Любовь и смерть в Италии эпохи Возрождения - Томас Коэн
В губернаторском дворце Асканио разражается цветистой кляузой. Насколько ему известно, Помпео отравил Витторию. Совершенно точно, он вел себя с ней по-скотски: сек ее, чтобы заставить принять постриг и отказаться от приданого. Более того, в последние два дня он не отставал от нее, принуждая к составлению нечестного завещания. Но этого мало – три года назад, когда тетка Лукреция умерла в той же самой комнате, он применил свой возмутительный трюк с говорящим трупом356.
Губернатор накладывает запрет на похороны Виттории. Узнав о вышедшем указе, Помпео идет к губернатору, но ему не позволено с ним переговорить: тем утром сановник как раз принял слабительное, чтобы очистить кишечник. Вскоре до Помпео начнут доходить слухи, распространяемые Асканио по всему Риму, что он вымучил завещание у сестры. Слух дошел и до их родственника Капидзукки и до дяди по матери Джованни-Виченцо ди Фабии, выразивших поддержку Асканио357.
Суд действует быстро. Срочно приказано осмотреть тело. 24 июля, всего через шесть дней после смерти сестры и дуэли братьев, на допросе оказываются слуги Помпео, которых расспрашивают о природе болезни Виттории и обстоятельствах составления ее завещания. Еще через два дня прокурор с нотарием долго и дотошно допрашивают Сильвию у нее дома. В ее свидетельстве поведение Помпео заклеймено. Однако когда судейские поднимают вопрос о подозрительном завещании тетушки Лукреции, Сильвия клянется, что никогда не станет причиной гибели брата, и отказывается отвечать: «Ах, я ничего не знаю, а если бы и знала, то не сказала бы, даже если бы губернатор или папа велели мне, если бы мне было известно, что это будет означать смерть для моего брата»358. В тот же день допрошена кормилица Клеменция, которая по всем статьям подтвердила сказанное ее госпожой, Сильвией.
От следующих девяти дней документальных свидетельств нет. На десятый, 4 августа, прокурор с нотарием появляются в палаццо мужа Чечилии359. Ей выдана повестка: либо дать показания, либо заплатить штраф в 5000 скудо (сумма изрядная, размером со все спорное наследство, оставшееся после Виттории). Чечилия долго и упорно сопротивляется, но люди закона, потрясая повесткой, вытягивают из нее уклончивые показания, которые в конечном счете, когда она все-таки разговорится, полностью подтвердят версию старшей сестры.
В тот же день во дворце губернатора сам Помпео дает показания перед лицом высокой судейской комиссии из главного прокурора Паллантьери, судьи и самого губернатора360. Его рассказ проникнут морализаторством, подчеркивающим его добродетельность, благодарность ему Виттории и истеричность Сильвии. Его версия о столкновении во дворе одновременно жалка своей робостью и приглажена, в ней не упоминаются ни его высокомерные слова, ни анальные непристойности.
Далее суд перешел к поиску дополнительных свидетельств. Когда через четыре дня началось расследование драки, первым был опрошен Кантальмаджо, гость из Губбио. На протяжении следующих трех дней взяли показания еще у трех слуг братьев Джустини и пажа Асканио, но каждый из них защищал своего хозяина. Были допрошены двое из трех человек, явившихся разнимать схватку361. Солдат суду найти не удалось. 9 и 10 августа допрошены три служанки Сильвии: Лукреция (знавшая покойную много лет), Франческа и снова Клеменция. Все они рассказывают ту же историю, понося Помпео и жалея бедную Сильвию. Тогда власти вновь навещают последнюю, которая в ответ на тщательно подобранные вопросы суда подтверждает официальное обвинение: завещание было составлено «по принуждению»362.
12 и 13 августа суд всерьез берется за нотариуса Бернардино дель Конте, который защищает завещание и свое поведение при его составлении как соответствующие нормам, обращая внимание суда на воистину христианское удовлетворение умиравшей девушки. Следующие восемь дней оказались посвящены допросу свидетелей составления завещания, которые в стремлении оправдать себя в полном составе заявили, что не заметили никаких угроз или давления363.
Суд вновь берет в оборот Джустини. 15 августа на вопросы отвечает Фабрицио. Он выгораживает Помпео и осуждает Сильвию за ее обычную визгливость364.
19 августа перед судом предстает Тиберио Альберини, муж Чечилии и брат жены Помпео, разрывающийся между женой и шурьями. Он подчеркивает свою беспристрастность, заявляя, что навещал больную, «чтобы совершить милосердный поступок»365. Стараясь соблюсти дистанцию, он передает как слух, что на девушку оказывалось давление, но благоразумно оставляет собственное мнение об этом при себе. В описании Тиберио драма вращается вокруг утешения Виттории, а не прибытка для ее сестер. Тем не менее, в отличие от самой Чечилии, он говорит, что его жена была небезразлична к собственному денежному интересу. Мужа Сильвии суд не допрашивал по причине его отсутствия во время событий.
Теперь судьи начинают прижимать двух старших братьев Джустини. Между 24 и 28 августа допрошен еще ряд свидетелей дворовой потасовки. К этому моменту оба брата уже находятся под следствием о нарушении своего прежнего соглашения о примирении, к которому их вынудил несколько лет назад предыдущий губернатор366. В первый день сентября Асканио – уже в роли узника тюрьмы Тор-ди-Нона – предстал перед помощником прокурора, допрашивавшем его о последней драке, о других вооруженных столкновениях с Помпео несколько лет тому назад и о наложенном тогда же мирном обязательстве под угрозой выплаты 1000 скудо, каковая ныне грозила осуществиться. Те же лица на следующий день допрашивали его о той подозрительной истории, когда в его руке оказалось пять карт вместо четырех, а также о его ссорах с братьями. Асканио бушует, скулит, изворачивается и плетет что может. Его оставляют под стражей367. 6 сентября в тюрьму Корте-Савелли попадает и Помпео. Помощник прокурора допрашивает его о нарушении мира между братьями и о его презрительных репликах в присутствии Изабеллы де Луна, знаменитой испанской куртизанки, когда он хвастался наличием друзей в имперско-испанской армии, только что изрубившей в капусту папские войска. Суд заинтересовался и тем, что он не поспешил явиться на стены города, когда совсем недавно вражеские войска двинулись было к Порта-Маджоре, заднему крыльцу города Рима368. 9 сентября вопросы о нарушении мира между братьями задают и Асканио, но тот пытается свести разговор к схватке во дворе
