Иван Миронов - Как продавали Аляску. Все еще можно вернуть
Надуманность ситуации и искусственное создание внутриполитических причин, несправедливость упреков в адрес Российско-Американской компании, что она-де оказалась убыточным предприятием, были очевидны уже современникам. Еще бы, для трезвомыслящего человека нагромождение лживых доводов разбивалось о реальные цифры, известные широкой публике, например, что с 1743 года и до конца XVIII века стоимость пушнины, добытой на Алеутских островах и Северо-Западном побережье Америки, составила около 8 миллионов рублей [440] .
С защитой Компании в 1865 году убедительно выступил Д.И. Завалишин, который доказывал необоснованность официальных нападок на Российско-Американскую компанию, ставших причиной ее бедственного положения: «Постоянный упадок акций Российско-Американской компании далеко даже ниже нарицательной цены, после того как они издавна стояли несравненно выше этой цены; упадок бывший не следствием дурного состояния или хода дел, а начавшийся именно с того времени, как с окончанием срока ее привилегий, поднялись толки о преобразовании Компании, ясно показывает, что в публике возникли опасения, что каково бы ни было новое положение Компании, оно во всяком случае будет менее выгодно прежнего; и эти опасения кажутся тем более основательными, что неправильно веденная, года три тому назад полемика бесспорно возбудила не совсем справедливое предубеждение против Российско-Американской компании» [441] . Понимая, что против Компании запущена гигантская машина лжи, чтобы, в первую очередь, убедить публику в невыгодности Аляски для России, Д.И. Завалишин доказывал что, во-первых, дела в колониях никогда не велись хуже, чем они шли в менее отдаленных местах (Камчатка, Охотск и пр.). Во-вторых, указывал Д.И. Завалишин, оставленная без всякой правительственной поддержки, предоставленная самой себе в самые трудные для нее времена, и даже несмотря на неблагоприятное влияние неудобных для нее распоряжений, Компания не только сохранила, но и распространила господство России в соседних странах, и, конечно же, ее не следует винить, что не сделано было гораздо больше. Самая важная уступка самой выгодной в колониях территории была сделана не Компанией [442] .
В ответ на основные претензии, предъявляемые Российско-Американской компании, в их числе опека над дикими племенами, соответствовавшая крепостному праву, монополия торговли, слабая забота о подчиненных, отсутствие благосостояния и малое развитие колоний, торговый расчет выше государственной пользы, Д.И. Завалишин утверждал: «Известно, что Российско-Американская компания возникла вследствие необходимости положить конец раздорам и междоусобиям разных отдельных компаний, враждебные интересы которых, при отсутствии всякой посреднической власти, держали новооткрытые страны в состоянии постоянной анархии, грозившей окончиться совершенной их потерей. Конечно, с точки зрения государственной, правильнее было бы назначить тогда коронное управление и сделать промыслы и торговлю свободными, но если мы посмотрим на то, что делалось тогда на Камчатке, Охотске и других находящихся под казенным управлением местах, то едва ли справедливо предположить, что в том случае участь туземцев была бы более ограждена, а промыслы и торговля лучше бы развились» [443] .
Становится понятным, что для современников внутриполитические причины уступки российских территорий выглядели надуманными и звучали неубедительно. То есть все официальные основания продажи Аляски, как внешнеполитические, так и внутриполитические, подготовленные к заседанию Особого комитета и призванные убедить императора отказаться от собственных земель, изначально были несостоятельными, лживыми по сути.
На основании таких вот «объективных» доводов продажи Аляски была определена столь же «объективная» ее цена.
В докладной записке главного правителя русских колоний в Америке Ф.П. Врангеля (апрель 1857 года) указывалась сумма, которую следовало запросить за колонии, – 20 миллионов плюс 7 442 800 рублей. Семь с половиной миллионов должны быть разделены между акционерами и правительством. В 20 миллионов правитель колоний оценивал недвижимое имущество Российско-Американской компании: земли, строения, корабли и пр., не принимая в расчет богатств Аляски [444] . Но в итоге Аляска и Алеутские острова были проданы за 7,2 миллиона долларов золотом, приблизительно за 11 миллионов рублей, казна получила вообще меньше десяти миллионов. Получается, что русские земли продали за половину официально названной цены одной только недвижимости Российско-Американской компании, целиком переходившей в руки американцев.
И это при том, что одним из ключевых доводов сторонников продажи Аляски являлось утверждение, что деньги Российской империи были тогда гораздо нужнее, чем заокеанские территории. Мол, стране требовались немалые средства на завершение реформ, особенно во флоте, без перестройки которого Россия становилась уязвима перед внешней агрессией [445] . Сложилась даже историческая аксиома, что деньги, полученные от американцев за русские земли, позволили завершить государственные реформы, в первую очередь, укрепить армию и флот.
Посмотрим, насколько деньги за Аляску были существенны для казны Российской империи.
В середине 60-х годов XIX века годовой доход России в среднем составлял 380 миллионов рублей [446] . Получается, что барыш за Русскую Америку меньше трех процентов годового дохода империи. Более того, сумма, которую Россия собиралась получить за свои богатейшие земли, не могла бы покрыть даже пятой части дефицита государственного бюджета. В 1866 году дефицит составлял 51 583 000 рублей серебром [447] .
Кто-то может возразить, что, мол, «капля» для бюджета в целом могла сыграть решающую роль для армии и флота, о котором радел великий князь Константин Николаевич. Но сравнение расходов на армию с ценой за Аляску опровергает и это мнение. Плата за Аляску меньше девяти процентов ежегодного расхода России на армию, который в те годы составлял в среднем 128 миллионов рублей [448] . Выделяемые ежегодно средства на армию по статье «Провиант» составляли сумму, превышающую оценку заокеанских владений в три раза, по статье «Обмундирование» – в полтора раза [449] . Таким образом, плата за Русскую Америку не просто мизерна, она унизительна для государства Российского. Десять миллионов рублей для России не значили ровным счетом ничего. От питейного дохода страна в год получала в 10–11 раз больше, чем от единовременной платы за свой громадный заокеанский кусок земли [450] . Значит, абсурдно утверждать и то, что кто-то хотел поправить финансовое положение империи, равно как и настаивать, что на средства, полученные от продажи Аляски, великий князь Константин Николаевич хотел перестроить флот [451] , укрепить военную мощь государства. Морское министерство действительно собиралось в 1870 году построить броненосный флот для защиты Кронштадта и столицы [452] , но и здесь деньги за Аляску погоды не делали и напрямую ни до, ни после сделки со строительством кораблей не увязывались.
Продавливая через императора идею продажи русской земли, сановное лобби доказывало, насколько непосильно это бремя для бюджета, утверждало, что огромных средств требует военная защита Аляски. Но в официальных документах, касающихся расходов на содержание армии и флота, мы не находим даже упоминания об обременительности русских колоний в Америке. Управляющий Морским министерством генерал-адъютант Н.К. Краббе в официальной записке Александру II «Обзор деятельности Морского министерства за последнее время», поданной 12 ноября 1861 года, перечисляет текущие и будущие расходы Морского министерства. Касаясь вопроса восточных рубежей империи, Н.К. Краббе пишет только о необходимости строительства морских учреждений в Сибири и на Каспии: «Независимо от устройства существующих портов, министерству предстоит созидать морские учреждения на морском берегу Сибири и сооружать новый порт в Баку…» [453] . Об Аляске в записке ни слова. Даже за два месяца до памятного заседания Особого комитета по продаже Аляски для военного министра Д.А. Милютина проблемы защиты русского форпоста в Тихом океане для казны и армии не существовало.
В проекте «Всеподданнейшей записки по поводу требования Министерства финансов об уменьшении военной сметы» от 6 октября 1866 года Д.А. Милютин указывает на возможные варианты сокращения бюджета Военного министерства. По мнению военного министра, сократить расходы на армию, на чем настаивал министр финансов М.Х. Рейтерн, можно было только за счет ликвидации «оборотных и невоенных расходов»: «Таким образом, если очистить военную смету от всех этих расходов оборотных и невоенных, то итог действительного государственного расхода на содержание войска не многим превзошел бы назначаемую министром финансов сумму 100 миллионов рублей, что положительно невозможно без таких крайних мер, пагубные последствия которых для военной силы государства неотвратимы» [454] .
