Иван Миронов - Как продавали Аляску. Все еще можно вернуть
Однако с восшествием на престол в 1855 году Александра II либеральные идеи, благосклонно принимаемые новым императором, вступили в противоречие с николаевской традицией бескомпромиссности и жесткости внешней и внутренней политики государства, в том числе с принципом неприкосновенности русских земель.
В 1861 году в стране, территориальных амбиций которой так опасался великий князь Константин Николаевич, вспыхнула гражданская война, имевшая самые неблагоприятные для Соединенных Штатов перспективы: ожесточенное столкновение между Севером и Югом, иностранная интервенция, и в итоге США превращались в несколько раздробленных разоренных государств. При таком положении дел угроза американской экспансии на русскую Аляску, конечно же, была не просто очевидно невозможна, но теперь положение самих Соединенных Штатов целиком зависело от позиции России. Ситуация складывалась таким образом, что от позиции России, как крупнейшей мировой державы, в отношении к внутренней американской междоусобице зависела не только судьба Соединенных Штатов, Россия тогда, в начале 60-х годов XIX века, предопределяла направление дальнейшего исторического развития мира, но, как оказалось, далеко не в свою пользу.
После Крымской войны правительство Александра II видело постоянную угрозу в Англии и Франции, поэтому стремилось найти надежного союзника, чтобы не оказаться одиночкой в противоборстве с великими мировыми державами, и выбор пал на естественного противника этих стран и при этом главного претендента на русскую Аляску – Соединенные Штаты Америки, терзаемые в это время гражданской войной, грозившей разорвать США на части, которые неизбежно попали бы под контроль Англии, Франции, России.
Вот что доносил из Вашингтона в Министерство иностранных дел России 12 февраля 1862 года Э.А. Стекль: «Дезорганизация Соединенных Штатов как державы, с нашей точки зрения, прискорбное событие. Американская Конфедерация была противовесом английскому могуществу, и в этом смысле существование ее являлось элементом мирового равновесия» [420] . Мнение Стекля разделял А.М. Горчаков, у которого раскол США вызывал «глубокое прискорбие». Выступая за единство Соединенных Штатов и примирение сторон, Россия признавала только правительство демократического Севера. Ее помощь «братской» Америке не ограничилась моральной поддержкой.
Когда французский император Наполеон III осенью 1862 года обратился к России с предложением объединиться с Англией и Францией, чтобы заставить Вашингтон снять блокаду атлантического побережья Юга, со стороны России последовал отказ, обоснованный ее дружественными отношениями с Америкой. Более того, летом 1863 года, чтобы предотвратить англо-французскую интервенцию в Америку, к берегам Соединенных Штатов направились две русские военные эскадры под командованием контр-адмиралов A.A. Попова и С.С. Лесовского. Эскадра Попова прошла через Тихий океан в Сан-Франциско, эскадра Лесовского встала на рейд у восточных берегов Соединенных Штатов. Русский флот надежным щитом прикрыл все побережье США от вторжения извне. Девять месяцев, до тех пор, пока северяне не расправились с конфедерацией Юга, русские моряки своим присутствием удерживали от нападения Англию и Францию. Своей политической волей и силой военно-морского флота Россия предотвратила англо-французскую интервенцию в США, то есть Российская империя сохранила единство и независимость Соединенных Штатов, что с благодарностью публично, громко и горячо признавали сами американцы. Американский генерал X. Бердан заявил, что именно Россия помешала Англии объявить войну Американской Конфедерации [421] . Это признали и дипломатические круги Соединенных Штатов. В своих мемуарах тогдашний посланник США в Санкт-Петербурге К. Клей писал, что Россия была «нашим искренним и надежным другом в Европе, который уберег нас от войны с Англией и Францией и таким образом сохранил нас как единое национальное государство» [422] . Больше того, за пять месяцев до исторического заседания Особого комитета, который принял окончательное решение о продаже Аляски и Алеутских островов, в июле 1866 года, в Петербург прибыла американская эскадра вместе с делегацией во главе с заместителем морского министра Г. Фоксом, чтобы поздравить российского императора с избавлением от опасности покушения Д. Каракозова на жизнь его величества. «Дорогих гостей русской земли», как тогда называла американцев русская общественность, встречали радушно. С обеих сторон звучали искренние заверения в братской любви. Вот выдержки из Адреса Александру II, сочиненного и подписанного Марком Твеном от имени американского народа: «Америка обязана России во многих отношениях… Только безумец может вообразить, что Америка когда-либо нарушит верность этой дружбе враждебным высказыванием или действием…» [423] . И такими, как оказалось впоследствии, «безумцами» были все, кто принимал решение о продаже русских колоний в Америке, в их числе сам император Александр II.
Итак, выставляемая русскими сторонниками продажи Аляски первопричина пресловутой сделки – невозможность обеспечить защиту от неприятеля в случае войны, а в мирное время – от иностранных судов, ведущих незаконный промысел у берегов русских владений, – абсурдна, получалось, что Россия, которая только что защитила США от нападения двух великих держав, не была способна обезопасить собственные территории от экспансии тех же Соединенных Штатов, причем не только от вооруженного вторжения, но и от незаконного промысла. Да за всю историю существования Русской Аляски Россия ни разу не прибегла к вооруженной защите колоний, ибо их безопасность вполне обеспечивалась силами и средствами Компании: «Если в колониях были злоупотребления, насилия власти, или извлекались незаконные выгоды из труда туземцев, если б о них было мало заботы, то кто же не знает, что в Охотске и в Камчатке («На небе Бог, а на земле Кох») действовали люди, которые, не имея даровитости и государственного смысла правителя колоний Баранова, совершали сами и позволяли допускать действия менее законные, чем было даже и в колониях, с более бедственным положением для туземцев, и тем с меньшим изменением, что казенное управление и защита этих мест стоили казне очень дорого, тогда как управление и защита колонии в самые трудные времена не стоили казне ничего (курсив мой. – И.М .)» [424] .
Другой важнейшей причиной продажи называлось стремление избежать столкновений с Соединенными Штатами и «упрочить доброе согласие» между двумя государствами. Однако, если следовать здравому смыслу, совершив такое благодеяние, как сохранение единства и независимости США, Россия скорее сама имела моральное право «попросить» себе какой-нибудь американский штат, но произошло обратное: в то время, как американцы, еще не оправившиеся от гражданской войны, превозносят Россию за «бескорыстную и твердую дружбу в моменты тяжелых испытаний» и клянутся ей в вечной верности, мы ни с того ни с сего уступаем им свои территории, чтобы добиться «доброго согласия». А потому вполне очевидно, что и внешнеполитические официальные причины продажи Аляски несостоятельны.
Забыв святой купеческий принцип «денежки вперед», составители договора о продаже Аляски при всей своей торопливости предусмотрели десятимесячную отсрочку в уплате денег. В начале июля 1867 года президент США Э. Джонсон направил договор Конгрессу для принятия решений по расчету с Россией. Но если ранее договор прошел на «ура», то теперь энтузиазма у конгрессменов заметно поубавилось. Рассмотрение перенесли на осень. В конце ноября палата представителей запросила юридический комитет, имеет ли палата право отвергнуть выделение средств. Заокеанская пресса осудила намерение русского царя истребовать у Америки деньги.
В качестве повода для проволочек американцы избрали так называемое «дело Перкинса». Еще в Крымскую войну некий Перкинс якобы устно договорился с российским послом о поставке в Россию пороха. Он намеревался поставить еще и партию ружей, но война закончилась. Ни пороха, ни ружей от Перкинса Россия так и не увидела. Но в 1858 году Перкинс решил поправить свои пошатнувшиеся дела и обратился в Верховный Суд США с иском к правительству России. Он пытался доказать, будто в ходе подготовки своих прожектов о поставке России так и не поставленного вооружения понес гигантские издержки. Россия категорически отвергла домогательства дельца. И американский суд практически отклонил иск Перкинса, оценив понесенный им ущерб всего лишь в 200 долларов, которые ему тогда же и были выданы за счет американской казны. Но в 1867 году предприимчивая вдова Перкинса, возможно не без подсказки из Вашингтона, оценила семейные убытки, понесенные по вине России, уже в 800 тысяч долларов. Америка нашла, наконец, повод избежать выплат России. И машина завертелась. Парламентарии принялись лоббировать идею о включении «российского долга» Перкинсам в счет уплаты за Аляску.
