Ричард Косолапов - Немцы в Катыни. Документы о расстреле польских военнопленных осенью 1941 года
АРЕНС: Братские могилы были расположены точно на запад от поворота к нам в лесной прогалине, где росли молодые деревья.
Г. СМИРНОВ: Да, но эта прогалина, эти ростки молодых деревьев, она была расположена в этой маленькой роще, около шоссе Смоленск-Витебск, это так?
АРЕНС: В 200 - 300 метрах к югу от шоссе Смоленск- Витебск, и точно на запад от поворота, ведущего от этой дороги до Днепровского Замка. Я отметил это место на своем рисунке довольно большой белой точкой.
Г. СМИРНОВ: Еще один вопрос. Знаете ли Вы, шоссе
Смоленск-Витебск существовало перед немецким занятием Смоленска или было построено после?
АРЕНС: Когда я прибыл в Россию в конце ноября 1941 года, все было под снегом. Позже мне показалось, что это была старая дорога, тогда как дорога Минск-Москва была более новой. Так мне показалось.
Г. СМИРНОВ: Понятно. Теперь скажите, при каких обстоятельствах, или вернее когда Вы впервые обнаружили в роще крест?
АРЕНС: Я не могу назвать точную дату. Мои солдаты сказали мне об этом, и однажды, когда я шел мимо, в начале января 1942 - а, может быть, и в конце декабря 1941 г. - я увидел этот крест, торчащий из снега.
Г. СМИРНОВ: Значит, Вы видели это уже в 1941-м или самое позднее - в начале 1942-го года?
АРЕНС: Именно это я только что заявил.
Г. СМИРНОВ: Да, конечно. Теперь, пожалуйста, укажите более или менее точно дату, когда волк привел Вас к этому кресту. Было это зимой или летом, и в каком году?
АРЕНС: Это было начало 1943 года.
Г. СМИРНОВ: В 1943? И вокруг креста Вы видели кости, так?
АРЕНС: Нет.
Г. СМИРНОВ: Нет?
АРЕНС: Нет, сначала я не видел их. Чтобы узнать, не ошибся ли я, заметив волка, - ибо казалось маловероятным, чтобы волк оказался столь близко от Смоленска, - я исследовал следы вместе с егерем и нашел следы царапин на земле. Однако земля была сильно промёрзшей, был снег на земле, и я ничего там больше не увидел. Только позже, после того, как оттаяло, мои солдаты нашли разные кости. Однако это было несколько месяцев спустя, и затем, при подходящей возможности, я показал эти кости доктору, и он сказал, что они были человеческими костями. Вслед за этим я сказал, «тогда весьма вероятно, что это - могила, оставленная в результате шедших здесь боев», и что офицер, отвечающий за регистрацию могил, должен был бы заботиться о захоронении так же, как мы заботились о других могилах павших солдат. Поэтому-то я и переговорил с ним - но лишь после того, как стаял снег.
Г. СМИРНОВ: Кстати, а Вы лично видели катынские могилы?
АРЕНС: Раскопанные или до того, как они были раскопаны?
Г. СМИРНОВ: Да, раскопанные.
АРЕНС: Когда их раскопали, мне постоянно приходилось ездить мимо них, поскольку вообще они были приблизительно на расстоянии 30 метров от въезда. Поэтому я едва ли мог пойти мимо, не обращая на них внимания.
Г. СМИРНОВ: Я интересуюсь следующим: Вы помните, какова была толщина слоя земли, покрывавшего массу человеческих тел в этих могилах?
АРЕНС: Этого я не знаю. Я уже сказал, что у меня вызывало такое отвращение зловоние, которое приходилось выносить в течение нескольких недель, что, когда я ездил мимо, я закрывал окна автомобиля и мчался мимо с такой скоростью, с какой только мог.
Г. СМИРНОВ: Однако даже если Вы только небрежно поглядели на те могилы, возможно, Вы заметили, был ли слой земли, покрывающей трупы, глубок или мелок? Это были несколько сантиметров или несколько метров глубиной? Быть может, профессор Бутц сказал Вам кое-что об этом?
АРЕНС: Как командир полка связи, я отвечал за пространство, сопоставимое с размерами Большой Германии, и я часто был в разъездах. Моя работа выполнялась далеко не только в штабе. Поэтому, вообще, с понедельника или со вторника до субботы я был со своими подразделениями. По этой причине, когда я проезжал, я действительно бросал случайный взгляд на эти могилы; но я особенно не интересовался деталями, и я не обсуждал с профессором Бутцем подобные детали. По этой причине у меня есть только смутные воспоминания по этому вопросу.
Г. СМИРНОВ: Согласно материалу, представленному Высокому Трибуналу советским обвинением, установлено, что тела были похоронены в глубине от полутора до двух метров. Интересно, где Вы встретили волка, который мог расцарапать землю до глубины 2-х метров.
АРЕНС: Я не встречал этого волка, но я видел это.
Г. СМИРНОВ: Скажите, пожалуйста, почему Вы начали эксгумацию братских могил только в марте 1943 года, обнаружив крест и узнав о могилах уже в 1941-м?
АРЕНС: Это было не моей заботой, а проблемой армейской группы. Я уже сказал Вам, что в ходе 1942 свидетельства стали более существенными. Я часто слышал о них и говорил об этом с полковником Фон Герсдорффом, начальником разведки группы армий «Центр», который сообщал мне, что ему все известно об этом, на чем мое участие закончилось. Я сообщил, что я видел и слышал. Кроме того, вопрос этот меня не касался, и я не интересовался им. У меня хватало собственных забот.
Г. СМИРНОВ: Теперь последний вопрос. Пожалуйста, скажите мне, кем были эти двое, с кем Вы говорили, и, возможно, Вы сможете вспомнить имена пары, которая сказала Вам о расстреле в Катынском лесу?
АРЕНС: Эта пара жила в маленьком доме приблизительно в 800 - 1.000 метров к северу от нашего выезда на Витебскую дорогу. Я не помню их имен.
Г. СМИРНОВ: Значит, Вы не помните имена этой пары?
АРЕНС: Нет, не помню.
Г. СМИРНОВ: Таким образом, Вы услышали о Катын- ских событиях от пары, фамилии которой Вы не помните, и Вы ничего не слышали об этом от других местных жителей?
АРЕНС: Пожалуйста, повторите Ваш вопрос.
Г. СМИРНОВ: Следовательно, Вы услышали о Катын- ских событиях только от этой пары, фамилии которой Вы не помните? Ни от кого еще из местных жителей Вы ничего не слышали о событиях в Катыни?
АРЕНС: Я лично слышал факты только от этой пары, тогда как мои солдаты рассказали мне ряд историй, услышанных от других жителей.
Г. СМИРНОВ: Вы знаете, что во время расследования
Катынского дела, вернее катынской провокации, немецкой полицией на улицах Смоленска расклеивались объявления с обещанием награды любому, кто даст информацию в связи с Катынскими событиями? За подписью лейтенанта Фосса.
АРЕНС: Я лично не видел этого объявления. Лейтенант Фосс известен мне только по имени.
Г. СМИРНОВ: И самый последний вопрос. Вы знаете о сообщении Чрезвычайной Государственной Комиссии по поводу Катыни?
АРЕНС: Вы подразумеваете российскую Белую Книгу, когда Вы упоминаете это сообщение?
Г. СМИРНОВ: Нет, я подразумеваю сообщение советской Чрезвычайной Государственной Комиссии по поводу Катыни, советское сообщение.
АРЕНС: Да, я прочел это сообщение.
Г. СМИРНОВ: Следовательно, Вам известно, что Чрезвычайная Государственная Комиссия называет Вас как одно из лиц, ответственных за преступления, осуществленные в Катыни?
АРЕНС: Там упомянут подполковник Арнес.
Г. СМИРНОВ: У меня больше нет вопросов, г. Председатель.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: доктор Штамер, Вы желаете провести повторный допрос?
Доктор ШТАМЕР: Свидетель, только что Вы сказали, что Вы не знали, когда старший лейтенант Ходт попал в Ваш штаб. Вы знаете, когда он оказался в полку?
АРЕНС: Я знаю, что он был в полку во время русской кампании фактически с самого начала.
Доктор ШТАМЕР: Таким образом, он был в полку с начала?
АРЕНС: Да. Он служил в этом полку с начала русской кампании.
Доктор ШТАМЕР: Только еще один вопрос, касающийся Ваших разговоров с профессором Бутцем. Профессор Бутц упоминал что-нибудь о последних датах на найденных им письмах?
АРЕНС: Он говорил мне о весне 1940. Он также показал мне тот дневник, и я смотрел его, и я также видел даты, но не помню точно, какие. Но они закончились весной 1940.
Доктор ШТАМЕР: Значит, не было найдено никаких документов с более поздними датами?
АРЕНС: Профессор Бутц сказал мне, что не нашли никаких документов или заметок, указывающих на более поздние даты, и он считал, что расстрелы, видимо, происходили весной 1940 года.
Доктор ШТАМЕР: Г. Председатель, у меня больше нет вопросов к свидетелю.
ТРИБУНАЛ (Генерал Никитченко): Свидетель, а Вы не можете вспомнить точно, когда профессор Бутц обсуждал с Вами дату захоронения тел в братских могилах?
АРЕНС: Могу я попросить повторить вопрос?
ТРИБУНАЛ (Генерал Никитченко): Когда профессор Бутц говорил с Вами о братских могилах и утверждал, что захоронение, должно быть, имело место весной 1940?
АРЕНС: Я не могу сказать Вам дату точно, но это было весной 1943, прежде, чем эти эксгумации начались - я прошу прощения - он сказал мне, что получил указание предпринять эксгумацию, и во время эксгумаций он время от времени общался со мной; поэтому, возможно, это было в мае или в конце апреля. В середине мая он сообщил мне детали эксгумации и сказал мне, между прочим, то, о чем я свидетельствовал здесь. Я не могу теперь сказать Вам точно, когда именно профессор Бутц посетил меня.
