Юрий Воробьевский - Неизвестный Гитлер
Впрочем, манипуляции над отборными немцами были не менее устрашающими. Сотни молодых офицеров СС, вермахта, люфтваффе погибли в результате экспериментов по пробиванию «третьего глаза». Эта тибетская практика предполагает трепанацию черепа в лобной области. Считается, что выживший адепт приобретает сверхчеловеческие качества. Таков был еще один результат тибетских экспедиций СС. Санкцию на невиданные эксперименты, конечно, мог дать только высший ареопаг «черного ордена». Уже в наши дни захоронения подопытных немцев нашли в районе Симферополя и Винницы.
Понимали ли сами «рыцари», что Вевельсбург скорее походил не на замок Парсифаля, а на цитадель злого волшебника Клингзора? Как и Клингзор, Гиммлер намеревался узурпировать здесь священное Копье — христианскую святыню. Только соблазнял он не красотой женщин, а возможностью стать «сверхчеловеком».
Искатели Грааля
В Вевельсбурге разместилась одна из орденских школ СС. В подобных «бургах» «приносили клятву, и таким образом адепты ордена «раздаятелей смерти» приобретали, как им говорилось, «неотвратимую сверхчеловеческую судьбу» — и становились вне мира, над совестью, над человечеством. По достижении этой степени не было больше речи о великой Германии или национал-социалистическом государстве, речь шла только о магических приготовлениях к приходу человекобога [38].
Скульпторы Третьего рейха воплощали этот идеал в мраморе. Античность была образцом, но в XX веке мышцы становились все рельефнее. Смотрите! Вместо олимпийской бесстрастности небожителей Греции и Рима — явная угроза во взоре. Меж бровями резцом заложены неизгладимые складки гнева. Губы плотно сжаты. На щеках играют желваки. Рука рвет меч из ножен. Вот он, мраморно-холодный «божественный» герой! Как Зигфрид — бестрепетен. Управляем только своими инстинктами. Пригоден как для боя, так и для службы в концлагере. В Третьем рейхе действительно был воспитан новый человек — «тип бесчувственного экзекутора, требующего от себя самого «холодного, даже каменного поведения»… и «переставшего ощущать человеческие чувства» [46].
Нечеловеческие качества, с гордостью описанные одним из «героев» того времени, явно выдают в этих воинах жертву посвятительских практик. Действительно, национальная культура предложила немцам миф о возвращении божественного героя, а, чтобы стать им, кандидат должен был пройти через ритуал. Это могло быть участие в театрализации мифологического сюжета. Так, в Германии и Австрии сложилось «Тинг-движение», которое инсценировало в природных ландшафтах события германской древности. Эти мероприятия, напоминавшие массовые посвящения, собирали большие аудитории. Уже во времена Третьего рейха они обратили на себя благосклонное внимание Геббельса. Но порой ритуал приобщения к героизму предков был гораздо более жестким. Поступающему в войска СС, например, клали на шлем гранату с выдернутой чекой. Находясь на грани жизни и смерти, кандидат ждал определенное время, и уже затем бросал смертоносный снаряд в сторону. Такова была попытка вернуться к воинским инициациям древности. Существовал также посвятительный ритуал, который называли «церемонией плотного воздуха». Это означало, что во время инициации создавалась атмосфера чрезвычайного напряжения…
Однако войска СС, состоящие из «посвященных», были разгромлены точно так же, как и другие. Постамент для Чаши Грааля в Вевельсбурге остался пустым. Гиммлер, пробираясь после поражения рейха к могиле Генриха Птицелова, был задержан красноармейским патрулем и вскоре покончил с собой. Так бесславно!
Однако миф имеет свойство возрождаться через новые ритуалы. Тем более, что в Вевельсбурге, превращенном ныне в музей, и поныне считают нужным держать живую саламандру. Символ, который использовался в эсэсовской символике потому, что является аналогичным фениксу. Согласно мифу, саламандра возрождается в огне. Явный намек на то, что пламя Второй мировой оказалось не властным над идеями «черного ордена».[73]
Директор музея Вевельсбург Вульф Бребен рассказывает, что не так давно в замке были обнаружены следы взлома. На месте проведенного здесь ритуала остались белые полотнища с изображениями рун. Неизвестные оккультисты написали на листе бумаги: «Да, мы осуществили здесь черное посвящение».
Что делали «новые правые» рядом с постаментом для Чаши Грааля?
Кстати, о поисках этой Чаши.
Эта задача в СС была поручена Отто Рану. Эту честь он заслужил написанием антихристианской книги «Крестовый поход против Грааля». «Сенсацией стало то, что Ран идентифицировал «Замок Грааля» из «Парцифаля» с воспетым Рихардом Вагнером Монсальватом и затем — с замком на юге Франции Монсегюром. Логика была проста: мифический Монсальват переводится как «спасительная гора», а реальный Монсегюр — «надежная, безопасная гора»» [4].
Потом Ран отправился в Пиренеи. Его задачей стал поиск Чаши в развалинах замков катаров. «Католическая версия» этой реликвии, с ее чудесной монограммой Христа, которую юный Гитлер видел в замке Хоффбург, не устраивала нацистов. Им нужно было что-то другое.
Вскоре, однако, пришло известие о гибели Отто Рана.
Были найдены свидетели, нашедшие тело ученого в русле ручья. Трагедия произошла не в Пиренеях, а в Тироле. Рядом с трупом лежали пустая и початая бутылки со спиртным. Еще чуть позже оказалось, что Ран был уличен в гомосексуализме. Перед ним замаячила перспектива оказаться в концлагере с розовым треугольником на робе — так отмечали тех, кого теперь называют «голубыми». Могло быть и еще хуже — в СС гомосексуализм карался чрезвычайно сурово. В общем, прихватив с собой шнапсу, знаменитый искатель Чаши Грааля в панике бежал, куда глаза глядят.
Однако вокруг этой смерти возникли романтические версии. Пошли даже разговоры о том, будто поиск Чаши увенчался успехом. Начальник личного штаба Гиммлера генерал Вольф подписал приличествующий случаю некролог.
Скомпрометировать идею было никак нельзя. Ведь сам фюрер, импровизируя на тему вагнеровского Парсифаля, говорил о необходимости создать вокруг чаши Грааля Священный Орден. Но что, по его мнению, было содержимым Чаши? Кровь Христова? Нет, чистая арийская кровь!
Гиммлер, глава эсэсовской структуры, все более приобретавшей орденские черты, был призван для небывалой задачи.
Необыкновенный нацизм
В начале тридцатых Гиммлер лично поднялся на скалистую вершину Экстернштайна. Ему показали нишу с алтарем и продолбленное в скале круглое отверстие. С придыханием сопровождающий рассказывал, что дырка точно ориентирована на ту точку, где в день летнего солнцестояния над горизонтом показывается светило. Забывший о Солнце Правды рейхсфюрер СС был поражен!
В день солнцеворота 1935 года вдоль Любекского залива запылало около 800 гигантских костров. «Зимой того же года на горе Броккен, издавна считавшейся местом сказочным и мистическим, был зажжен титанический костер, от которого как бы цепочкой в шести направлениях проследовали другие, более мелкие, костры, едва ли не достигшие самых отдаленных немецких границ. В один день над Германией словно возникло исполинское огненное колесо. Этот обряд был призван укрепить единство рейха…» [4][74].
Огненный праздник в день зимнего солнцестояния символизировал общение с вечностью. Гиммлер как-то сказал: «Как дерево засыхает, потеряв корни, так и народ обречен на гибель, если не помнит своих предков. Важно, чтобы немецкий народ вновь вернулся в вечный круговорот прошлого, настоящего и будущего, круговорот исчезновения, бытия и возникновения, круговорот предков, живущих и потомков».
Некоторые ученые считали, что в Экстернштайне находился идол Ирминсул — колонна, олицетворяющая Мировое Древо. То самое, что в вагнеровских «Нибелунгах» именуется Ясенем Мира и что сжигается по приказу Вотана в момент гибели богов.
Для язычников эта сакральная вертикаль пронзает подземный, человеческий и небесный миры, соединяет людей с прошлым и будущим.
Культ такового древа, видимо, нес в себе отблески древнейших провозвестий о Спасителе. О Его Кресте, о каплях жертвенной Крови, которые упали с него и достигли костей праотца Адама; о том, что через покаяние и крест праведник попадет на Небо… Нет, отказавшиеся от Креста члены «Наследия предков» носили значки со стилизованным изображением другого древа — Ирминсула. Гиммлер планировал, что после войны идол Ирминсула, как знак религии новой эры, будет восстановлен.
Эсэсовский приказ о праздновании летнего солнцестояния
А костры разгорались уже в тридцатые годы. Они должны были навевать «величественные» мысли во время празднеств. Пламя становилось связующей субстанцией вечности. Не молитвенная, а огненная связь поколений устанавливалась. Страшен вечный огонь! Он полыхает в аду. Нацизм не был обычным политическим явлением. Он был магическим. Необычным. И его главной стихией стал огонь. Он распространялся вширь — по праздничным площадям немецких городов и деревень, — он шел в глубь истории и сливался с ритуальными кострами языческих предков. Раскаленной струей он вырывался из эсэсовского огнемета, лавиной катился по миру и испепелял не только страны, но и души людей.
