы для каждого варианта развития событий. Помимо всего прочего, должны были организовываться поездки для ознакомления офицеров штаба с местностью и условиями различных театров военных действий.