Светлана Плетнева - Половцы
Сообщение об этом походе интересно прежде всего тем, что в нем совершенно четко указано местоположение приднепровских зимовий в Среднем Приднепровье. Не только Лукоморцы гоняли скот с берега моря чуть ли не до Хортицы, но и Приднепровцы старались разместить скот на зимнюю пору в широких поймах левых притоков Днепра, поближе к великой реке, текущей «сквозь землю Половецкую».
Поход 1170 г. положил конец грабежам караванов, проходивших по степям. Позже не было зафиксировано летописцами ни одного самостоятельного похода Приднепровцев на Русь. В то же время следует сказать, что на их кочевья чаще, чем на остальные группировки, ходили в походы и обрушивали неожиданные удары русские князья. Русские и черноклобуцкие лазутчики зорко следили за своим ближайшим соседом и учитывали все возможные для успешного нападения ситуации. Одной из них, как уже говорилось, были лютые зимы, другой – отсутствие в вежах воинов. Так было, например, в 1187-м и 1192 гг., когда половцы, вежи которых находились «за Днепром», ушли в поход за Дунай. Нежелание Приднепровцев сталкиваться с Русью вовсе не говорило об их слабости и миролюбии. Просто они предпочитали более отдаленные походы, на которые им невозможно было ответить аналогичным образом, поскольку для любого «задунайского» государства половцы, кочевавшие на левом берегу Днепра, были, конечно, недоступны. Тем не менее Приднепровцы никогда не упускали случая присоединиться к любой экспедиции, направленной на грабеж русских земель, если она возглавлялась русскими князьями (в междоусобье) или половецкими ханами других объединений. Особенно часто они присоединялись к Лукоморцам, нередко образуя с ними единую группировку, тем более что территории их кочевий, маршруты перекочевок постоянно пересекались и накладывались друг на друга. Однако, видимо, не было среди ханов обоих объединений достаточно сильной личности для того, чтобы под своей властью создать единый крепкий союз орд (приднепровско-лукоморский).
Третьей степной группировкой, известной нам благодаря сведениям, сохранившимся в русских летописях, является донская (донецкая). Как мы знаем, центр ее с самого начала европейской истории половцев находился в среднем течении Северского Донца. После многих передвижений по донским степям, вызванным наступательной деятельностью Мономаха и его сына Мстислава, сын старого Шарукана Сырчан поставил свои зимовища именно на этой «исконно половецкой» земле. Сюда же прибыл из Грузии и его брат Атрак. В цитированной нами ранее записи 1201 г., рассказывающей о возвращении Атрака, летописец отмечает: «От него (Атрака. – С. П.) родившюся Кончаку». Впервые этот хан упомянут в русской летописи под 1172 г. в качестве участника одной русской междоусобицы. Там это уже воин с собственным военным отрядом, ему не менее 20-25 лет. Поскольку Атрак вернулся в степи после смерти Владимира, т.е. примерно в 1126-1130 гг., то, очевидно, Кончак родился у Атрака спустя не менее двух десятилетий после возвращения на берега Донца. Как бы там ни было, но именно благодаря Кончаку вновь возвысился в степях род Шарукана. В летописи он прослежен в четырех коленах. Академик Б. А. Рыбаков первым обратил внимание на то, что три основных представителя этой знатной аристократической семьи попали, помимо летописи, в русскую былину:
Поднимается на Киев да Кудреванко-царьА да с любимым-то зятелком со Атраком,Он с любимым-то сыном да все со Коньшиком.Да у Атрака силушки сорок тысячей;Да у Коныиика силы да сорок тысячей;У самого-то Кудреванка да числа-счету нет…
(Былины, I, с. 229, 231)
Несмотря на то что в этом отрывке несколько перепутан характер родственных отношений, связь всех трех ханов несомненна. Интересно, что в былине повторяется цифра 40 тысяч – число воинов Атрака, ушедших с ним в Грузию, или же средний размер половецкой орды.
Так, в 60-70-е годы на исторической арене в степях появляется новый деятель – Кончак, бывший, очевидно, преемником Сырчана и Атрака.
Надо сказать, что в то время как кочевья приднепровских и отчасти лукоморских половцев служили постоянной мишенью для ударов русских и черноклобуцких полков, донские половцы жили в относительном спокойствии и безопасности. Вместе с тем почти все донские орды активно участвовали в русских междоусобицах и беспрепятственно богатели за счет грабежа, разрешенного им русскими князьями.
Сложившиеся обстоятельства привели к экономическому и демографическому процветанию. Разросшимся численно и территориально ордам необходимо было еще одно условие для дальнейшего укрепления своих позиций и военного потенциала, а именно сильная централизованная власть. Роль хана-объединителя и взял на себя Кончак. После смерти дяди и отца он возглавил, видимо, две орды, сразу выдвинувшись на одно из первых мест в степной иерархии. Однако для поддержания своего высокого положения требовались богатства, военная сила и объединение других орд под своей рукой. С целью получить какую-то добычу он ввязался в междоусобье 1172 г. По-видимому, чаяния его отчасти были удовлетворены, поскольку летописец в конце записи упомянул о том, что «половци… много створивше зла, люди повоевоваша…» (ПСРЛ, II, с. 550).
В 1174 г. Кончак попытался организовать свой первый самостоятельный поход на русские княжества. Уже тогда, стремясь к максимальному объединению сил, он заключил военный союз с Кобяком, ханом Лукоморцев. Соединив полки, ханы направились к Переяславлю. Город они не взяли, но основательно пограбили его окрестности у Серебряного и Баруча. Случилось так, что одновременно с половцами Новгород-Северский князь Игорь Святославич также, собрав полки, направился в поход «в поле за Воръсколъ». Там он встретил небольшой отряд половцев, ловивших на русском пограничье «языка», взял их в плен и выведал у пленных, что Кобяк и Кончак прошли к Переяславлю. Игорь повернул за ними, догнал, и после краткого боя половцы побежали, бросив «полон». Дружинники Игоря многих перебили и взяли в плен. Так впервые встретились на поле боя основные герои «Слова о полку Игореве» – Игорь и Кончак.
К концу 70-х годов Кончаку, видимо, уже удалось собрать многие донские орды в новое донское объединение. Равных в степи ему не было. Характерно, что всю силу гнева летописец обращает именно против этого хана (как ранее против Боняка). В 1179 г. в августе (к уборке урожая!) «придоша… нечистии ищадья, делом и нравом сотониным, именем Концак, злу началник… богосудныи Кончак с единомысленими своими» (ПСРЛ, II, с. 612) к стенам Переяславля, разорил окрестности, перебил и угнал в плен огромное количество народа. Вовремя узнав о том, что его на обратном пути ждут у Сулы русские полки, Кончак сумел уклониться от встречи с ними и ушел в степь с богатой добычей и полоном.
Продолжая политику своих предшественников в период накопления сил, Кончак до поры ограничивался только грабительскими походами, стремясь обогатиться и в то же время укрепить боевой дух своих воинов. Однако следует сказать, что русские обычно успешно отражали такие набеги и в целом для Руси они опасности не представляли. На непримиримую борьбу с Киевом или Черниговом, на которую требовалось значительно больше ресурсов, у Кончака сил не было.
Мало того, он заключил даже мир со Святославом Всеволодовичем и недавним своим противником Игорем Новгород-Северским и стал участником борьбы этих князей – Ольговичей против Рюрика Ростиславича за киевский стол. Выше мы уже неоднократно говорили о традиционности связей Ольговичей с донскими половцами. Кончак постарался восстановить их и грабить княжества с помощью самих русских князей.
Однако в 1180 г. этот широко задуманный поход против Мономаховичей окончился для союзников русских князей трагически. Помимо Кончака, в этом походе вновь, как и в 1172 г., участвовал лукоморский хан Кобяк. По-видимому, это был постоянный союзник и друг Кончака, стремившегося предельно расширить свое влияние в степях.
Дружинники Рюрика наголову разбили на речке Черторые соединенные силы русских и половцев. Многие половецкие знатные витязи были убиты или взяты в плен, а Кончак вместе с Игорем Святославичем «въскочивша в лодью, бежа на Городець к Чернигову» (ПСРЛ, II, с. 628). Оба эти феодала – русский и половецкий – в этом совместном приключении хорошо узнали друг друга и оценили свои силы.
После этого поражения только через три года (в 1183 г.) отважился Кончак (на этот раз с ханом Глебом Тирпеевичем) пойти на Русь, но, по дороге к границам услышав, что русские князья собираются навстречу ему, не принял боя и отступил в степь. Событие это интересно тем, что князь Игорь, помня, видимо, зародившиеся дружеские связи с Кончаком, отказался участвовать в отражении половецкого удара, за что переяславский князь Владимир Глебович в гневе разорил несколько северских городков. Однако от набегов на других половцев Игорь вовсе не отказывался. Он в том же году, соблазнившись близостью и легкостью добычи, ходил пограбить ближайшие половецкие вежи, расположенные за Мерлом. Вежи, согласно данным лазутчиков, оказались незащищенными, поскольку воины из них ушли якобы в поход навстречу двигавшимся в степь Святославу и Рюрику. Видимо, сведения разведки оказались неточными, так как, перейдя Мерл, Игорь встретил там отряд половцев из четырехсот воинов во главе с Обовлы Костуковичем, направлявшийся с той же целью, что и Игорь, только в обратную сторону – на русские земли. Русские полки «победиша е и возвратишася восвояси» (ПСРЛ, II, с. 633) без особой лично для себя выгоды. Они только вынудили отступить половцев, но ни добычи, ни полона не захватили. Этот небольшой поход представляет интерес потому, что в нем собрались все те же князья с полками, которые впоследствии (через два года) совершили знаменитый поход, воспетый в «Слове о полку Игореве». Кроме самого Игоря, это были его сын Владимир, брат Всеволод и племянник Святослав.
