Алексей Маслов - Тайный код Конфуция
Учиться надо всегда и везде, не стесняясь учиться даже у прохожего и простолюдина. «Идя в компании двух человек, я всё равно найду, чему научиться у них. Хорошие качества я постараюсь перенять, а, узнав о плохих чертах у других, я постараюсь исправить то же самое у самого себя».
И в этом мотиве вечного служения вновь проступает суть личности самого Конфуция. Он уже не надеется прозреть истину путем медитаций и раздумий. Только учиться, только накапливать знания, только читать древние каноны и размышлять над поступками мудрецов – именно в этом залог совершенствования человека, считает Учитель. Он признается в этом сам, расписываясь в своем бессилии достичь чертога высшего знания лишь медитациями и откровениями, как это было у ранних мистиков «Бывало, что дни и ночи я проводил в раздумьях – без сна и без пищи, но все тщетно. Лучше уж учиться!» (XV, 31)
И он закладывает основы светского обучения – передача мистического знания уже недоступна для него. Конфуций создает открытую школу, подчёркивая благотворительно-возвышенный характер своего обучения: он готов обучать за символическую, плату – «за связку сушеного мяса» (VII, 7). Но это подчеркивает и ритуальный характер обучения, поскольку именно связкой сухого мяса могли приносить жертвы духам.
Казалось бы, что здесь удивительного? Разве не во всех странах проповедники, мессии, просто мудрецы стремились образовывать людей и подчёркивали необходимость учения?
Но Учитель не передаёт информацию, в нашем понимании он ничему, собственно, и не учит. Он не расскажет, как надо жить. Он существует в этом мире как нравственный ориентир, как указатель Пути. Сам указатель ещё не гарантирует, что человек сумеет дойти до конца Пути, но это уже залог того, что дорога выбрана правильно.
«Благородный муж держится ровно и с достоинством, но без высокомерия» (Чжан Лин. «Достойный муж в осеннем лесу», XVI в.)Учитель передаёт себя, свой образ, свой духовный облик. Ученик не столько воспринимает информацию, сколько воспроизводит в себе учителя. Он, как говорили китайцы, ступает «ему в след», не случайно иероглиф «ту» («ученик») можно перевести как «тот, кто идёт следом». Китайские наставники понимали это как мистическое перевоплощение ученика в своего учителя. А отсюда и странный метод обучения Конфуция: кажется, он говорит ни о чём, всю жизнь проводит в беседах, а не в чтении лекций.
Он заставляет ученика соучаствовать в работе своей мысли, требует от него живого сопереживания, добиваясь передачи знаний «от сердца к сердцу». И когда в словах уже нет необходимости, нужен лишь просветлённый учитель рядом. «Не поговорить с человеком, с которым стоит поговорить, – значит потерять человека. А говорить с человеком, с которым не стоит говорить, – значит терять слова. Мудрец не теряет ни слов, ни людей» (XV,8).
Конфуций учит на примерах из древности, он рассказывает бесконечные истории о правителях и мудрецах, живших сотни лет назад. Для него история – не набор фактов, его не очень интересует, когда и что произошло, как это интересовало бы современного историка. Конфуцию важно другое: как повёл себя человек в той или иной ситуации, сумел ли проявить человеколюбие, выполнил ли свой долг, не нарушил ли Ритуал? История для китайцев будто соткана из забавных анекдотов, но в них заключён немалый смысл. Учитель заставляет учеников как бы выверять себя древностью – и в этом заключается сам метод учения Конфуция.
Но вот вопрос: чему следует учиться? Сам Учитель говорил: «Я не отношусь к тем, кто родился со знаниями. Я люблю древность и благодаря этому, проявив понятливость, приобрёл их».
А значит, учиться надо лишь одному – древности, точнее тому порядку, который существовал когда-то у предков, чтобы воспроизвести его в сегодняшней жизни.
Именно «учиться», а не «изучать». Ведь изучение предусматривает определённый метод, сложную теорию, проверку этой теории практикой. Для конфуцианцев такое «изучение» древности было неприемлемо, человек должен был своим сердцем, своим сознанием прикоснуться к древним мудрецам. Это было чисто мистическое проникновение.
Как-то ученик Конфуция Цзы-гун спросил своего Учителя:
– Почему Кун Вэнь-цзу прозвали «вэнь» («Просвещенным»)?
Конфуций ответил:
– Он был быстр и способен в учении. Он не стыдился испросить совета. у тех, кто стоит ниже по положению. Вот почему его именовали «вэнь».
Конфуций делает основной упор на обучении, однако полагает, что даже в образовании надо придерживаться срединного Пути, который и есть Дао. Не случайно Конфуций говорит: «Если естество в человеке одолеет культуру – получится дикарь. Если культура одолеет естество – получится книжник. Лишь тот, в ком естество и культура уравновешены, может стать благородным мужем».
«Постигай Учение и бойся его утратить»VII, 7
Учитель сказал:
– Даже если кто-то принесет мне лишь связку сушеного мяса, я никогда ему не откажу в обучении.
VII, 8
Учитель сказал:
– Я не наставляю тех, кто не стремится к знанию. Я не обучаю тех, кто не сгорает от нетерпения получить Знание. Я не повторяю своих наставлений тому, кто не способен по одному углу отыскать три остальных.
VII, 22
Учитель сказал:
– Даже если мне встретятся три человека – и у них непременно найдется чему поучиться. Возьму то, что есть в них хорошего, и буду этому следовать. А на том, что есть в них дурного, постараюсь себя исправить.
VII, 18
Учитель постоянно говорил о «Каноне песнопений» («Ши цзин»), «Каноне истории» («Шу цзин») и соблюдение Правил. Вот этих вещах он мог наставлять без устали!
VII, 25
Учитель обучал четырем наукам: культуре (вэнь), [истинным] поступкам, преданности и искренности.
VIII, 8
Учитель сказал:
– Воодушевляйся «Каноном песнопений» («Ши цзин»), опирайся на Правила, совершенствуйся музыкой.
VIII, 17
Учитель сказал:
– Постигай Учение так, словно боишься не обрести его, а получив – бойся утратить.
IX, 6
Первый советник спросил у Цзы Гуна:
– Не является ли Учитель посвященным мудрецом? Почему у него столь много талантов?
Цзы Гун ответил:
– Само Небо щедро наделило его совершенной мудростью и столь многими талантами.
Учитель, услышав это, сказал:
– Что знает обо мне первый советник! В молодости я был беден, поэтому освоил многие презренные занятия. А многими ли знаниями должен обладать благородный муж? Совсем немногими.
XV, 39
Учитель сказал:
– Передавая Учение, не делай различий по происхождению людей.
XVII, 8
Учитель сказал:
– Ю! Знаешь ли ты шесть слов, которые приводят к шести ошибкам?
– Нет, –
ответил Цзы Лу.
– Ну, тогда слушай. Стремление к человеколюбию без любви к учебе ведет к глупости. Стремление к Знанию без любви к учебе приведет неустойчивости в жизни. Стремление к честности без любви к учебе приведет к тому, что будешь наносить вред людям. Стремление к прямоте без любви к учебе приведет к горячности. Стремление к мужеству без любви к учебе приведет к смуте. Стремление к твердости без любви к учебе приведет к сумасбродству.
XVII, 9
Учитель сказал:
– Дети мои, почему же никто из вас не изучает «Канон песнопений» («Ши цзин»)? О, «Канон песнопений»! Ведь с его помощью можно развить воображение и расширить кругозор, стать более общительным и научиться иронии. Из нее можно узнать, как вблизи служить отцу, а вдали – правителю, как называются птицы и звери, травы и деревья.
XVII, 10
Учитель спросил Боюя:
– Читал ли ты «Песни царства Чжоу» и «Песни царства Шао» из «Канона песнопений»? Тот, кто не читал их, подобен человеку, что уперся в стену!
«Песни царства Чжоу» («Чжоу нань») и «Песни царства Шао» («Шао нань») – две части из «Канона песнопений», в которых идет речь о самосовершенствовании и добродетельных нравах, в том числе добропорядочных нравах жен правителей в южных царствах.
XIX, 5
Цзы Ся сказал:
– О том, кто ежедневно узнает то, чего он не знал, и ежемесячно восстанавливает то, что изучил, можно сказать – любит учиться.
XIX, 13
Цзы Ся сказал:
– Если от службы остается свободное время, то посвящай его учебе. А если от учебы остается свободное время, то посвящай его службе.
Радостный и безмятежный
Как-то правитель области Шэ попросил ученика Конфуция Цзы Лу рассказать ему о его учителе, но Цзы Лу ничего не ответил. Узнав об этом, Конфуций произнёс: «Почему бы тебе не сказать об этом просто так: это такой тип человека, который забывает о еде, стараясь решить какую-нибудь проблему, что повергла его в глубокие раздумья, который столь преисполнен радости, что забывает о своих заботах, и который не замечает даже натиска старости».
