Ричард Дейвенпорт-Хайнс - В поисках забвения. Всемирная история наркотиков 1500–2000

В Ирландии эфир использовали в качестве опьяняющего средства во второй половине XIX столетия. Эта традиция зародилась в 40-х годах, в 50-х захватила некоторые северные торговые города, достигла пика популярности примерно в 1869 году, пошла на спад после 1876 года и возродилась в 80-х годах. Врач из города Баллимани, графство Антрим, в 1890 году предположил, что сельское население вынудили перейти с самодельного ирландского виски на эфир после принятия закона о внутренних налогах, который запрещал самогоноварение. Священник прихода города Ноклорин впервые столкнулся с людьми, пившими эфир, в 1865 году. Местные врачи назначали его для лечения, некоторые рекомендовали препарат как общетонизирующее средство, затем он стал продаваться в пабах. Хотя пристрастившиеся к эфиру люди становились раздражительными, неопрятными и бездеятельными, часто страдали желудочными расстройствами и эмоциональной подавленностью, ирландские католические священники склоняли прихожан к отказу от алкоголя и приему якобы менее вредного эфира. Активную антиалкогольную кампанию начал отец Теобальд Мэтью (1790-1856), который увлек десятки тысяч людей, полностью отказавшихся от алкоголя. Это движение, продолжавшееся вплоть до 50-х годов XX столетия, породило больше эфирозависимых наркоманов, чем все назначения и рецепты ирландских врачей. «Центр и источник питья эфира», как выразился преподобный Эдвард Галлен, находился в нескольких милях от его прихода, в Дрейперстауне, графство Лондондерри. Этим Дрейперстаун был обязан одному бесчестному аптекарю. По словам местного врача, терапевт по имени Келли имел в этом городе практику и держал аптеку. Он был известен неумеренным употреблением спиртного, но его убедили бросить виски. Тогда Келли начал пить эфир и научил этому других. Галлен соглашался с тем, что Келли продавал эфир здоровым людям в качестве стимулятора по цене более дешевой, чем виски. Этот порок скоро распространился по всей округе.

Из Дрейперстауна привычка нюхать эфир проникла в другие южные города в Лондондерри, особенно ею славился Кукстаун, торговый город в графстве Тайрон, и нищие фермерские районы, такие как Помрой. В этой небольшой области Ирландии потребляли больше эфира, чем во всей Англии (безрадостный Линкольншир был единственным графством в Англии, где пили эфир). В рыночные дни Дрейперстаун и Кукстаун были пропитаны парами этого препарата, как и вагоны местной железной дороги. В 1890 году издатель «Британского медицинского журнала, Эрнст Харт (1836-1898) объявил кампанию против ирландского «эфирного порока», беспокоясь, что он дойдет до Англии. «Эфиромания» в Ирландии прекратилась, как только наркотик был включен в список ядовитых препаратов (как и советовал Харт). После этого он стал выдаваться только по рецептам врачей.

Употребление эфира не стало проблемой для средиземноморских стран, где население привыкло к вину. В Германии оно ненадолго вошло в моду – в худшие времена Веймарской республики. В начале ХХ века эфир пили отдыхающие норвежцы. Этот препарат, смешивая его со спиртным напитками, в больших количествах употребляли беднейшие крестьяне Галиции – области Австрийской империи, лежащей на северных склонах Карпат. Левин писал, что в этом случае развивается патологическое слабоумие, а у тяжелых больных затормаживаются мыслительные процессы. Он также сообщал, что к 90-м годам «эпидемия эфиромании» возникла у литовцев, живущих в районе Мемеля – самого северного порта Пруссии и центра прибалтийской торговли лесом.

«В рыночные дни выдыхаемый запах эфира ощущается на каждом углу. Когда на дороге между Хейдекрюг и соседними деревнями телега, запряженная бешено скачущей лошадью, которую безжалостно хлещет хозяин, проезжает мимо путника, его обдает сильный запах эфира от восторженно кричащих седоков. Когда рынок закрывается, можно видеть множество праздных, пьяно качающихся мужчин и женщин. К эфиру приучаются даже дети раннего возраста. В результате, к тому времени, как дети идут в школу, они уже страдают умственной отсталостью. Из-за постоянного потребления эфира погибают целые семьи».

Стоит отметить, что жизнь в Дрейперстауне, Галиции и Мемеле была такой тяжелой и бесполезной, что вряд ли заслуживала трезвого сознания.

Немецкие врачи, фармакологи, служащие больниц и аптекари часто злоупотребляли вдыханием хлороформа. Несколько случаев злоупотребления хлороформом были связаны с зависимостью от морфина. Левин лечил армейского полковника, который пытался освободиться от зависимости от морфина, постоянно нюхая носовой платок, смоченный в хлороформе. Отказ от хлороформа оказался таким же мучительным, как и отказ от морфина. Немецкий специалист Бём в 1878 году описывал наркомана в крайней степени моральной деградации, который использовал морфин для борьбы с бессонницей. Когда наркотик перестал помогать, пациент перешел на хлороформ. Он лежал в постели почти весь день и нюхал хлороформ, как только просыпался. В конце концов, он случайно сломал себе оба бедра, которые пришлось ампутировать. Операция была сделана под хлороформом, прекрасно выполнившим свое назначение. Этот больной умер от общего истощения организма. Пациенты, отказывавшиеся от хлороформа, страдали визуальными и слуховыми галлюцинациями, ломали все, до чего могли добраться, бросались на стены и кричали, пока их ярость не угасала. Эти симптомы сопровождали рвота, диарея и сердечная недостаточность. Следует подчеркнуть, что большинство больных не злоупотребляли эфиром или хлороформом. Воздействие этих препаратов не интересовал тех людей, чья жизнь удалась. Многие пациенты, лечившиеся эфиром и хлороформом, считали, что они неприятны. Каролина Тейнтер Бьюэл (1830-1873) из Детройта в 1864 году перенесла воспаление глаз и после него страдала сильными головными болями. Врач прописал ей морфин, который, по ее словам, помогал лишь временно. В качестве последнего средства спасения она прибегла к хлороформу, но обнаружила, что его эффект ужасен – ее ужасно тошнило, из-за постоянной рвоты она едва стояла на ногах.

В 1856 году на рынок поступила смесь хлороформа и морфина – для лечения холеры, диареи, гриппа, желудочных колик, невралгии, ревматизма, бронхита и других болезней. Эта смесь под названием «Хлородин доктора Коллиса Брауна» вошла в моду и для многих стала причиной заболевания наркоманией. Особой популярностью она пользовалась у рабочих с их привычкой к самолечению, чтобы не платить врачам. Среди поклонников «Хлородина» был также выходец из Венеции Теофил Марзиалс (1850-1920). В 1870 году Марзиалс получил назначение в библиотеку Британского музея и стал известен после того, как написал несколько популярных песен того времени. Он любил долго находиться на одном и том же месте. Его друг, встретивший Марзиалса в Венеции, писал, что тот появляется и исчезает, как эльф – всегда красноречивый, всегда эксцентричный. Однако у Марзиалса выработалась зависимость к «Хлоридину Коллиса Брауна». Вероятно, это произошло, потому, что он не состоялся, как библиотекарь. Его врач сообщал в 1882 году, что работа в библиотеке подавляла его жизненные и умственные силы, ухудшала здоровье. После ухода в отставку Марзиалс нервничал, когда вспоминал «раздражающий надзор, педантичность и запретительство тех изматывающих, недобрых лет в библиотеке». Наркотическая зависимость портила ему жизнь: он часто опаздывал на работу и постоянно болел. Его натура была более утонченной, чем у торговцев Дрейперстауна или жителей Мемеля, но причины для самоотупления оставались теми же.

Учитывая опыт использования новых лекарственных препаратов и методик сотнями тысяч наркоманов XIX века, врачам следовало бы обращаться осторожнее с разрушительной силой медикаментов. Тем не менее, в 1884 году один австрийский медик начал продвигать на рынок новый чудесный стимулятор, который, как предполагалось,– поможет вылечить зависимость от морфина. Это была чудовищная ошибка – новый стимулятор назывался кокаин.

Глава 6

Вырождение

Да здравствует непревзойденная работа и чудесное вещество!

Когда добродетель доводится до крайности, появляются пороки.

Незадолго до окончания Гражданской войны в США, северяне ранили пулей и нанесли удар саблей аптекарю Джону Пембертону (1831-1888), оставив шрамы на всю жизнь. В 1882 году он разорился. У него появился ревматизм и периодические боли в желудке. То ли в результате лечения ран и хронических болезней, то ли чтобы сгладить неудачи в работе, но он начал регулярно принимать морфин. Пембертон стыдился своей зависимости и поверил фармацевтическим компаниям, которые утверждали, что с помощью препаратов коки можно легко отказаться от морфина. Эти утверждения строились на бытовавшем в то время мнении, что стимуляторы (включая кофеин и кокаин) являлись антагонистами наркотиков. В 1884 году Пембертон начал продавать собственный состав на основе вина, орехов колы и листьев коки. И листья, и орехи содержали больше кофеина, чем кофе или чай, и он надеялся, что тонизирующее «Вино и кока» поможет ему освободиться от наркотической зависимости. Пембернон рекламировал свое «Французское вино и кока» следующим образом.