Арабы и море - Теодор Адамович Шумовский
«Рассказал мне Исмаилуя и другие моряки, что в триста десятом году[61] он выехал на своем корабле из Омана в Канбалу. По дороге ветер усилился и забросил судно в Софалу зинджей. „Присмотревшись к этой местности, — говорит капитан, — я понял, что мы попали в страну зинджей-людоедов. Уверенные в своей гибели, остановившись здесь, мы совершили омовение, покаялись Богу в своих грехах и прочитали друг для друга предсмертную молитву. В это время туземцы окружили нас на своих лодках и заставили въехать в гавань. Мы бросили якорь и сошли с ними на землю. Они повели нас к своему царю. Это был юноша с привлекательным для зинджа лицом и прекрасно сложенный. На его расспросы о нас мы заявили, что приехали сюда намеренно. „Лжете, — сказал царь. — Вы ехали не к нам, а в Канбалу. Это ветер занес вас в нашу страну“. — „Так оно и есть, — признались мы, — мы солгали только для того, чтоб заслужить твою милость“. — „Разгрузите свои товары и торгуйте, — сказал царь, — никто вам не сделает зла“. Мы развязали свои тюки и стали торговать. Торговля шла прекрасно, без пошлин, без каких бы то ни было налогов. Мы только поднесли царю подарки, и он, со своей стороны, отдарил нас еще богаче. В этой стране мы оставались несколько месяцев; когда наступило время отъезда, царь по нашей просьбе отпустил нас. Мы покончили со всеми делами, нагрузили корабль товарами и уведомили царя, что окончательно приготовились в путь. Царь проводил нас на берег со слугами и придворными своими, он даже спустился в лодку и в сопровождении семи прислужников приехал и поднялся на судно. Но когда они взошли на корабль, я сказал себе: „Этого царя можно продать на оманском рынке за тридцать динаров; слуги его стоят не меньше ста шестидесяти динаров; да одежда их стоит динаров двадцать. Таким образом, мы, не подвергаясь никакому риску, выручим с них по меньшей мере три тысячи дирхемов“. Я крикнул матросам, чтобы они подняли якорь и развернули паруса. А царь в это время дружелюбно прощался с нами и упрашивал нас возвратиться, обещая в будущем оказать нам новые милости, если мы вернемся в его страну. Но, заметив, что паруса подняты и судно уже отчаливает, он изменился в лице и сказал: „Вы уезжаете? Так я распрощаюсь с вами“, — и приготовился спуститься в лодку. Но мы перерубили канат, которым лодка была привязана, и сказали царю: „Ты останешься с нами. Мы отвезем тебя в нашу страну и там вознаградим тебя за благодеяния и отплатим за все, что ты сделал для нас“. — „Чужеземцы, — ответил царь. — Когда вы оказались в моей власти, подданные мои хотели вас съесть и забрать ваше имущество, как они это делали с другими. Но я облагодетельствовал вас и не взял от вас ничего; я был настолько милостив, что пришел прощаться с вами на корабль. Воздайте же мне по справедливости, возвратите меня на родину“. Но мы и не думали о его словах и не обратили на них внимания. Ветер усилился. Не прошло и часа, как земля скрылась из глаз; а когда осенила нас ночь, мы выехали в открытое море. Утром мы поместили царя и слуг его вместе с другими рабами — их было около двухсот голов — и обращались с ними точно так же, как и с остальными невольниками. Но царь воздерживался от слов, не обращался к нам больше, ни о чем нас не просил и не смотрел на нас, как будто мы были совершенно незнакомы друг с другом. Приехав в Оман, мы продали царя и его слуг вместе с другими рабами“»[62].
Не напоминает ли этот рассказ о судьбе африканского вождя Таманго из одноименной новеллы Мериме?
Наряду с вывозом золота работорговля составляла основной источник активного баланса арабской морской торговли. Огромная прибыль с лихвой покрывала убытки от нередких кораблекрушений и стремила алчных купцов к новым рискованным экспедициям. Их не останавливала перспектива долгого утомительного плавания на несовершенных кораблях по опасным морям; не пугали периоды безветрия, истощавшие на судне, затерянном в безбрежном океане, запасы провизии, пресной воды и дров; не страшили морские бури, губившие ценные товары и выбрасывавшие уцелевшую горстку людей на неведомый берег. Сказочный Синдбад — классический пример торговца, на всю жизнь зараженного духом стяжательства. Насколько велик был объем работорговли, видно из малозаметной на первый взгляд детали в приведенном выше рассказе: царя «Софалы зинджей», увозимого в качестве раба в Аравию, и его свиту присоединяют к остальным рабам, которых на судне уже имеется «около двухсот голов». Тот факт, что рядовое купеческое судно, одно из многих, вывозило из Африки за один рейс двести рабов, говорит и о большом размахе работорговли, и о высокой грузоподъемности арабских торговых судов. Увозом в рабство занимались не только купцы, но и, например, правитель острова Киш, лежащего в Персидском заливе. Набеги на африканское побережье давали в его руки пленных зинджей, которые затем с большой выгодой продавались им на невольничьих рынках.
Однако не все рабы вывозились. Рабский труд широко применялся на плантациях колонистов и, быть может, на промывке золота и выплавке железа, меди, бронзы и олова, изделия из которых, как и места обработки руд, обнаруживаются по всему течению Замбези
