Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 7. По зимнему следу
Природа взывает к нашему разуму и милосердию.
Фото из архива В. Пескова. 1 февраля 1970 г.
Смекалка кормит
(Окно в природу)
Знакомство с профессором Гржимеком состоялось в его машине. Это был хорошо приспособленный к путешествиям «Фольксваген».
Рядом с фотографической техникой, палаткой и походной кроватью я заметил в машине картонный ящик с крупными страусиными яйцами.
— ?
— Мы проводили опыты с птицами и мангустами. — Профессор открыл портфель и показал снимок из только что вышедшей книги. — Любопытно?..
Еще бы! Я видел подтверждение того, что птица пользуется инструментом, чтобы расколоть яйца…
Впервые эту способность африканских стервятников заметили тут, в Серенгети, совсем недавно. Два биолога обратили внимание на группу стервятников, обычно поедающих падаль. На этот раз птицы заняты были чем-то иным и, увлеченные, подпустили машину довольно близко. Биологам открылась поразительная картина. Один из малых стервятников поднимал в клюве камень и с силой бросал его на страусиные яйца. Скорлупка страусиных яиц подобна посуде, сделанной из фаянса. Даже крепкие клювы грифов ее не берут. А тут лакомство из яйца пыталась добыть белая птица величиной с ворона.
И это ей удалось. Яйцо треснуло. Правда, тому, кто трудился, досталась всего только пара глотков — грифы оттеснили стервятника и жадно собрали вытекавшую из яйца жидкость. А трудяга тем временем колотил камнем очередное яйцо…
Эту новость взялись проверить биологи, изучавшие поведение птиц. Стервятникам стали подбрасывать яйца, и они мастерски добывали из них содержимое. Заметив яйцо, птица возбужденно начинает искать подходящий камень. Иногда инструмент весит полкилограмма, и птица несет его за тридцать — пятьдесят метров. Но труд вознаграждается, и стервятники не жалеют усилий: пять — десять бросков, и яйцо дает трещину. Любопытно: большие черные грифы не способны взяться за инструмент и ждут случая поживиться около младших…
Очень большим было у нас желание понаблюдать птиц, благо белых стервятников в степи Серенгети встречаешь довольно часто. Но непросто раздобыть страусиные яйца. Мы вздохнули, опыт пришлось оставить.
А кто еще, подобно стервятникам, в добывании пищи оснащает себя инструментом?
Таких животных известно пока немного. Обезьяны пользуются сучком, чтобы нагнуть ветку с плодами, или тоненькой палочкой добывают из глиняных щелей термитов. Морская выдра калан с камнем в лапе ныряет и отбивает на дне ракушки. Из птиц давно известен галапагосский вьюрок. Толстым клювом он не всегда может достать в трещинах дерева мягкие личинки.
И птица нашла способ продолжить клюв. Вьюрок ломает иголку с кактуса, и работа по добыванию пищи идет у него очень споро.
Можно ли утверждать, что круг животных, прибегающих к простейшему инструменту, на этом кончается? Конечно, нет. Мы еще плохо знаем природу. И внимательных наблюдателей всегда ожидают открытия.
Фото автора. 15 февраля 1970 г.
Материнство
(Окно в природу)
Многие могут припомнить случай: из-под ног встрепенулась подбитая птица, явно подбитая — летит у самой земли, почти волочит крылом, часто садится — кажется, вот сейчас, сейчас схватишь ее рукой. Нет! В последний момент птица вспорхнула и легко, резво скрылась между деревьями. Все объясняется просто: мать уводила нас от гнезда или от выводка малышей. Она рисковала. Враг более резвый, чем человек, — лисица, например, — одним прыжком может настигнуть птицу. Но она идет на риск во имя потомства.
Иногда материнский инстинкт сообщает слабому существу необычайную смелость.
Сороки прогоняют лисицу от места, где притаились малые сорочата. Птица размером с дрозда смело нападает и прогоняет сову. Воробьиха бросается между собакой и своим едва оперившимся малышом. Натиск бывает таким сильным, таким неожиданным, что озадаченный пес отступает.
В Антарктиде я сделал снимки поморника. И сделать их было нетрудно. Я присел возле кладки яиц, и огромная птица со свистом пикировала сверху, взмывая возле самой моей головы. В такой же ситуации на острове Врангеля полярная сова несколько раз сбивала у меня шапку. А встреча с кавказским медведем едва не стоила фотографу жизни. Кавказский медведь дружелюбен. Но с медведицей были два медвежонка…
В природе каждый по-своему защищает и сберегает потомство. Рыба цихлазома, пока мальки подрастают, держится возле них. При опасности рыба открывает рот, и мальки прячутся в этом убежище. Осьминоги стерегут свои кладки яиц, висящие под водой, как нитки жемчуга.
Самка тарантула носит на себе многочисленное потомство — сотню крошечных паучков.
Вальдшнепы при угрозе гнезду улетают, зажав птенца в лапах…
Материнский инстинкт проявляется иногда самым неожиданным образом. В Молдавии у сельского ветеринара я видел кошку, вскормившую крольчат и енота-приемыша. В другой раз эта же кошка согревала цыплят, оставшихся без наседки.
Или вот снимки, взятые нами из книги о поведении животных. У курицы отобрали цыплят. Посмотрите, как охотно она согревает приемышей, вовсе ничем на цыплят не похожих. На другом снимке мы видим вовсе поразительную картину. Птица кардинал кормит насекомыми рыбу.
Тут все удивительно — и рыбы, видимо, привыкшие к тому, чтобы с берега их кормили, и сама птица. Скорее всего она лишилась птенцов. Материнское чувство заставляет ее приносить насекомых к этим раскрытым из воды ртам.
А посмотрите, сколько радости в позе нашего родственника — обезьяны гориллы. Это мое дитя. Моя кровь. Продолжение меня. Оно мне дороже жизни — так можно сказать об этой выразительной сцене.
Фото из архива В. Пескова.
21 февраля 1970 г.
Следы
(Окно в природу)
В ходьбе по снегу можно держаться лыжни, и тогда получаешь редкое удовольствие от быстроты, с которой мелькают по сторонам деревья и ложатся под ноги лесные поляны. Но много ли можно увидеть в окошко вагона, бегущего по рельсам? Лыжня — те же рельсы.
Без лыжни идти трудно. Зато ты свободен. У тебя во много раз больше шансов увидеть лесные диковины, поднять с лежки зайца, лося или увидеть хотя бы, как оставляет швейную строчку следов малютка-мышь. Чаще всего, правда, встреч не бывает. Зверь поднимается загодя, и тебе остаются только следы. Но это уже немало. След, как веревочка — если тянуть осторожно, укажет, где спрятан клубок, с которого она убегает. Но если «клубок» все-таки на глаза не попался, следы много о нем расскажут.
Вот я вижу: мышковала лиса. След все время идет по старой припорошенной лыжне и только время от времени ответвляется в сторону.
В конце следа — узкий колодец в снег, и в нем растрепанный, похожий на рукавицу мышиный дом.
О чем рассказал этот след? Во-первых, о том, что лиса очень сметлива: лыжня хорошо ее держит,
Только что по рыхлому снегу пробежал волк. Мы видим следы его прыжков.
Ночевал тетерев.
по рыхлому снегу с такой же легкостью не пробежишь. Во-вторых, у лисы изумительный слух.
Мыши возились под очень толстой снежной периной — лиса их услышала. В-третьих, зимний хлеб у лисы очень нелегкий. Глубина норки — больше полуметра, пожалуй, только хвост из снега торчал. Сколько силы надо затратить, чтобы добраться к еде! Но рыжий истребитель мышей, видно, не голодает. Вот след повернул под согнутый ствол ольхи. Шарю в снегу лыжной палкой, так и есть — про запас спрятана мышка.
Тут же недалеко лиса отметила снег желтым пятном. Это знак: «территория занята, кто вздумает тут охотиться, будет иметь дело со мной». Вот что можно прочесть на снежном листе про лису. Таким же образом, пройдя на лыжах заячьим следом, можно сказать, чем заяц кормился ночью, в каком месте беспечно колотил на морозе лапой о лапу, где ковылял тихо, а где мчался, как ошалелый, как встретил другого зайца и где улегся спать на день…
След, повторенный множество раз, образует тропу. Такими тропами ходят кабаны и олени.
Во время войны, когда охотников не было, глубокие тропы, помню, делали зайцы. Зайцев было так много, что мы, мальчишки, на тропах ставили петли. И охота была очень добычлива.
Ночевал в снегу тетерев, тихо опушкой пробежал волк, белка прыгнула с елки и раскопала орех — все отмечено на снегу. Знают ли звери, что каждый их шаг записан, что за ними тянется ниточка, по которой можно их разыскать?
