Россия: народ и империя, 1552–1917 - Джеффри Хоскинг
Возможно, именно поэтому на протяжении всего периода правления Екатерина так стремилась создать «третье сословие», которое могло бы нести государственную службу без привилегий, свойственных знати.
Возможно, именно поэтому Екатерина так и не решилась даровать Жалованную грамоту государственным крестьянам — это только сильнее подчеркнуло бы полную правовую беззащитность крепостных. Императрица стремилась распространить гражданские права на более широкие слои населения, но, в конце концов, отступила, породив у многих подозрение, что гражданское общество может быть создано только за счёт углубления пропасти, разделяющей элиту и массы населения.
Глава 4. Апогей светского государства
Общество, созданное Петром Великим, сохранилось до конца XVIII века, но его культура и традиции укоренились только в одном общественном сословии — дворянстве. Для того чтобы сократить разрыв между дворянством и другими социальными слоями, правитель мог следовать двумя альтернативными путями: подтвердить свободы (или привилегии) дворян и постепенно распространять их на соседние сословия или же вернуть дворянство к прежнему состоянию и усилить применение всеобщего принципа государственной службы.
Павел I (1796–1801)
Павел выбрал второй вариант. Он откровенно не любил свою мать и находил явное удовольствие в провозглашении ошибочности всей её практики увеличения привилегий. Во всех сферах, особенно в армии, император насаждал послушание, дисциплину и распорядительность. «Пруссомания», охватившая в конце XVIII века многие дворы Европы, коснулась и его, выразившись в увлечении чётким строем и безупречной выучкой. Во Франции XVII века воинская муштра велась как средство усиления боеготовности солдат; при Павле боевая подготовка получила совершенно иное назначение, став способом прославления монарха как символического героя, воплощения строгого социального порядка, во главе которого, как казалось Павлу, стоит он сам. Каждый день на протяжении всех лет правления император проводил — всегда в одно и то же время, в 11 часов, — смотр войск, несущих службу в мрачном Михайловском замке.
Павел настаивал, чтобы и дворяне участвовали в смотрах и посвящали себя службе, особенно военной, несмотря на теоретическое освобождение. Отличившихся награждал орденами и крепостными, тех же, кто уклонялся от исполнения долга, унижал и наказывал. Особенно пострадала от его авторитаризма гвардия: привыкшая к службе при одном из самых элегантных дворов в Европе, она превратилась всего лишь в одно из подразделений, занявших место на мрачном плацу.
Павел стабилизировал монархию, издав весьма недвусмысленный Закон о наследовании, согласно которому трон переходил к старшему наследнику мужского пола, и ясно определил условия осуществления регентства. Он тоже принял на себя, с большим рвением, чем любой монарх с XII века, роль религиозного лидера. После того, как остров Мальту захватил Наполеон, Павел принял звание Великого Мастера Ордена мальтийских рыцарей, воспользовавшись этим случаем, чтобы показать себя в образе доблестного защитника христианства от агрессивного атеизма Французской революции. Речь шла не столько о православии, сколько о христианстве в целом, и впервые российский монарх возглавил универсальную религиозную миссию. Павел надеялся, что новый Орден мальтийских рыцарей послужит примером доблести и возродит в дворянстве идеалы служения государству, а именно, самопожертвование, долг и дисциплину.
Чтобы изолировать Россию от заразы Французской революции, Павел запретил ввоз книг и журналов и даже в нарушение всей предшествующей практики закрыл границы для российской знати, имевшей обыкновение завершать образование за рубежом. Император широко пользовался услугами секретной службы, тайной экспедиции, доставшейся в наследство от матери, чтобы установить слежку за теми из дворян, кто подозревался в оппозиции. Хотя император и не отменил Жалованную грамоту дворянству, но аннулировал многие её положения: распустил местные дворянские собрания, выборные органы уступили место назначаемым сверху. Земельные владения облагались налогом, было отменено освобождение дворян от телесных наказаний, и теперь в определённых обстоятельствах их подвергали порке.
В вопросе о крестьянстве Павел проявлял непоследовательность: раздавал земли с крестьянами своим фаворитам, как это делала его мать, но в то же время ограничил продажу крепостных без земли и определил максимальное количество дней в неделю, когда помещик мог требовать от них работы на себя.
Сам Павел был человеком строгим и щепетильным до мелочей, подверженным периодическим вспышкам гнева, которые подтверждали имевшие широкое хождение слухи о его умственной неполноценности и психической неуравновешенности. Несомненно, император отличался непоследовательностью, но безумие, если это было именно оно, отражало объективное положение российской монархии, с её большими претензиями на власть и ограниченными возможностями применения этой власти.
Унижения, символические и реальные, которым Павел подвергал гвардию и дворянство в целом, вызывали раздражение и недовольство. В 1801 году придворная группа, возглавляемая графом Паленом, генерал-губернатором Санкт-Петербурга, добилась согласия наследника, Великого князя Александра, на устранение императора. Устранение закончилось убийством, на которое Александр согласия не давал и которое тяжким бременем легло на его совесть.
Александр I
Правление Павла показало, сколь хрупки и ненадёжны свободы и привилегии дворянства и что минимальные гражданские права, существовавшие в России, могут быть уничтожены одним ударом. Приход к власти Александра был встречен с большим удовлетворением и огромными надеждами. Как и его бабушка, Александр был поклонником европейского Просвещения и воспитывался республиканцем Лагарпом, швейцарским наставником, выбранным специально для него. Лагарп сумел привить своему воспитаннику неприятие деспотизма и почитание власти закона. Негативный опыт правления отца только усилил эти уроки.
Но влияние отца всё же не только отталкивало его. Александр рос при двух дворах и учился на двух примерах. Контраст между ними был столь разительным, что он так и не смог привыкнуть к нему, а потому вся его личность была отмечена постоянной двойственностью. Александр никогда не мог сделать ясный выбор между двумя открывавшимися перед ним путями.
Ещё будучи наследником, он собрал вокруг себя группу молодых аристократов, с которыми обсуждал идеи будущего более свободного и более справедливого правления; при этом Александра постоянно привлекала военная модель социального порядка. Временами, чувствуя себя не в силах справиться со своей противоречивой натурой и ощущая огромную ответственность за судьбу России, царь мечтал о том, чтобы поселиться в каком-нибудь укромном уголке Германии. Иногда Александр надеялся, что, даровав стране конституцию, можно будет предоставить ей право самой заниматься своими делами и найти убежище в деревенской идиллии. Александр говорил своему учителю: «Когда придёт моя очередь, нужно будет работать, постепенно, конечно, чтобы создать представительное собрание нации, которое примет новую конституцию, после чего моя власть перестанет быть абсолютной; и если Провидение поддержит мою работу, я удалюсь в какое-нибудь место, где буду жить в довольствии и счастье… радуясь благосостоянию моей
