Руслан Скрынников - Минин и Пожарский: Хроника Смутного времени
Знать пировала в кремлевском дворце с королевскими ротмистрами, а за окнами.дворца «чернь» волновалась и грозила боярам расправой. Королевские приспешники слали под Смоленск донос за доносом. Москвичи, утверждали они, замышляют поддаться вору со всей столицей, другие сами желают стать господами, и вообще все они бунтовщики. Гетман Жолкевский считал опасность восстания в Москве вполне реальной. Склонная к возмущен нито московская чернь, писал гетман, в любой момент может -призвать на помощь Лжедмитрия. Справедливость слов Жолкевского полиостью подтвердил монах Авраамий Палицын, участник тогдашних московских событий, "В ту пору, отметил Палицын в своих воспоминаниях, мпогие из столичных жителей стали «прямить» калужскому вору и тайпо ссылаться с его людьми.
По 'Иронии судьбы вчерашние тушиицы Михаил Салтыков с товарищами громче всех кричали об опасности переворота в пользу Лжедмитрия II. Они созпательно пугали столичную знать тем, что чернь того и гляди перебьет власть имущих и отдаст Москву вору. Ссылаясь на опасность народного восстания, Салтыков требовал немедленного введения в Москву солдат гетмана.
Вожди семибоярщины обладали достаточным политическим опытом и не закрывали глаза па опасность иноземного вмешательства. Заключая договор с Жолкевским, они старались не допустить вступления королевских войск Б столицу. Солдаты Жолкевского согласно договору могли посещать Москву по особому разрешению и притом группами не более двадцати человек. Бояре сами же нарушили подписанный ими договор, когда призрак переворота вселил ужас в их души.
Инициативу приглашения наемных войск в Кремль взяли на себя Мстиславский, Иван Романов и двое других бояр. Все вместе они располагали непрочным большинством в семибоярщине. Жолкевский прекрасно разбирался в мотивах, которыми руководствовались его новые союзники. Боярские правители, говорил он, страшились своего народа и желали под защитой его войск обезопасить себя от ярости низов.
Мстиславскому и его сообщникам пе сразу удалось осуществить свои замыслы. Когда по их приглашению в Кремль явился полковник Гонсевский и русские приставы повели его осматривать места расквартирования рот, москвичи заподозрили неладпое и ударили в пабат. Вооружившись чем попало, народ бросился в Кремль. Попытка ввести в крепость ипостранные войска была сорвала.
Королевская партия в Москве рано праздновала победу. Она не могла считать свой успех полным, пока в столице продолжал функционировать собор, низложивший Шуйского. Жолкевский понимал значение собора ж постарался отослать самых влиятельных его членов с посольством под Смоленск.
Народное выступление на мгновение оживило силы угасавшего земского учреждения. Члены собора попытались стряхнуть оцепенение и оказать противодействие планам Мстиславского.
Патриарх Гермоген пригласил к себе двух членов семибоярщины - Андрея Голицына и Ивана Воротынского-и при их содействии созвал на своем подворье чиновных людей - дворян и приказных. Патриарх дважды посылал за Мстиславским и прочими начальными боярами, но те отговаривались занятостью. Выведенный из терпения, он пригрозил, что вместе с толпой сам явится в думу. Лишь тогда Мстиславский с товарищами прибыли на собор.
По словам Жолкевского, у Гермогена собралось великое множество людей, ие столько из простого народа, сколько из дворян и служилых людей. Дворяне, забыв о дипломатическом этикете, бранили гетмана за многрчисленные нарушения заключенного договора. Вопреки соглашению, говорили они с возмущением, Жолкевский раздает поместья по своему произволу, не считаясь с правами собственности. Он яслает царствовать на Москве! Он намерен ввести в город свои войска! - заявляли земские представители.
Мстиславский лишний ран обнаружил перед всеми свою никчемность. С миной оскорбленной добродетели он вновь и вновь твердил, что никогда еще в жизни не нарушал присяги и теперь готов умереть за царя Владислава.
Гермоген более всего негодовал на то, что польское командование не выполнило обязательств относительно истребления таборов и пленения Лжедмитрия П. Дворянское большинство всецело разделяло его чувства. Жолковский не оправдал их ожиданий. Однако на соборе у него нашлись защитники. Особенпо усердствовал Иван Никитич Романов. Если гетман отойдет от столицы, говорил он, то боярам придется идти за ним, чтобы спастись от черни.
Доброжелатели успели уведомить о соборе Гонсевско-го помощника Жолкевского через своего агента гшязя Василия Черкасского. Гопсевсюш клятвепио заверил членов собора, что польское командование завтра жо пошлет свои роты против Калуги, если только московские воеводы поддержат их наступление. Заверения Гонсепского были лживыми от первого до последнего слова. Вместо похода на Калугу он завершал последние приготовления к занятию Москвы. Мстиславский громко повторил ложь Гоисевского и заставил замолчать Гермогена.
Воспользовавшись паузой, бояре объявили об окончании прений и сделали суровое внушепие инициаторам собора. Патриарху, говорили они, следует смотреть за церковью и не вмешиваться в мирские дела, ибо никогда пе было, чтобы попы вершили дела государства.
В трудное время брани и междоусобий многие духоп-ыые пастыри предпочитали оставаться в стороне от борьбы. Гермоген не ' принадлежал к их числу. Он выступил как патриот, возвысив голос против опасности иноземного вмешательства. Добившись возобновления деятельности Земского собора, патриарх пытался предотвратить занятие Кремля королевскими наемниками. Но его усилия не привели к успеху. Сказывалось то, что едва ли не половина членов собора, притом самых влиятельных, была удалена из Москвы. Патриарх Гермоген и другие патриотически настроенные члены Земского собора могли преодолеть сопротивление семибоярщины, если бы они прибегли к помощи той единственной силы, которая только и могла спасти положение. Такой силой были столичные низы, составлявшие массу московского населения. Однако патриарх и его сторонники слишком боялись низов, чтобы апеллировать к ним. Страх перед назревшим восстанием черни в пользу вора парализовал волю Земского собора и обрек все его усилия на неудачу.
После собора Мстиславский и Салтыков провели совещание о Гонсевским и тотчас же отдали приказ об аресте четырех патриотов, наиболее- решительно отвергавших предательские планы. Спустя день бояре вызвали инициаторов Земского собора в ставку Жолкевского«Гетман был верен себо и старался успокоить земских представителей. Он оправдывался перед ними и уверял, что у него и в мыслях не было забрать из их рук дела управления. Жолковский расточал медовые речи, предоставив «черную работу» Салтыкову. Вчерашний туши-вод осыпал членов собора градом упреков. Он прямо обвинял их в мятеже против законного царя Влади-i слава.
Многие участники собора отказались явиться к гетману. Боярские правители не оставили их в покое. Вкупе с Федором Шереметевым Михаила Салтыков по возвра-щении в Кремль принялся объезжать дворы. «Мятежников» вразумляли, грозили всевозможными карами и принуждали явиться к гетману с повинной. Боярин Андрей Голицын и Гермоген не противились более Мстиславскому. Голицын разъезжал по улицам вместе с Салтыковым и старался успокоить народ, чтобы предотвратить волне-» ния и кровопролитие. Покончив с сопротивлением Земского собора, бояре убрали последние препоны к вступи лению иноземных войск в Москву.
Наемные роты вошли внутрь крепости без барабанного боя, со свернутыми знаменами.
Московское великое посольство тем временем добралось до королевского лагеря под Смоленском. Оно привезло с собой дары для Владислава и его отца.
Сторонники унии между Россией и Речью Поспелитой указывали на политические выгоды союза и настаин вали на выполнении обязательств, взятых па себя Жол^ кевским. Но их голоса вскоре смолкли. Из Москвы шли вести, от которых голова шла кругом. Бояре склонились к ногам Владислава. Продолжавшиеся междоусобицы окончательно подорвали мощь Русского государства.
С боярским правительством можно было больше не считаться, В королевском окружении взяла верх /партия войны, хотя ее вожди не одержали никаких жоед.
Впустив врата в Москву, семибоярщина совершила акт национального предательства. Потоками кроки заплатил за это предатеьетво русский народ.
Глава 14. ВРАГ В СТОЛИЦЕ
Вслед за Москвой Владиславу присягнули многие провинциальные города. Воевода Дмитрий Пожарский привел к присяге жителей Зарайска, Ляпунов - население Рязани. Мирные иллюзии порожденные московским договором, распространились по всей России.
Столичные верхи ждали, что Владислав прибудет в Москву без промедления, и готовились к его встрече. В приказах дельцы составили для молодого государя несколько росписей, которые давали представление о городах России, о государственном устройстве и дворянской службе, о финансовой системе государства и богатстве; царской казны. Одна из росписей была специально посвящена русской национальной кухне. Однако московские приказные напрасно тратили чернила, стараясь прельстить Владислава богатством русских городов, сокровищами казны, прелестями дворцовой кухни и псовой охоты. Сигизмунд и не помышлял о том, чтобы отпустить сына в далекую Московию. Король рассчитывал на то, что по праву завоевателя он и сам сможет занять царский престол. Он раздавал своим русским приспешникам земли, вовсе не -принадлежавшие ему, насаждал в приказах.своих людей, брал деньги из московской казны.
